Почему мы не ласточки

POV Виона Спэнс       Я любила это время года. Пила его с тем же наслаждением, что и стакан свежевыжатого морковно-яблочного сока, смакуя каждый глоток, каждую каплю. Время, когда тепло – в земле, и холод – в воздухе. Когда романы сестер Бронте читаются особенно легко.       В открытое окно задувал ветерок, пахнущий прелой травой и сухими листьями. Тюль подрагивал, и шевелились волосы, щекоча щеки. Я была в комнате одна. Моя соседка так и не вернулась после летних каникул. Кажется, из-за того, что учеба в пансионе стала не по карману ее родителям, и они нашли место подешевле.       Осознание того, что я теперь единственная хозяйка комнаты, было непривычным и неожиданно приятным. Можно делать, что захочешь, говорить, что захочешь. Можно даже… подумав, я тут же смутилась. Нет, это не мои мысли. Просто ветер, пряные запахи и пустая комната действуют слишком пьяняще.       Близилось время обеда. Есть не хотелось, разве что, может, попить. Я неохотно слезла с кровати и принялась разглаживать юбку, смявшуюся после долгого лежания. Так всегда: сначала ждешь-ждешь каникул, а когда они наступают, в мгновенье теряешь вкус к безделью и часами не знаешь, куда себя деть.

***

      Стук столовых приборов. Оживленные голоса. Все воспитанницы пансиона присутствовали в столовой: осенние каникулы не казались родителям и опекунам достаточно веским поводом, чтоб забрать детей домой.       Я постукивала вилкой по краю тарелки. Анна, сидевшая напротив, лениво жевала вареную морковь. Пряди русых волос, падавшие ей на лицо, казались в лучах солнца рыжими. За лето она сильно похудела. Опять. Все костяшки на руках проступают. Внезапно она оживилась: выпрямилась, заулыбалась и начала активно махать кому-то рукой. – Прекрати, ты выглядишь глупо! – шикнула я на подругу. – Что? – не поняла та. – Я просто хочу позвать Роз за наш столик. Эй, Роз, иди к нам! – крикнула она вглубь столовой. Та не заставила долго себя ждать.       Прежде Роз Кёртис всегда можно было застать в обществе близняшек Ринн. Но в конце прошлого учебного года родители сестер вдруг решили перейти в буддизм и забрали дочерей из католической школы. С тех пор Роз не общалась ни с кем без нужды: все расписание дня она заполнила учебой и кружками, а в перерывах между занятиями слонялась как тень по двору и коридорам жилого корпуса. Никто не мог понять, почему милая и общительная прежде Роз так и не нашла себе новых друзей, но и первым заводить с ней дружбу тоже никто не стремился. – Привет, – Роз улыбнулась и опустилась рядом со мной. От нее пахло дорогими духами из парфюмерного магазинчика ее матери и дешевым мылом из школьных душевых. Эти два запаха не сочетались между собой так же, как и места, из которых они происходили. – Как дела? – спросила я, не зная, о чем еще можно спросить у человека, чья жизнь протекает так же, как и твоя, в той же тюрьме, что и твоя. – Скука смертная. Думаю, только садист мог устроить столько каникул и выходных в месте, подобном этому. – Я думала, тебе некогда скучать. Разве ты не посещаешь все внеклассные занятия, которые только входят в программу? – спросила я язвительным тоном. Почему-то этот совместный обед вызывал у меня раздражение. – Ви хотела сказать, что… ну… ты так много занимаешься. Это действительно здорово, – вмешалась Анна. Мне показалось, что она за меня оправдывается. – Я наелась. Пойдем? – я встала из-за стола. Выражение лица Анны стало каким-то виновато-растерянным. Обреченно взглянув на недоеденные овощи в тарелке, она обратилась к Роз извиняющимся тоном: – Ладно, увидимся на рисовании. – Конечно, – в ответ она опять улыбнулась.

***

– И давно ты занимаешься рисованием? – спросила я, когда мы вышли из столовой. – С начала года. Разве, ты не знала? – Я не знала. – Неужели ты думаешь, что Рози… – Нет, – я оборвала Анну. – Нет, – словно подтвердила она и мягко обняла меня за плечи.