Одержимость творца

И это случается. Вы пишете экзамены, вы летаете на собеседование в Чикаго (и ты понимаешь, что готов здесь остаться), у вас действительно дрожат руки (не от количества выпитого), когда вы открываете список абитурентов. Прошли. Сейчас тебе кажется, что ты никогда не верил в собственный успех, но вы прошли. Все бессоные ночи и уставшие от бесконечных эскизов руки, огромная стоимость обучения, все окупилось. Вы выкуриваете одну сигарету на двоих в звенящей тишине. Ты не знаешь, давал ли Калиборн взятки, ты не узнаешь этого. Какая разница? Вы прошли. Ты возвращаешься домой, с опаской заглядываешь в почтовый ящик. Ты боишься, что письмо о зачислении попадет не в те руки. О твоем золотом билете, твоем спасении от мерзкой семейной драмы никто не должен узнать раньше времени. Все твои шмотки умещаются в спортивную сумку, которую ты благополучно скидываешь со второго этажа на газон, чтобы не объяснять, куда ты собрался. Вместо этого ты говоришь, что погостишь у Рокси неделю-другую. Ты не плачешь, последний раз смотря на Него. С полной невозмутимостью перешагиваешь порог; ты никогда не вернешься. Ты не будешь смотреть, как умирают последние Его человеческие остатки. Калиборн ждет в машине. Ты не можешь выдавить из себя ни слова. Самое сложное было отнюдь не в поступлении. Черт, ты даже не смог попрощаться с друзьями. Но ты бы не остался в любом случае. Мне нравится ходить в церковь И пить святую воду, Но мне это не нравится... священнику это не нравится, И мне, похоже, не помогает. Отплывай-ой, прочь-ой, Ты живешь свободно, как птичка, Мне нравится петь... мне нравится то, что я делаю, И мне, похоже, не помогает.