Помолись за нас...

            — Посмотри-ка, пушистик, — как ни в чем не бывало ухмыляется кременианец, — «не хочу» превратилось в «не могу», не прогресс ли это?       — Без разницы, — устало потираю переносицу, — дай мне уйти.       — И для кого, спрашивается, я тут распинался? — мужчина облокачивается на дверь, сложив руки на груди. — По-моему, я ясно сказал, что сегодня ты на всю ночь моя.       — Ты не понимаешь! — голос срывается на крик.       Уйди! Умоляю!       Уйди! Отпусти меня!       Немного поддавшись вперед и нависнув надо мной, словно грозовая туча, мужчина сверкнул заострившимися клыками:       — Так объясни мне.       — Я не хочу навредить тебе.       Вампир резко выпрямился и откровенно заржал, вытирая пальцами выступившие слезы.       — Серьезно? Лисенок, скажи мне, кто я?       — Кай. — отвечаю даже не задумываясь.       Мужчина застыл, прекратил смеяться, в глазах заблестели зеленые искры, заставившие меня быстро начать анализировать вопрос, но так ничего необычного и не обнаружив, я вопросительно приподняла брови.       — Вампир. — в голосе кременианца появились хрипловатые нотки, все еще странно косясь, он взял меня за руку и бесцеремонно потащил в комнату. — Ты не сможешь навредить мне, как бы не старалась, но я, если что, польщен твоими намеками на заботу.       — Откуда эта одержимость? — я резко затормозила, прожигая мужчину взглядом. — Почему тебе так важно затащить меня в постель?!       — Одержимость? — Кай улыбнулся, провел языком по выпирающим клыкам, словно только что раскусил слово и теперь пытается как следует его распробовать, наслаждаясь каждой буковкой. — Хорошее слово, чертовски подходящее. Однако, меня интересует один вопрос, неужели ты действительно ничего не замечаешь? Или же это все профессионально натянутая маска?       — О чем ты?       — О том, как все мы мечтаем подмять твое очаровательное тельце под себя. — Кай расплылся в жестокой ухмылке. — Алета и Всадники говорили о некой связи между тобой и нами, но вот не задача, все они забыли упомянуть какого рода будет эта связь. Скажи мне, лисенок, что как не одержимость женщиной способна заставить законченного социопата, помешанного на своих комплексах, вылезти из своей норы? Шэйн — одиночка, он не привык ни с кем общаться, а уж тем более приходить к кому-то в гости и следить за чьей-то безопасностью. Расскажи-ка мне, милая, что, помимо новых ощущений и внезапно возникшего желания, может заставить старого келпи, решившегося на самоубийство, снова возжелать жизни? Ответь же мне, что может вынудить труса оборотня взглянуть в глаза своему самому жуткому кошмару и бросить ему вызов?       Я стояла посередине комнаты как идиотка и с ужасом наблюдала за вампиром, опасным, хищным, его слова эхом отзывались в голове, напрочь снося все запреты, нагло связывая разумные мысли и запирая их как можно дальше. Даже альтер-эго не смогло ему противиться и теперь, забившись в угол, с нездоровым, постыдным, извращенным наслаждением наблюдало за тем, как поблескивают изумрудные искры в небесно-голубых глазах.       — Я не знаю. — только и удалось пролепетать от чего-то пересохшими губами.       — Они все, как и я, жаждут переспать с тобой, и это не лечится, от этого так просто не избавиться. — продолжает вампир, сверля меня ледяным взглядом. — Ты же, словно маленький слепой котенок, тычешься мордашкой туда, где по-твоему тепло, уютно и безопасно, но, пушистик, — он придвинулся еще на пару миллиметров, оказываясь ближе, чем нужно, — мама-кошка давно мертва, и все здесь думают лишь о том, как бы использовать тебя себе во благо.       — И ты в том числе?! — вопрос звучит как утверждение, куда громче и грубее, чем хотелось.       — Да, — равнодушно бросает вампир, — однако, я отличаюсь от них.       — Чем же? — глупо пытаться толкать яростные речи надрывающимся голосом и при этом не смотреть в глаза собеседнику, но почему-то было так страшно увидеть в его взгляде привычную холодность и насмешку, а они присутствовали, в этом я не сомневалась ни на секунду.       — Во-первых, я не скрываю своих желаний. — холодные цепкие пальцы внезапно оказываются на моем подбородке, слегка сжимая его и приподнимая вверх, вынуждая смотреть на вампира. — Во-вторых, я знаю о тебе куда больше, чем все они вместе взятые. — лукавая усмешка заставляет уголки его губ немного приподняться. — В-третьих, я предлагаю тебе взаимовыгодное предложение. — он немного наклоняется и касается кончиком своего носа моего, от чего воздуха внезапно становится слишком мало. — И, в-четвертых, я достаточно хороший любовник, умеющий не только получать удовольствие, но и дарить его партнёршам.       — Ты пропустил парочку пунктиков! — смешная попытка спрятать страх за сарказмом. — Например, о том, что ты законченная мразь или о том, как ты поступаешь с девушками, когда получишь желаемое или…       — Я понял! — прервал меня мужчина, слегка оскалившись. — Недостатки есть у каждого, но поверь мне, пушистик, — голос снова перешел на почти шепот, — это того стоит.       — Нет! — упираюсь в его грудь ладонями, упорно пытаясь оттолкнуть. — Я не могу! Правда! Прости! Не могу!       Вместо того, чтобы отойти, вампир делает еще шаг вперед, заставляя мои руки немного согнуться:       — Хватит, пушистик, прекрати сопротивляться, даю слово, я не причиню тебе вреда.       Довериться бы, отпустить, отдать бы ему все, что есть, позволить соблазнительному голосу пробраться прямо в сознание, поддаться, сложить оружие, закончить, наконец, эту глупую негласную войну.       И лишь сейчас, находясь так близко к наглому вампиру, лишь смотря в его глаза и упираясь в его грудь приходит осознание — это не война с Каем, не война со всадниками и, даже, не война с кременианцами, это война моего прошлого и моего будущее. Я та, кто ее придумал, я та, кто не в силах ее остановить, по крайне мере в одиночку.       — Я заставлю тебя забыть обо всем, — словно почувствовав брешь в моей баррикаде вновь шепчет мужчина, — больше никаких ужасов прошлого и никаких сомнений, впредь, закрывая глаза, ты будешь вспоминать только меня.       — Не могу! — чувствую слабость в ногах, упираюсь лбом о его плечо, на глазах появляется влага, пытаюсь быстро ее стереть, чтобы вампир не успел заметить, но, кажется, не успеваю, и его рука уже скользит по моем волосам в успокаивающем жесте. — Я потеряю контроль, все испорчу и наврежу тебе! Кай, я не хочу, очнуться и осознать, что все снова полетело к чертям собачьим!       — Серьезно? — грудь кременианца завибрировала от смеха. — За идиота меня держись, пушистик? Я не позволю тебе навредить мне.       — Нет! — пальцы сильнее сжимают полы расстёгнутой рубашки, комкая идеально разглаженную ткань. — Ты не понимаешь.       — Так расскажи мне, милая, времени у нас еще полно. — тонкие пальцы скользят вдоль позвоночника, так ненавязчиво, слишком легко, слишком нежно.       — Я словно теряю сознание, — неохотное признание само по себе слетает с губ, — ничего не вижу, ничего не понимаю. Сначала это просто голос в голове, словно предупреждение, затем начинают всплывать осколки из прошлого. Я вспоминаю детали, такие, как тембре его голоса, запах, который стоял в комнате или вкус его губ, а после, это сопровождается головокружением и дикими рвотными рефлексами… А знаешь, что самое ужасное, Кай? — я неуверенно подняла глаза, сама не зная, что пытаюсь найти в его взгляде. — Сколько бы ты не стоял на коленях, как бы не хотелось выблевать к черту все эти чувства, ничего не выходит, но все это цветочки, по сравнению с тем, что происходит потом…       Тело вздрагивает в объятиях вампира, его рука успокаивающе поглаживает кожу, мужчина молчит, давая мне время собраться, позволяя самой всё выдать.       — Потом начинается самое страшное, я словно возвращаюсь на несколько лет назад. Бамс! И, как по волшебству, я снова в той комнате, снова рядом с ним, слышу его смех, вижу его перед собой. Я сопротивляюсь, делаю все, чтобы не позволить ему снова…но…но… — слезы сдерживать уже нет сил, громко всхлипывая, прячу лицо в его рубашку и едва слышно шепчу, — я беспомощна против него, абсолютно беспомощна, а все мои брыкания заканчиваются тем, что я калечу того, кто со мной находится.       — И ты хочешь всю жизнь так прожить? — тяжело вздыхает кременианец.       — Нет, — все так же стою, беспощадно теребя черную ткань, — просто сейчас я не готова переступить через это.       — Ох, лисенок, — вампир сжимает мои плечи и слегка встряхивает, — как же до тебя не доходит-то, я — твой единственный шанс, я тот, кто реально может тебе помочь. — он снова заставляет меня смотреть в небесно-голубые глаза, которые, подобно мощнейшему магниту, притягивают, не оставляя ни одного шанса на сопротивление. — Я знаю о тебе практически все, я не позволю тебе причинить мне существенный вред, в крайнем случае, все раны зарастут раньше, чем ты придешь в себя.       — Сам факт того, что я могу это сделать…       — А я тебе не скажу! — игриво подмигнув, шепнул вампир. — Просто расслабься, пушистик, позволь мне сделать то, что я умею практически также хорошо, как и убивать.       — Не…       Вампир не дает договорить, яростно впивается в губы, давая понять, что разговор ему надоел, в голове раздается его ласковый шепот «больше никаких возражений».       Где-то на уровне подсознания понимаю, что отвечаю на его поцелуй, смело впуская холодный язык и тая от едва ощутимых, но обжигающих прикосновений.       С каждой секундой этот своеобразный танец языков все сильнее походил на что-то жизненно необходимое, куда более важное, чем все принципы и гордость.       Я чувствую как губы подлеца складываются в торжествующую улыбку, он медленно опускается, покрывая мягкими прикосновениями подбородок, не спеша приближаясь к шеи, вынуждая меня выгнуться и поднять голову, открывая доступ к яростно пульсирующей венке.       Цепкие пальцы подхватывают «собачку» и ловко тянут ее вниз, расстёгивая платья и освобождая меня от него, затем подцепляют тонкую бретельку бюстгальтера, опускают ее, касаясь губами ключицы и плеч, оставляя на чувствительной коже влажный след от поцелуев.       — Ты доверяешь мне, лисенок? — мурлычет Кай в секундных перерывах между ласками и ластится, словно и впрямь пародируя изнеженного кота.       — Нет. — ответ срывается слишком легко, без права на раздумья и сомненья.       — Хорошая девочка, — мужчина добрался до ушка и слегка прикусил мочку, заставляя тихий стон сорваться с губ, — никогда не доверяй кременианцам.       Казалось бы легкий толчок сбивает с ног, я зажмурилась, на секунду допустив мысль о том, что рухну на пол, однако, вместо паркета, моя спина приземлилась на мягкий матрас.       - Как ты? Когда…? - я не успела договорить, губы Кая снова нашли мои, не давая возможности лишний раз вдохнуть, он был словно болен, одержим, будто от того, что происходило сейчас зависела его жизнь.       Вампир словно объявил войну моему разума, наплевал на численное превосходство моих страхов и пошел напролом, уничтожая врагов одного за другим. Кажется, именно в этом был весь Кай, он никогда не отступал, но, увы, есть вещи, которые даже ему не под силу.       Неправильная, испорченная, сломанная.       Насмешливый голос в голове, молниеносная реакция и мои ногти впиваются в грудь мужчины, Кай ощетинился, слегка приподнялся и заглянул мне в глаза:       - Все хорошо.       - Нет! — я крепко, почти до выступающих слез, сжимаю веки, тело дрожит то ли от страха, то ли от ненависти к самой себе.       - Эй, — холодные пальцы бережно заправляют рыжую прядь волос за ухо, — успокойся, лисенок, просто дыши со мной… — вампир делает очередной бесполезный вздох, и мой организм, словно на автомате, повторяет за ним.       Вдох. Выдох.       Вдох. Выдох.       И впрямь становиться немного легче, но я - то знаю, что это старый, грязный прием, мой собственный разум даст мне одышку, чтобы последующая атака оказалась более сильной и внезапной.       - Пушистик, ты слышишь меня?       Страшно, так дико страшно.       Не хочу открывать глаза, не хочу вновь очнуться в той комнате, не хочу вдыхать запах его сигарет, не хочу видеть такое знакомое и ненавистное лицо.       - Расскажи мне о нем, — раздается над ухом тихий шепот, — каким был его голос?       Легкая пульсация в голове заставляет немного расслабиться, дыхание выравнивается и губы против воли шепчут:       - Мерзкий и грубый, он походил на скрежет, такой же приглушенный. Он очень заметно хрипел, хоть и был еще молод.       - А мой голос?       Вопрос застает врасплох, заставляет немного нахмуриться, но слова сами собой слетают с губ.       - Ласковый, манящий, знаешь, я думаю, именно таким голосом змей искушал Еву, чтобы та сорвала яблоко*…твоя манера речи идеально поставлена, но, порой, когда ты удивлен или еще что-то, в голосе проскальзывает хрипинка, и, черт побери, я готова поспорить на литр своей крови, что эта хрипинка свела с ума не один десяток девушек.       Откуда-то сверху раздается смешок, видимо, вампир все это время почтительно сдерживался. Безумно захотелось открыть глаза и посмотреть на него, а, лучше, ударить чем-нибудь и посильнее, но это казалось слишком тяжелым.       Что если все это сон?       Вдруг я открою глаза и вновь окажусь в той комнате…?       - Хорошо, — ощущаю, как пальцы мужчины очерчивают мою скулу, — чем от него пахло?       Вопрос снова заставляет нахмуриться, но, сама не зная почему, я отвечаю.       - Каким-то дешёвым одеколоном. Знаешь, такие, в которых спирт ощущается сильнее, чем какой-либо аромат, и сигаретами с ментолом. Он очень много курил… - я ощутила приступ тошноты и попыталась свернуться в «клубок», но лежащий рядом мужчина не дал мне такой возможности, осторожно прижав мое дрожащее тело к своей груди.       - А чем, по-твоему, пахну я? — мурлычущий шепот возле уха прогоняет часть страхов и я, позволив себе немного улыбнуться, отвечаю.       - Ты пахнешь тростниковым сахаром. Знаешь, это очень специфичный аромат, он не похож на другие, помимо сладкого запах, в нем присутствует некая горчинка, а еще ты любишь пользоваться дорогим парфюмом. Я уверена, это что-то из ведущих брендов, иначе он не держался бы так долго, думаю, ты тратишь на это уйму денег и времени.       - Ты помнишь каким цветом у него были глаза? — продолжает разговор Кай.       - Карие! — выпалила, даже не задумываясь. — Темно-карие с зелеными крапинками возле зрачка.       - А мои? — его рука опускается по плечу, повторяя изгибы татуировки. — Посмотри на меня, пушистик, я хочу, чтобы рассказала мне о том, какими видишь мои глаза.       Дважды просить не приходится, смело распахиваю глаза и смотрю на вампира, губы против воли скользят в нежную улыбку.       - Голубые, самые прекрасные глаза, которые я когда-либо видела… И пусть порой они настолько ледяные, что я боюсь замерзнуть от твоего взгляда, клянусь всеми богами, я никогда не видела ничего изумительнее.       Кременианец широко улыбается, его пальцы беспечно блуждают по обнаженным участком кожи, и, почему-то, сейчас меня не смущает даже моя нагота, происходящее между нами было куда сильнее и интимнее банального секса.       - Расскажи мне о его прикосновениях, какими они были?       - Отвратительными! — вампир замер, словно не решаясь продолжать свои изучения моего тела. — Его руки были горячими и грубыми, кожа — словно наждачная бумага, и каждое прикосновение будто бы сдирала кусок моей кожи. Я помню, как по его подбородку стекали капли пота и руки были влажными…       Меня начало трясти, захотелось вскочить с кровати и выблевать каждое произнесенное мной слово. Я будто бы в очередной раз пережила то, что случилось в той комнате, словно и не было тех лет, что прошли с того дня.       - А мои? — кременианец пресекает попытку сбежать, резким движением прижав меня спиной к своей груди. — Что ты думаешь о моих прикосновениях?       - Сейчас не время, Кай, мне хреново! — пытаюсь выкарабкаться из объятий наглеца, но кольцо его рук становиться сильнее.       - Если хочешь покинуть мою квартиру в целости и сохранности, отвечай на мои вопросы.       - Ты с ума сошел?! — голос срывается и походит на шепот, мягкая пульсация в голове не дает не на чем толком сосредоточиться, это одновременно и пугает и успокаивает.       - Расскажи мне, пушистик.       - Холодные, — я повернулась к мужчине и уткнулась носом в его грудь, длинные пальцы вампира в ту же секунду проскользили вдоль позвоночника, вызывая дрожь во всем теле, — но это не тот холод, от которого хочется отпрянуть, это скорее походит на прохладный душ жарким летним днем, желанный и необходимый. Твоя кожа словно высечена из мрамора, идеальная, но на ощупь мягкая и гладкая. — я неуверенно провела костяшками пальцев по его груди.       - А его поцелуи? — звучит приглушенный голос где-то над головой. — Какими были они?       - Кай! — дернувшись, попыталась заглянуть в глаза кременианца, но заметила лишь лукавую усмешку.       - Что? — как ни в чем не бывало, почти искренне удивляется гаденыш. — Только не ври, что он тебя не целовал. — его большой палец очерчивает линию моих губ. — Я ни за что не поверю, что какой-то мужчина мог отказаться от этого.       - Мне было больно! — глаза начинают слезиться. — Больно и мерзко! Когда я не хотела отвечать ему и отворачивалась, он кусал мои губы практически до крови, ему нравилось доставлять мне боль, нравилось унижать меня, я помню его привкус так, как будто это было только вчера. Мерзкое послевкусия дешевого портвейна и дыма. Знаешь, — я нахмурила брови, неуклюже стирая выступившие слезы, — я только сейчас подумала насколько это было странно, он был богатым и влиятельным, однако экономил практически на всем.       - Ты никогда ни с кем не говорило о нем, да? — кременианец изучает мое лицо, я отрицательно покачала головой не в силах больше выдавить из себя ни слова. — А теперь, расскажи мне о моих поцелуях, какие они?       Я попыталась отшатнутся от вконец решившего перегнуть палку Кая, но мне это не удалось, спина врезалась в мягкие подушки, когда вампир, резко дернувшись, толкнул меня назад, его губы впились в мои, как всегда немного царапая клыками и заставляя задыхаться.       - Это чтобы освежить твою память. — шепчет мужчина мне в губы и едва заметно ухмыляется.       - Сладкие и желанные. — не задумываясь, словно находясь под каким-то одурманивающим средством, бормочу я. — Твои поцелуи похожи на наркотик, тебе хочется больше и больше, пока доза не станет летальной *. Сегодня это горьковатый привкус Романе-Сен-Виван, но обычно я чувствую либо что-то смахивающее на кровь или…- я задумалась, подняв глаза к потолку, — Яблоки! Точно! Иногда я ощущая привкус яблок! Ты ведь любишь их, видимо…да?       Кай, слегка отпрянув, таращится на меня словно на полоумную и удивленно хлопает глазами, тихо кашлянув, словно пытаясь прочистить горло, он вернул на лицо коронную улыбку, переплетающуюся с усмешкой.       - Не совсем, это скорее привычка, нежели любовь. Яблоки — пища аристократов, их было принято есть практически на всех приемах, мои предки считали, что яблоки — это излюбленное лакомство богов. Сложно отказываться от своих привычек после стольких лет.       - Что ты со мной сделал? — я привстаю, отодвигаюсь от мужчины и, обняв свои колени, прячу лицо. — Почему я все это говорю?       - Ничего, — чувствую его пальцы на своих плечах, — я просто заставил тебя говорить то, что ты чувствуешь, лишь правду без каких-либо лукавств.       - Зачем? Чего ты хочешь добиться этим? — тихо перебирая мягкими лапками ко мне кралось отчаянья, уговаривая меня послать все к чертям и сбежать как можно дальше, предварительно заставив вампира забыть обо всем, что было произнесено сегодня в этой комнате.       - А ты не заметила? — черные брови немного приподнимаются. — Лисенок, мы с тобой преодолели две стадии твоего своеобразного психоза.       И стоило мне раскрыть рот, чтобы возразить, как в голову ударила отчетливая мысль: наглец прав, я все еще была уверена в том, что эта реальность настоящая. Эти глупые сравнения помогли мне точно определить где явь, а где воспоминания, благодаря Каю я все еще была в своем уме и мыслила трезво.       - Теперь, дело за малым! — вампир бесцеремонно разводит мои руки и снова возвращает на мягки подушки, облизывается, словно кот, который учуял что-то вкусное и вот-вот приступит к лакомству. — Просто расслабься, милая, я же сказал, что не причиню тебе вред.       - Я…Кай, я не готова!       - Мне наплевать, лисенок, — мужчина качает головой, — ты немного опоздала с подобными заявлениями, сейчас от тебя зависит лишь то, будет ли это по взаимному согласию или же только по моему желанию.       - Ты не посмеешь! — испуганно таращусь на вампира, глаза которого уже горели ярко-зеленым.       - Проверим? — голос снова стал похожим на мурлыканье кота, он опускается к шеи, облизывает пульсирующую венку, слегка прикусывает кожу.       - Мне будет больно? — чувствую себя глупой маленькой школьницей, попавшей в лапы маньяка-извращенца.       - Очень сексуального маньяка-извращенца! — осторожно поправляет меня альтер-эго.       - Не попробуем не узнаем. — таинственно улыбаясь, он в очередной раз накрывает мои губы своими, нагло раскрывая их языком и, словно наглый жулик, ворует из легких последние запасы воздуха.       Холодные руки бережно скользят по телу, намеренно избегая интимных мест, словно дразня и добиваясь того, чтобы я сама начала просить, но способна ли я на подобное? Как низко я готова пасть ради этого вампира?       Чувствую, как он осторожно сжимает мое запястье и кладет себе на грудь, в перерывах между поцелуями шепчет:       - Я не кусаюсь, пока меня не просят или в этом нет необходимости.*       Мои пальцы поначалу трусливо изучают его грудь, ключицу, шею, после, немного осмелев, спускаются к выпирающим кубикам пресса, подцепляют болтающиеся полы дорогой черной рубашки и, уже совсем бесцеремонно, тянут вниз, спуская с плеч.       Почему-то важно было делать это закрытыми глазами, кажется, посмей я взглянуть на то, что вытворю, сгорела бы со стыда. Кай одобрительно урчит, выпутываясь из рукавов и отшвыривая ткань подальше, прижимается холодным телом ко мне, вынуждая прогнуться в спине.       Ты мне нужен.       Мерзкая пиявка, я нуждаюсь в тебе больше, чем в воздухе!       И холод его тела, проникает глубоко под кожу, разливаясь в каждой клеточке, обращаясь в дикую и жгучую смесь, вызывая неконтролируемое желания, беспардонно облизывая кости, заставляя на миг задумать, а может ли лед так обжигать?       Дрожащие пальцы вконец обезумев и забив на мои приказы, мертвой хваткой вцепились в мягкую кожу ремня на джинсах вампира. С горем пополам расстегнув пряжку, дёргаю на себя, к черту разрывая шлевки *. Следующее препятствие — небольшая металлическая пуговка, от которой избавиться сложнее, чем кажется, когда все мысли уже далеко от этого мира, когда воздуха едва хватает, и каждый новый вдох дается с трудом.       Безумный танец рук и ног, кожа к коже, к черту запреты, к черту все мысли, все страхи и опасения. Для того, чтобы пожалеть об этом будет целая жизнь, глупо тратить сейчас на подобное время.       С лица вампира сползают все маски, куда-то исчезает коронная усмешка, на ее место приходит явное безумие. Он быстро избавляет меня от последней части нижнего белья, не церемонясь, скидывает с себя джинсы, отбрасывая подальше, их траекторию повторяют хипсы *.       Кай что-то шепчет, но мне не удается разобрать его слов из-за громко пульсирующей крови в висках. Он наклоняется и совсем нежно целует шею, ключицы, грудь, я ощущаю прикосновение его плоти где-то в районе бедер и замираю.       Господи, если ты есть, не позволяй мне все испортить, не дай моему прошлому взять верх над настоящим.       Пожалуйста.       Первый толчок и все тело напряглось, я даже не поняла, что произошло, лишь безумно приятное чувство наполненности и дикая неконтролируемая пульсация практически всех мышц живота.       - Кай… — блаженно улыбаясь, нахожу в себе силы открыть глаза, вот только вижу перед собой уже не почти родного мне голубоглазого вампира, а наглого ухмыляющегося мужчину с карими глазами и злобной садисткой усмешкой.       - Я рад, что ты наконец очнулась, моя маленькая шлюшка! — от скрежета его голоса закладывает уши.       Нет!       Это нереально!       Это плод моего воображения!       Сейчас я с Каем! С моим вампиром!       - Смотри на меня, когда я говорю с тобой! — хочется взвыть, умереть, все что угодно лишь бы не видеть, не слышать его. Острые ногти впиваются в мужской торс.       - Сдохни! Сдохни! Сдохни!       Капли мерзкой бордовой крови стекают мне на грудь, а мужчина продолжает все так же ухмыляться, будто мои прикосновения для него не больше царапины котенка.       И он делает первое движение во мне, по щекам текут слезы, кулак с силой врезается в его ребра.       Они должны сломаться! Должны!       Он должен согнуться, ему должно быть больно!       Но нет.       Мужчина все так же смеется, словно удары проходят мимо.       - Ты не настоящий! — попыталась лягнуть ублюдка, но безуспешно, кое-как вывернула ладонь и залепила пощёчину.       Ничего.       Даже не дернулся.       — Да сдохни ты! Слышишь?! Сдохни!       Снова удар в грудную клетку, откуда-то, словно за пределами этой комнаты, раздается кашель.       - Раз я не настоящий, попробуй меня прогнать! — издевается ублюдок, хватает меня за подбородок и целует.       Во рту мерзкий привкус портвейна и дыма, кругом все пропахло ментолом и сигаретами.       Нет, пожалуйста… Нет!       - Все — иллюзия, — отрываясь от моих губ смеется мужчина, — ты просто спала, вырубилась, как только тобой попользовались, но я еще не удовлетворился.       - Нет! – кулак врезается в его скулу, удар должен быть достаточно сильными, должна пойти кровь, он должен хоть как-то отреагировать!       Но карие глаза блестят нездоровым блеском, а на теле не единой царапины.       - Ты мертв! — закрываю глаза, пытаюсь вспомнить все, что произошло со мной за последнее время. — Я убила тебя в тот день! Я пристрелила тебя! Превратило твое тело в чертово решето! Ты мертв!       - Уверена? — от мерзкого запаха все внутри переворачивается и жаждет вывернуть меня наизнанку.       - Спаси меня… — подушка промокла от моих слез. — Кай, помоги мне! Я знаю, ты рядом!       Новая попытка отбиться от прошлого, удар, еще один! Сильнее, чтоб выбить всю дурь, чтоб он подыхал в муках со сломанными костями, но сильные руки впиваются в запястья, не давая мне продолжать побои.       - Я всегда буду с тобой, мелкая сука! — хохочет мужчина.       - Нет! — я зажмурилась, пытаясь нормализовать дыхание, и где-то в подсознании всплывает наш недавний разговор с вампиром. Он ведь совсем не похож на этого ублюдка! Кай пахнет тростниковым сахаром, так приятно и так маняще…       - Смотри на меня! — раздается над ухом мерзкий голос насильника.       Нет!       Его нет!       Это плод моего воображения, и я смогу его победить!       Он просто иллюзия!       Делаю глубокий вдох, пытаюсь ощутить хотя бы намек на аромат кременианца и у меня получается.       Сквозь ментол и дым просачивается что-то сладкое, губы сами собой складываются в улыбку, нужно просто сосредоточиться, просто не позволять старым ранам снова открыться!       Его голос мягкий, идеально поставленный, он не похож на скрежет, он создан, чтобы соблазнять.       - Смотри на меня! – повторяет мужчина, и я с безумной радостью улавливая до боли знакомый и почти родной тембр с легкой хрипинкой.       Его глаза не карие, они голубые! Прекраснейшие голубые глаза, которые мерцают подобно изумрудам, выдавая его вампирскую натуру.       Смело поднимаю веки, лицо ублюдка меняется, медленно исчезают острые скулы и пухловатые губы, изгибы становятся более плавными, более идеальными.       - Кай! — непонятно каким образом вырываюсь из стальной хватки вампира и сжимаю его в объятиях, прижимаясь всем телом. — Боже, Кай, это ты! Это правда ты!       Покрываю его лицо поцелуями, каждый миллиметрик, замерев возле губ, почувствовал привкус крови.       Нет! Только не это!       Отшатываясь от вампира и вижу, как на мои глазах затягиваются раны на губе и скуле.       - Тише, все хорошо. — ласково шепчет мужчина, одной рукой вытирая багровые подтеки, а другой проводит по моим волосам, заправляя их за ухо.       - Ты ведь обещал! — внутри все похолодело. — Кай, ты сказал, что не позволишь мне причинить тебе вред!       - Заткнись! — он резко дергается, и я с ужасом понимаю — он все еще во мне, губы быстро накрывают мои, не позволяя даже пискнуть. — Я. В полном. Порядке. — бормочет кременианец, лишь на мгновение разрывая поцелуй. — И я. Не отпущу тебя. Пока не получу. Желаемое.       И мне нечего не остается кроме как обреченно кивнуть, сейчас я не имела права ему отказывать, не после того, что натворила. Сейчас я была готова отдать вампиру все.       Клыки чуть сильнее надавили на кожу в районе шеи, и я словно ощутила их пульсацию, выгнулась, позволяя вампиру взять как можно больше крови, но он, кажется, преследовал иную цель, и, прикрывая глаза от наслаждения, я поняла, что теперь нахожусь под действием его яда.       А дальше все словно в тумане, его руки, губы — все слилось в единое целое, дикие, лихорадочные, поступательные движение, необходимые, столь важные, столь глубокие, что кажется вот-вот заденут душу.       Скомканные простыни, переплетение рук и ног, и я давно уже потерялась, заблудилась в нем. К черту моральные принципы, плевать на надрывающуюся совесть, клянусь всеми богами, подробный пересказ всего, что случилось этой ночью заставит покраснеть и смутиться даже самого заядлого извращенца.