На окраине Вселенной

      Все вокруг было залито кроваво-красным светом. Ким в отчаянии пытался согнать с глаз эту пелену и понять, что происходит, но не мог даже головы оторвать от пола.       Чудовищная тяжесть давила на спину, заставляла задыхаться и обливаться потом. Второй попытался позвать друзей, но в горле было суше, чем в марсианских пустынях. Отвратительное чувство бессилия многократно усугублялось ощущением, будто все внутренние органы вот-вот расплющит в бестолковую лепешку, и он перестанет существовать в принципе.       Ким снова дернулся в попытке подняться, но без толку. Старательно ловя ртом хоть какой-то воздух, Второй замер и попытался оценить ситуацию. Он не чувствовал, что на него что-то упало и, учитывая специфический характер давления и красный аварийный свет вокруг, можно было предположить, что дала сбой система искусственной гравитации. Наверное, Всеволоду сейчас немного легче, он же с Земли. Возможно, если он сможет издать хоть звук, друг услышит его и…       Капитан в ужасе распахнул глаза, когда до него дошла одна простая истина: если Первому сейчас чуть легче, то Третьему… Он снова дернулся и, внезапно, давление пропало. От резкого рывка Кима швырнуло вбок, и он неудачно приземлился на какой-то железный выступ. Раздался отвратительный хруст, и левую руку словно прострелило бластером. Глухо замычав от дикой боли, Второй на несколько секунд зажмурился, часто-часто дыша. Боль стремительно нарастала и была более чем знакомого характера, так что Ким понимал, что руку он, скорее всего сломал. Сцепив зубы, он приоткрыл слезящиеся глаза и окинул взглядом мостик. Что бы ни нанесло удар по кораблю, «Чайка» была повреждена более чем серьезно.       Он кое-как вскарабкался на ноги. Аварийный свет резал глаза и, стараясь не тревожить руку, Второй сделал несколько шагов к панели управления. Переключил системы освещения и еще раз осмотрелся. Третьего Ким заметил не сразу — фиксианец практически лежал на пульте, уткнувшись в него лицом и вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в рычаг, включающий дополнительную гравитационную установку. Он не шевелился.       У Второго все похолодело внутри.       — Третий, — прохрипел капитан, делая к нему шаг. — Третий, ты жив? Все в порядке?       — Жив, — глухо ответил фиксианец, не поднимая головы. — Ты как?       — Руку сломал, кажется, — Ким остановился, со все возрастающей тревогой глядя на друга. — Третий, в чем дело? Ты ранен? Почему ты не встаешь?       — Ким, — голос фиксианца дрожал, и Второй с ужасом осознал, что тот сейчас заплачет. — Отвернись.       — Что? Зачем?! Да что случилось, можешь ты сказать?!       — Меня швырнуло лицом на рычаг, — выдавил Третий, по-прежнему не шевелясь.       — И что? Ты разбил лицо? Голову? Третий, — твердо, насколько было возможно, сказал Ким. — Подними голову и покажи мне, что случилось. В конце концов, я — судовой врач. Я должен знать, что произошло.       Наверное, еще с полминуты фиксианец не шевелился, а затем уперся руками в пульт и, медленно выпрямившись, повернулся ко Второму. И один из самых отважных людей в Галактике, которого не могли сломить ни пираты, ни четырехлетнее заточение в собственном корабле, ни что-либо еще, был вынужден захлопнуть рот здоровой ладонью, лишь бы не захрипеть от ужаса. Потому что на месте красивых глаз цвета вечернего неба, на которые заглядывались девушки доброй части галактики, теперь были лишь два окровавленных провала.       — Третий, — едва выдавил Ким, все еще не веря тому, что видит.       Фиксианец качнулся вперед, и в следующую секунду уже давился сухими рыданиями, вцепившись в руку Второго и уткнувшись ему в плечо лбом. А марсианин стоял, словно парализованный, не в силах до конца осознать происходящее. «Это сон, — стучало в мозгу. — Меня ударило об пол, и у меня просто бред. Нелепый, страшный бред. Не может, чтобы это все было правдой…»       — Эй, вы живы? — Всеволод привалился к двери, подтягивая к груди окровавленную руку. — Третий, что случилось? Ты что, плачешь?..       — Сева, — Ким словно во сне повернулся на голос друга. — Ты в порядке?       — Руку разрезало. А так в норме. — Что с Третьим? Почему он плачет?       Первый, прихрамывая, подошел к друзьям. Третий попытался спрятать лицо, уткнувшись Киму в грудь. Всеволод в шоке взглянул на Второго. Тот только смотрел в ответ пустым взглядом. Да и что тут можно было сказать? Первый медленно прошелся взглядом по мостику, задержался на окровавленном пульте и в ужасе развернулся к фиксианцу, начиная понимать, что произошло. Футболка Кима на груди была уже вся красная, и Первый в шоке прижал ладонь ко рту, понимая, что самые страшные опасения — правда.       — Как же так… — только и прошептал он, прежде чем «Чайка» снова сотряслась от мощного удара и, словно гигантская бетономешалка, пошла переворачиваться, превращая все, что было внутри незакрепленного, в однородную кашу.       Друзей расшвыряло в разные стороны и последнее, что Ким увидел, это как Всеволода, словно бабочку, нанизало на обломок железной ножки кресла. А после наступила спасительная темнота.

***

      Было тепло. Это первое, что Ким почувствовал, когда сознание стало подавать признаки жизни. И это было не искусственное тепло космического корабля, а самое настоящее, летнее и солнечное. На Марсе солнечные лучи почти не грели, поэтому он на всю жизнь запомнил это волшебное ощущение из своих визитов на Землю и командировок на другие планеты. Сейчас солнечные лучи грели закрытые веки, щеки, почему-то обнаженные плечи. Открывать глаза не хотелось, но Второй не мог позволить себе неведение в отношении того, что с его друзьями. Поэтому, стараясь не вспоминать жуткие картины пустых глазниц Третьего и проткнутого Первого, твердя себе, что ему это привиделось в бреду, Ким медленно приоткрыл глаза. И тут же закрыл, давая им время привыкнуть к свету. Потому что солнечные лучи действительно падали прямо на лицо. Чуть погодя он вновь приподнял веки, и постепенно зрение начало обретать четкость.       Он лежал то ли на кровати, то ли на больничной койке в каком-то зале монументальных размеров. Куполообразный потолок приятного песочного цвета уходил высоко вверх и был весь покрыт замысловатым орнаментом и какими-то письменами на незнакомом языке. Кое-где по потолку расползлись вьющиеся зеленые стебли с широкими листьями и бледно-розовыми цветами между ними. Какое-то время Ким бездумно любовался этой красотой, а потом осторожно повернул голову направо и встретился взглядом с огромными зелеными глазами. Без сомнения, фиксианскими. И, несмотря на заторможенность сознания, Второго прошил ужас. Только не они! Если сейчас окажется, что «Чайку» спасли именно фиксианцы, то все их попытки сохранить тайну Третьего пойдут прахом. По словам друга, любой его сопланетник сразу увидит, что у него появилась связь, а учитывая, какой известной личностью Третий является на своей планете, все захотят узнать, кто именно удостоился счастья стать его парой. И кто-нибудь обязательно докопается до правды. Потому-то они и сорвались с места, даже не долетев до Солнечной Системы: под предлогом, что пустились в погоню за Крысом, друзья решили уйти в свободный поиск по Галактике и, покуда не найдут решение, не возвращаться. И вот теперь все висит на волоске…       Ким попытался прочистить горло, чтоб спросить, что с его друзьями, но внезапно осознал, что сломанная рука не болит. Капитан удивленно пошевелил пальцами, слегка напряг мышцы. Даже намека на боль не было. Сколько же он валялся без сознания, что ему и кости успели срастить? Он вновь обратил свое внимание на незнакомого фиксианца… и осекся. Потому что, кроме огромных глаз, у неизвестного были еще и вытянутые уши, опущенные горизонтально.       У Кима словно камень с души свалился.       «Не фиксианцы. Какое счастье…»       — Как вы себя чувствуете? — прошелестело незнакомое создание.       У него был какой-то странный голос, без интонации и тембра. Будто сухой камыш шелестел у берега.       — Вы меня понимаете?       — Понимаю, — кивнул Второй и непонимающе повторил, — понимаю… Я что, разговариваю мысленно?!       — Мы не знаем ваш язык, — пояснил незнакомец… или незнакомка, глядя на него немигающим взглядом. — Поэтому приходится передавать образы очень примитивными телепатическими сигналами. Простите, но мы не знаем ваших возможностей. Если вас оскорбляет моя примитивная речь, то я перейду на обычную.       — Давайте, — согласился Ким, и тут же на его мозг обрушилась раскаленная лавина из тысяч и тысяч образов.       — Стойте, стойте! — Второй едва не взвыл. — Я понял, мои возможности такого не позволяют! Давайте лучше примитивно.       — Простите, — снова прошелестело создание. — Значит, ваша раса — не телепаты?       — Нет. И не только наша. Я даже навскидку не скажу, кто из известных планет использует телепатию, и используют ли ее вообще. Кстати, где мы? Кто вы? Что с моими друзьями?       — Тот, что похож на вас — в реанимации. У него пробито три внутренних органа. А искандарианец лежит на соседней кровати. Его лечение уже закончено.       Ким повернул голову в другую сторону и, с облегчением убедившись, что по соседству спит Третий и глаза его снова целые, опять повернулся к незнакомцу.       — Простите, как вы его назвали? Искан… что?       — Искандарианец. Разве ваш друг не с Искандара?       — Нет, он с Фикса. Фиксианец.       — С Фикса? А где это?       Ким почувствовал, что привычная реальность слегка пошатнулась.       — Вы никогда не слышали о Фиксе? — он недоверчиво воззрился на зеленоглазое создание. — Это ведь одна из самых известных планет Млечного Пути… Во всяком случае, для тех, кто вхож в Содружество…       — Млечного Пути? — большие уши забавно шевельнулись, и незнакомец с интересом уставился на мужчину. — Так называется ваша галактика? И где она находится?       Привычная реальность стремительно полетела под откос. Ким несколько минут, наверное, лежал и тупо хлопал глазами. А потом решил, что прежде чем делать выводы, нужно разобраться во всем детально. Кто знает, может у этих существ их галактика и Фикс просто по-другому называются.       — Давайте по порядку, — Второй осторожно сел и, оперевшись о подушку, озадаченно потер лоб. — Прежде всего, огромное вам спасибо, что помогли нам. И за то, что вылечили Третьего, и Всеволода лечите. Я вообще поражен вашими возможностями в медицине. Так быстро все залечить… Мою руку вот…       — Разве быстро? — существо удивленно (во всяком случае, Киму показалось, что удивленно) пошевелило ушами. — Вы пролежали в коме две недели.       — Сколько? — Второй пораженно уставился на собеседника. — Две недели?! А что со мной было?!       — Разбита голова, повреждены многие участки головного мозга. Операция заняла почти пятнадцать часов…       Ким машинально поднес руку к голове, ожидая, что наткнется на короткую щетину, но пальцы привычно нырнули в мягкую шевелюру.       — А как же волосы? — беспомощно (и довольно бестолково) спросил он.       — Отрастили, — взмахнуло ушами существо. — Это ведь мелочь.       — А Третий?       — Искан… фиксианец? Новые органы можно вырастить за неделю. Но он очень ослаблен, поэтому мы искусственно поддерживаем сон, снабжая организм питанием через инъекции. Если хотите, сон можно прервать. Тем более, что организм уже восстановлен до нормального состояния.       Второй почувствовал, как к горлу подступил комок.       — Спасибо, — тихо подумал он, и существо довольно прикрыло глаза. — Но все же, как мы здесь очутились? И где мы? И кто вы?       — Наша галактика называется Черный Глаз. Планета, на которой мы находимся — заповедник. Здесь почти никто не живет, только несколько смотрителей. Вас вышвырнуло в районе заброшенных Врат, и удивительно, что не перемололо на куски, учитывая, как давно их не использовали. У вас, должно быть, очень крепкий корабль, раз он смог выдержать подобное.       — Да, наверное, — тихо пробормотал Ким, пытаясь вспомнить, слышал ли он хоть что-нибудь о галактике «Черный глаз». — А почему Врата заброшены? И что вообще за Врата?       — Врата переброски. Те, через которые прошли вы, были построены искандарианцами, и ими же закрыты после их ухода. Они не хотели, чтобы за ними последовали другие, и в итоге этот канал оказался нерабочим. А в нерабочих каналах энергии накапливается слишком много и она слишком непредсказуема, поэтому соваться туда небезопасно. Где вы отыскали их?       — В войде, — рассеянно ответил Второй. — Искали вход, через который не заметили, как пролетели, и приняли эти… врата за него.       — Тогда это многое объясняет, — существо снова взмахнуло ушами. — Конечно, искандарианцы не могли подвергать опасности других существ, потому и замкнули вторую арку на войде.       — Искандарианцы, говорите, — Ким задумчиво воззрился на собеседника. — И выглядели они так же, как фиксианцы?       Он качнул головой в сторону Третьего. «Ушан» согласно закивал.       — Абсолютно так же. Но они ушли отсюда уже очень давно.       «Не в нашу ли галактику», — невольно подумалось Киму. Может, не зря Фикс — настолько развитая планета? И, учитывая ее изначально неблагоприятные характеристики, как она смогла породить столь гуманную расу, которая даже войн никогда не развязывала? Эти странности всегда порождали массу вопросов, и Второго настолько захватила перспектива узнать ответы на них, что он не сразу почувствовал, как кто-то слабо тянет его за руку. Повернув голову, он встретился взглядом с Третьим.       — Ты очнулся, — обрадовался Ким. — Как себя чувствуешь?       — Честно говоря, прекрасно, — немного хрипло отозвался фиксианец. — Лучше, чем за последние лет десять, наверное. Но где мы? И как…       Он молча дотронулся до глаз, боясь озвучить вопрос. Второй успокаивающе накрыл его пальцы ладонью.       — Все в порядке. Тебя вылечили. Да и нас с Севой, судя по всему, тоже. Вот, можешь спросить…       Ким обернулся к «ушану» и понял, что тот пропал.       — Куда он делся? — удивленно заозирался марсианин.       — Кто? — Третий с легкостью, которой Ким не видел у него уже давно, сел на постели. — Здесь кто-то был?       — Д-да… Странный немного тип. Глаза большие, как у вас, но еще и уши длинные, горизонтально опущенные. Одновременно напоминает и фиксианцев, и ушанов. Разговаривал со мной телепатически. Ты вообще когда-нибудь про такое слышал?       — И слышал, и на себе испытал. Мне пришлось так общаться с нашими соседями, пока они вносили наш язык в свою базу данных. Он не предлагал тебе общаться «нормальным», не примитивным способом?       — Предлагал, — фыркнул Ким. — Приятного мало.       — Ага, я тоже на это попался. Думал, мозги взорвутся. Так что, мы в гостях у расы телепатов? А в каком секторе галактики?       — А тут еще интереснее. Наш новый знакомый утверждает, что их галактика называется Черный Глаз. Ни о Млечном пути, ни о Фиксе он слыхом не слыхивал. Тебя назвал искандарианцем и сказал, что нас вышвырнуло из каких-то заброшенных врат переброски, и вообще чуть на фарш не перемололо.       Третий ненадолго задумался.       — В принципе, все логично, — задумчиво сказал он. — Я сглупил, когда сказал тебе, что это был выход. Ведь Сева же ясно обозначил, что назад нужно было вернуться на два часа. А мы покинули войд практически сразу после того, как развернулись. Да и вход должен был быть природного происхождения, а кольцо, в которое прыгнула «Чайка» было явно рукотворным. Значит, это были некие врата в незнакомую нам область Вселенной?       — Очевидно, — кивнул Ким.       Слева раздалось шуршание и рядом с кроватями снова возникло зеленоглазое создание. Ким чуть не подпрыгнул от неожиданности.       — Вы что, телепортировались? — не слишком вежливо поинтересовался он, стараясь не выдать своего испуга.       — Да, — ответило существо, шевеля ушами, и на этот раз оно говорило обычным голосом, на чистейшем общегалактическом языке, а не передавало слова прямо в мозг.       Зеленые глаза уставились на очнувшегося Третьего, и существо изобразило легкий полупоклон.       — Рада, что и вы очнулись.       — Спасибо, — фиксианец с любопытством смотрел на незнакомое создание.       — Вы разговариваете уже не мысленно, — заметил Ким. — Разве вы знаете наш язык?       — Я получила полный пакет информации по вашему языку, когда вы согласились на обычную форму общения. Через час все здешние обитатели смогут разговаривать с вами вполне свободно.       — И много вас здесь? — полюбопытствовал Второй.       — Пятеро.       — Эм… в здании, или вообще?       — Вообще. Это планета-заповедник, здесь нет смысла жить. Мы присутствуем тут только как хранители исторических памятников. Кстати, меня зовут Нирхея.       — Меня Ким.       — А меня — Третий, — улыбнулся фиксианец.       Нирхея немного недоумевающе моргнула, и Ким едва не рассмеялся, глядя на ее реакцию.       — Да, это имя, — весело пояснил он. — Так оно звучит на общем языке. Поэтому, иногда мы называем друг друга по порядку. Первый, Второй, Третий. Чтобы никому обидно не было.       — А, — Нирхея довольно взмахнула ушами. — Теперь понятно. Вообще, я хотела сказать, что ваш друг пришел в себя. Если хотите, можете его навестить.       Друзья буквально вылетели из своих постелей.       И, следуя за их провожатой по извилистым коридорам, Ким с огромным облегчением понял, что Третьего действительно исцелили. Полностью. Он больше не прихрамывал, не задыхался от слабости, не морщился, когда задевал старые раны. Фиксианец снова стал таким, каким был когда-то давно, еще до своего одинокого путешествия. Это радовало, дарило надежду. И все же, хоть Второй и понимал, что это жутко эгоистично и отвратительно, в самой-самой глубине души его кололо легкое сожаление, что теперь его поддержка другу больше не нужна. Не нужно больше подхватывать его каждый раз, когда ему становится плохо, сидеть с ним по вечерам и ухаживать за ранами. Почему-то от этого было немного горько…