***
Шерлок влетел в номер и принялся ходить от двери к окну и обратно, не снижая темпа. Джон подумал, что, возможно, им стоило прогуляться на свежем воздухе, тем более, что Шерлок, очевидно, не сможет усидеть на месте. По пути от лечебного центра и до отеля не было сказано не слова, и Джон прекрасно понимал, что поговорить им необходимо, чем быстрее, тем лучше. Он перегородил Шерлоку путь и, как только тот подошёл, положил руки ему на грудь. ― Остановись, пожалуйста. ― Я уже стою. Голос его был спокоен, но в глазах Джон увидел такую боль, что ему стало ещё хуже. Впрочем, явно не хуже, чем другу. Спокойными и уверенными движениями Джон снял с Шерлока пальто и шарф, повесил на крючок, потом взял за руки и усадил на кровать и сам сел рядом, повернувшись лицом. Шерлок какое-то время рассматривал свои колени, потом как-то судорожно вздохнул и тихо привалится к плечу Джона, спрятав лицо в основании шеи. Джон прижал к себе его голову. ― Я знаю, это зрелище может шокировать, но тебя не назовёшь неподготовленным посетителем. ― сказал Джон тихим мягким голосом. ― Ты трупов за свою жизнь перевидал больше, чем в этой больнице сейчас содержится. ― Он медленно гладил Шерлока по спине, стараясь успокоить, другой рукой зарывшись в волосы. ― Так что с тобой происходит, а? Шерлок. После довольно продолжительного молчания раздалось приглушённое: ― Я оставил тебя там. Одного. Удостоверился, что ты жив… насколько это возможно ― что ты вернёшься, и уехал. ― Шерлок явно не хотел об этом говорить, он выцеживал слова по одному и так и не поднял голову. И Джон чрезвычайно ценил то, что, несмотря на явное своё нежелание, Шерлок всё же не замыкается в себе. К такому уровню взаимной откровенности и доверия они шли очень долго. ― Тебя бы всё равно ко мне не пустили. Все свидания с родными запрещены до того, как больного признают готовым к общественной жизни. Не только ради твоей безопасности, ещё для того, чтобы не прерывать стрессом процесс лечения. ― Ты остался там совсем один. ― Шерлок посмотрел Джону в глаза. ― На девять. Чёртовых. Месяцев. И всё потому… Шерлок запнулся и глубоко вздохнул. ― Ты мне снился. Каждую ночь на протяжении двух месяцев. ― Кошмары? Шерлок хмыкнул. ― Кошмары начались под конец. Сначала это был просто ты. Ты смеялся, восхищался мной, занимался со мной любовью… Это были не воспоминания, но то, что у нас могло быть. Если бы не я. ― А в кошмарах..? ― Два раза я видел твою смерть. Ты обвинял меня в том, что я у тебя отнял ― нашу жизнь. Потом, уже проснувшись, я понимал, что ни в чём не виноват и ничего не мог сделать: ты бы ни за что не остался дома, а Тёрнер вообще стрелял наугад, на голос. ― Ты боялся, что я, восставший из мёртвых, обвиню тебя в своей смерти? Шерлок зажмурил глаза, не в силах выносить мягкий и понимающий взгляд друга. ― Я просто сбежал, а ты остался в аду. Джон взял его лицо в ладони, поглаживая скулы подушечками пальцев. ― Не забывай, что я не нежная барышня, я прошёл Афганистан. И Норфолк я вынес. Вынес только потому, что знал ― ты ждёшь меня там, за воротами. Я не знал, захочешь ли ты, чтобы мы снова были вместе, но ты приехал, когда тебе позвонили, и ты выразил готовность взять за меня ответственность в будущем, ― а значит, по крайней мере на одну встречу я мог рассчитывать. Ты бы видел тех, от кого отказались семьи. Один парнишка, Уолт, ― он попал туда раньше меня, и он до сих пор там. Ему колют препараты, значит, его мозг функционирует, но он просто сидел там и смотрел в одну точку, как загипнотизированный. Он слышал, что ему говорили, но не проявлял никаких эмоций. И периодически срывался. Процесс выздоровления стоит на месте. Что ни говори, а поддержка родных играет очень важную роль. ― Так что я могу понять тех, кто идёт на риск, чтобы использовать эфемерную возможность стать такими, как были, ― последнюю фразу Джон пробормотал вполголоса. ― Я хочу, чтобы ты знал: ради возможности увидеть тебя снова я бы согласился пробыть там и дольше. Да, это было ужасно, но оно того стоило, и я это пережил ― благодаря тебе. Шерлок смотрел на него с грустной улыбкой. Лицо разгладилось и вернулось к нормальному своему оттенку. ― Скажи мне, Джон Уотсон, чем я тебя заслужил? Джон широко улыбнулся. Похоже, кризис миновал. ― Ничем, самодовольный гениальный засранец, ― и снова протянул к себе кудрявую голову.***
На следующий день они опять отправились в клинику; Шерлок выглядел спокойно и решительно, готовый вынести что угодно, но добиться своего. Джон был готов вынести что угодно, чтобы не оставлять Шерлока там одного. В больнице их уже ждали; медбрат провёл их в палату, такую же, в какой содержали в последнее время и Джона. На кровати сидел молодой парень и смотрел на них со смесью страха и подозрения. Шерлок опустился на единственный стоящий рядом с кроватью стул и откинулся на спинку, Джон стал позади него, медбрат вышел из палаты и закрыл за собой тяжёлую железную дверь. Они разговаривали сначала целый час с одним, потом столько же с другим, потом вернулись к первому, чтобы что-то уточнить. Вопросы задавал, конечно, Шерлок. Джон старался следить за нитью рассуждений, но это было невозможно ― детектив перепрыгивал с пятого на десятое, следуя собственной одному ему известной логике. Поэтому Джон просто следил за тем, чтобы Шерлок не слишком перегибал палку. И ещё думал о всех этих людях, которых дома никто не ждёт. У которых, собственно, и дома-то нет. О том, что с ними будет, когда их отсюда всё-таки выпишут. Куда они пойдут? На улицу? Джон никогда не страдал миссионерским комплексом и понимал, что невозможно помочь всем, но просто отмахнуться от этих мыслей не мог. Что ж, они с Шерлоком, по крайней мере, сделают всё, чтобы люди не проходили через этот ад дважды. Джон так и не смог проследить за ходом мысли Шерлока и понять, что именно тот выяснил в процессе этого почти-допроса. Они говорили с обоими больными по очереди, потом Шерлок перекинулся порой слов с медбратом, и они вышли на улицу. Уже почти стемнело. Джон с наслаждением вдохнул свежий холодный воздух. ― Куда теперь? Шерлок не ответил, продолжая лететь на полшага впереди и уставившись в телефон, каким-то образом умудрившись не сломать себе шею. ― Домой.***
Лондон встретил их своим обыкновенным серо-мокрым уютом. Пока они ехали по пересечённой местности, немного солнца пробивалось сквозь не такие уж густые тучи, но в наглухо запечатанном смогом городе у него не было шансов. До дома они добрались уже к ночи, и Джон от души порадовался, когда Шерлок направился в ванную, не планируя, по-видимому, отправляться на поиски неведомого врага среди ночи. Прижимая к себе распаренное после горячей ванны тело, Джон потянулся, чтобы выключить прикроватную лампу и спросил куда-то во влажную макушку: ― Ты ведь уже всё выяснил, правда? ― Угум. ― Не убежит до утра? ― Не убежит.