Канцлер Ги «Бедный Люцифер»
Брызги из потревоженной купели фонтаном разлетелись на расстояние нескольких метров, словно она не расплескалась, а по меньшей мере взорвалась. Князь даже ощутил укол беспокойства, не пострадала ли при этом пробуждающаяся Тварь — то, что от горе-волшебниц можно ожидать всего, чего угодно, Фобос вынужден был принять к сведению уже очень давно. Но создание не пострадало. Первым из купели вырвался, заставив несносных девиц с визгом отпрянуть, клубок извивающихся, как щупальца какого-нибудь мифического кракена, гибких корней и лиан, с любопытством усиков улитки прощупывавших окружающее пространство. Когда Тварь поднялась в полный рост, стало понятно, что эти отростки заменяют ей волосы, придавая своей обладательнице легкое сходство с небезызвестной Горгоной. Находясь в постоянном движении, они действительно производили несколько жутковатое впечатление, однако, на свой неповторимый манер, Тварь была довольно красива. Если бы не эта фантастическая прическа и легкий зеленоватый оттенок оливково-смуглой кожи, при ближайшем рассмотрении оказывающейся тонкой древесной корой создание можно было бы принять за высокую человеческую девушку немного плотного сложения с крупноватыми «греческими» чертами яркого лица и пока все еще сонными зелеными глазами. Распустившийся чуть выше виска крупный экзотического вида цветок смотрелся кокетливым украшением. Ну, если так... Приказа о нападении Фобос не отдавал, а по собственной инициативе Тварь этого не стала бы делать, однако двум перепуганным до поросячьего визга девчонкам потребовалось бы долго объяснять, что, протягивая к ним лианы-щупальца с таким хищным видом, создание, вероятнее всего, просто пытается изучить потревоживших его непонятных существо. Тактильному контакту она доверяла куда больше, чем непривычному зрению. Как ни странно, первой не выдержали нервы не у болтливой блондиночки, а у недотепистой колдуньи — несколько мгновений спустя в Тварь полетело довольно-таки толковое боевое заклинание. Можно даже подумать, из красноволосой мышки мог бы еще выйти толк... Создание обиженно замолотило щупальцами, стараясь сбросить остатки заторможенности. Но не издало ни звука — очень немногие из Тварей князя, считающего молчаливость лучшим качеством для слуг, обладали настоящим голосом. Корни и лианы, колюче встопорщившись, выстрелили вперед, пытаясь защититься от оказавшихся агрессивными незнакомок, но все равно двигались чересчур медленно — колдунья успела отскочить, отталкивая подальше и золотоволосую волшебницу, от визга которой у князя уже сводило виски. Проклятье, если эти особы хоть в половину такие же искательницы приключений, как Стражницы — а Фобос отчего-то не сомневался, что такие же — они сотни раз должны были сталкиваться с куда менее безобидными существами, чем только что пробудившийся цветочный голем! – Не вмешаешься? – увлеченно наблюдая за беспорядком, поинтересовалась Нерисса. – Когда еще представится возможность испытать их в деле, – неопределенно повел плечом князь. – со Стражницами у нас пакт о ненападении, забыла? Судя по задумчивой улыбке Нериссы, об этом досадном обстоятельстве она действительно готова была забыть в любом мало-мальски соответствующем случае. – К тому же я успею остановить их раньше, чем что-то серьезно пострадает... – Кто-то серьезно пострадает, – автоматически поправила черноволосая фурия. Спорить Фобос не стал, хотя на самом деле куда больше беспокоился о сохранности книг и колдовского оборудования, чем о волшебницах и твари, во всяком случае, найти замену им было не в пример сложнее. При попытки тактического отступления блондинка, так и не освоившаяся с непривычной магией воды, ухитрилась опрокинуть еще одну купель — ковры теперь в любом случае придется выбрасывать, ни магия, ни слуги после такого потопа уже не приведут их в порядок! – а маленькая колдунья, опознанная Тварью как источник наибольшей опасности, замешкавшись, оказалась в клубке щупалец. Напомнив себе, что серьезный вред бестолковым девицам тоже не входит в его планы — неизвестно, насколько тесной может оказаться взаимосвязь этой ведьмочки с его драгоценной сестренкой — Фобос уже собирался приказать созданию остановиться... когда в паре сантиметров от головы женщины-растения, оставив на стене черную проплешину, небольшой кометой метнулся «огненный шар». – Что здесь происходит? – задала рыжеволосая волшебница, наверное, самый бессмысленный вопрос, который только можно было сейчас придумать. Тварь из второй опрокинутой купели уставилась на столпившихся в дверях девушек глянцево-темными, словно сложенными из множества мелких обсидиановых зеркалец глазами. Эта была куда более мелкой и хрупкой, чем первая, а огромные чешуйчатые крылышки за спиной, теоретически способные становиться неплохим оружием, еще не успели высохнуть и висели за худенькими плечами тяжелым плащом, заставляя Тварь слегка сутулиться. Материалом для этой послужил не цветок, а бабочка, конфискованная князем у весьма недовольной Миранды. По забавному совпадению, Тварь-бабочка оказалась довольно похожей на эту волшебницу: изящная, светловолосая, с кукольным личиком, которое не меняли даже сетчатые глаза насекомого. Над мокрыми белокурыми кудряшками подрагивали два любопытных усика. – Флора, да сделай же что-нибудь! – отскакивая в сторону, потребовала блондинка. Русоволосая простушка, которую Фобос имел сомнительную честь видеть впервые, послушно вскинула ладошки, бросая в опутавшую ведьмочку Тварь россыпь зеленых и розовых искр. И без того медлительное создание впало в транс, лианы-щупальца обмякли и соскользнули с пленницы. Третья Тварь пробудилась, благоразумно не дожидаясь, когда и ее «кроватка» окажется беспардонно перевернута и выплеснута на пол. Изящная амфибия с бледной голубоватой кожей, кое-где еще сохранившей рисунок чешуи, легко могла бы проиллюстрировать легенду о русалках. Мгновение послушав царящие вокруг визг и вопли, она решила внести свою лепту в представление и пронзительно, на грани ультразвука, закричала. Потрясенно заткнулась блондиночка, не в силах соперничать с такой конкуренткой. Все стеклянные предметы в лаборатории разлетелись сверкающими брызгами. – Ну, все, хватит! – резко вставая, хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, князь. Не то, чтобы на удачу этого эксперимента он так уж рас читывал, но сейчас Твари производили совершенно уж никчемное впечатление, разочарование оказалось более чувствительным уколом, чем хотелось бы. – Не хватило умения, видно, – ехидно промурлыкала Нерисса, глядя куда-то в потолок. – за такие творения стыдно... Поморщившись, Фобос отмахнулся. – Я предупреждала, волшебство — свойство души, хоть и черпает Силу из внешнего мира, его не привьешь пустым куклам, – уже с долей серьезности напомнила она. – И чем же мои Твари хуже этих, – князь недовольно кивнул на потрясенных девушек. – «кукол»? На мой взгляд, они даже в большей степени близки к совершенству! И уж определенно симпатичнее... Блондиночка брезгливо покосилась на мокрую «бабочку» и с возмущенным видом хотела было заявить Фобосу все, что о «его взгляде» в таком случае думает, но смуглокожая девушка в белом, невзначай оказавшаяся рядом, ловко заткнула ей рот. – Я все правильно поняла, – хмуро обратилась она к князю. – ты это на нас проверял?! – Что тут такого? – встретившись взглядом с прищуренными глазами — не карими, как можно было ожидать от такой «арабской принцессы», а яркого аквамаринового оттенка. – Как еще можно проверить на способность к боевому волшебству, как не в поединке с другими волшебницами? Кто Вы такие и что знаете лично для меня, чтобы не подвергать вас малейшему риску? Не говоря уже о том, что ваши подруги сами напали на Тварь. – Опять? Опять мы сами?! – вернула себе дар речи блондинка. – Сначала эта Миранда, теперь еще ЭТИ... За кого ты нас принимаешь, за маньяков-оригиналов, наводящих ужас на невинных монстров?! Пожалуй, молчаливость — ценное качество не только для слуг. Уже поэтому искусственные создания не в пример симпатичнее! Угрюмо покосившись на хихикающую Нериссу, снова успевшую плюхнуться в его кресло, князь снова обернулся к темнокожей девушке, решив, что в компании она создает впечатление наиболее вменяемого человека. И прямой взгляд его выдерживала без нервозности, что, в общем-то, мало кому удавалось. – Даже если бы я натравил на них Тварь намеренно, это мало что значило бы, – примирительно сообщил девушке Фобос. – думаю, вы уже убедились в том, что без моей помощи обойтись не сумеете. – Только не говори мне, что действительно собираешься помогать им! – Нерисса фыркнула. – Ты же сам сказал — мы связаны договором со Стражницами, а не волшебницами непонятно откуда. И ты сам заключал перемирие со своей сестричкой. Мы не имеем отношения к их исчезновению, так что пакт о ненападении никто не нарушал, но и помогать не обязаны, – она сплела изящную девичью и иссохшую старческую руку в «замок» перед лицом. – Я заключил с сестрой, как ты сказала, перемирие, – раздраженно поморщился князь. – именно потому, что мой... что этот мир не может обойтись без нее, и тебе это прекрасно известно. – Твой? – голос бывшей Стражницы просто сочился ехидством, но Фобос только пожал плечами. Завесы больше не существовало и вся Вселенная была открыта перед ним, однако бессмысленно и примитивно начинать завоевание с помощью насилия, слишком много потерь, да и с Кондракаром проблем не оберешься. Конечно Кондракар вмешивался в любые события только при железной уверенности, что без него не обойдутся — вроде того случая, когда князь поставил Меридиан на край гибели, пытаясь разрушить Завесу — а редкие исключения здорово попортили нервы Оракулу, допустившему столь явное превышение полномочий... и сам Фобос постарался, чтобы порча нервов получилась как можно более капитальной. Неизвестно, сколько времени ему понадобится, чтобы укоренить свое влияние в других, знакомых только по книгам мирах. Метод «огня и меча» никогда на самом деле не прельщал князя, прибегающего к крайним мерам в крайнем же случае, но не объяснишь же это Нериссе, которая все, что он считает последними доводами, чаще всего использует как первый и единственный! – Что же, пусть — твой. Тогда не все ли равно, что за кукла будет на троне? Проблема была в том, что Элион — последняя «белая колдунья» Меридиана, не так ли? Почему бы не воспользоваться опытом предков и не пригласить со стороны какую-нибудь толковую ведьмочку. Вот ты хотела бы стать королевой, а, малышка? – разноцветные глаза поверх сложенных ладоней уставились на отшатнувшуюся Мирту. – Большинство здешних жабоящерец просто не способны различать людей в лицо — подмену мало кто вообще заметит! – Судя по тону, – дрогнувшим голосом ответила девчонка. – от моего мнения решение будет зависеть меньше всего... – Не пугайся, малышка, – промурлыкал вездесущий Седрик, нарисовавшийся в зале одновременно с новоприбывшими волшебницами, но, кажется, решивший поставить свой личный рекорд молчания. – но и особых надежд строить не советую. Нерисса просто понятия не имеет, что на самом деле делает людей незаменимыми! – Куда уж мне! – оскалилась брюнетка. – Ну и кто же «действительно незаменим»? Элион или кирия Оруби? А может быть вообще эта членистоногая зверюшка? – узловатый палец «старушечьей» руки ткнул под потолок, откуда почти невидимая Мирэ пристально наблюдала за явно нервничавшей от такого внимания девушкой-бабочкой. – Кто же из них незаменим? – Каждая, – чистосердечно ответил, кажется, и не понявший, в чем суть сарказма, змеелюд. – Так не бывает! – Отчего же? Только потому, что ты сама не сумела оказаться незаменимой вообще ни для кого? Ни для якобы близких людей, ни для кондракарского руководства, решившего небезосновательно предпочесть более предсказуемую и удобную Хранительницу, ни даже для своих якобы подруг, отвернувшихся от тебя, как только Оракул принял это решение? Кому ты была нужна в целом мире? И кому нужна сейчас? Ты всегда умела заставить с собой считаться, но кто, скажи пожалуйста, тебя любит? Никто! – Ах ты, гаденыш! – Нерисса вскочила. Кажется, подобного поведения от Седрика, вечно старающегося нравиться абсолютно всем, не ожидал не только князь. – Для меня это не оскорбление, – картинно развел руками лорд, словно не замечая соткавшейся из теней косы, которую Нерисса, как обычно, вспыхнувшая с готовностью сухого пороха, взметнула над головой. – и то, что я сказал тебе — не оскорбление. Ты сама прекрасно знаешь, почему. Люди уверяют, будто ненавидят ложь. На самом деле вы не выносите именно правды! – Довольно! Уже готовое обрушиться вниз, на дурную голову змеелюда, острие косы звякнуло о червленое лезвие меча, подставленного стоящим за спиной разгневанной фурии князем. – Ты сама говорила как-то, – мягко напомнил Фобос, вынужденный почти уткнуться носом в копну черно-пегих кудряшек. – воплощения Теней уравняли нас троих в статусе. Седрик вправе придерживаться своего собственного мнения. А его заносит, когда речь о кирии Оруби, ты же это не хуже меня знаешь. У всех свои приоритеты. Успокойся. – Ни одной юбкой не брезгует, включая те, которые в брюках! – сварливо пробормотала уже успокаивающаяся Нерисса. – И это «приоритет», когда речь о серьезных вещах... Интересно, мне можно хамить в виду исключения по возрастной категории или как Стражнице, хоть и бывшей. – Так ты из-за этого завелась? Женщины... Коса и меч снова растворились, но состояние аффекта, как это обычно и бывало с Нериссой, истаяло еще раньше. – Молодость действительно делает довольно хорошенькими абсолютно всех, – князь с кислым видом обвел широким жестом всех незваных гостий. – но разве хоть кто-то из них красив по-настоящему? Светловолосая девчонка собиралась что-то возмущенно заорать, но мулатка, сообразившая, что не стоит лить воду на мельницу дальнейших провокаций, еще раз поспешно запечатала ей рот ладонью. – У каждого возраста свои прелести, но у во семнадцатилетия их не в пример больше, – скривилась Нерисса. – Вы считаете иначе, дорогой князь? Дефицит внимания матушки в детстве так сказывается? Чтобы Фобос еще хоть раз попытался кому-либо сочувствовать! Тихо скрипнув зубами, князь подавил недостойный порыв взять вздорную особу за тонкую шею и встряхнуть хорошенько. Демонстрировать, что наугад нанесенные шпильки могут его задеть, да еще перед толпой каких-то незнакомых девиц, в его планы не входило. – Видимо так, раз я до сих пор терплю тебя здесь! – прошипел он в ухо Нериссе за мгновение до того, как отстраниться. – Других логических обоснований этому найти не удается. – Это самое романтичное признание, которое мне за шестьдесят восемь лет приходилось слышать! – театрально заломив тонкие руки, восхитилась бестия. И тут же, перестав кривляться, деловито продолжила. – Что же, Седрик свои... приоритеты высказал, я тоже. Последнее слово за тобой... впрочем, оно всегда почему-то остается за тобой! Какие такие логические обоснования могут быть у твоего решения заняться благотворительностью?29
6 марта 2015 г. в 13:13
Посмотрел на фигурки я сперва –
Вроде правильно сделано.
Руки, ноги и даже голова,
А души только не было.