Другие

*** Они подстрелили с десяток кротов на подступе к району. Одного пришили, пока тот кувыркался, пытаясь выбраться из мусорного бака. Судя по тому, что он вообще отыскал там что-то интересное для себя, еще недавно люди тут все же были. Теперь улицы пустовали, усеянные искореженными трупами кротов, и единственным звуком был ветер, гонявший по асфальту листья и фантики. Здания оказались набитыми трухой и пылью коробками с пустыми глазницами окон. Все ценное, что было внутри, уже растащили или люди из снабжения, или мародеры от сепаратистов, но крыши все еще находились на месте. Крыши определенно были лучше, чем открытое небо, прорывающееся на голову серым свинцом. — Ты знаешь, нам еще повезло, что они не стайные животные, — с умным видом сказал Аомине, пересчитав оставшиеся патроны в магазине. Кагами поспорил бы насчет животных — Куроко как-то говорил, что кроты гораздо больше похожи на людей, чем те же обезьяны, даже несмотря на отталкивающий внешний вид. И уж точно не согласился бы с «везением» — дикий мир, что образовался после прихода кротов, можно было назвать как угодно, но не подарком судьбы. — Они, конечно, сбиваются в группы, — продолжил Аомине, — и поэтому так легко нападают, но представь, если бы у них был единый мозговой центр? Кагами представил. Полчища белесых мразей, поведение которых и сейчас-то никто не мог ни предсказать, ни просчитать, перли бы напролом, снося любые преграды. Наушники бы стали бесполезными; даже забор с пущенным по нему током вокруг Мидтауна не устоял бы. Может, кротам пришлось бы пожертвовать десятками своих, зато остались бы сотни, тысячи. Легион существ, один укус которых был для человека смертельным. — Зассал? — понимающе хмыкнул Аомине и выстрелил снова, чертыхнулся, не попав с первого раза, но со второго сделал хедшот. — Они всегда такими толпами ходят? — Не всегда. Сюда! — Кагами выбрал самое приличное с виду здание — не норовящее сложиться в гармошку при малейшем порыве ветра и с покосившейся вывеской «Бильярдная». В таких были резервные погреба, а в них могла остаться еда. Он пропустил Аомине вперед — тот осмотрелся, убедившись, что внутри кротов нет, и сразу же плюхнулся на дырявый, с торчащими змеями пружин диван, — и шмыгнул в помещение, когда-то бывшее кухней. Холодильник и полки шкафов, ожидаемо, оказались пустыми, а вот в погребе, дверцу которого сильно заклинило от влажности, действительно обнаружился нетронутый запас консервов. — Я нашел жратву! — сообщил Кагами, вернувшись в главный зал с банкой анчоусов в руке. — Больше ничего нет, а это то ли не смогли унести, то ли не успели. — Там кто-то орет наверху. — Сквозняк, — Кагами уселся на край дивана — пружина тут же впилась в бедро, но подушка под ноющей поясницей компенсировала дискомфорт — и сорвал с банки крышку. — Давай жрать. — Ты глухой? Там кто-то есть, — нервно бросил Аомине. — Ну сходи и посмотри, — Кагами закатил глаза. Тело, почувствовавшее давно забытое слово «отдых», отказывалось подчиняться. Хотелось немногого — пожрать и поспать под крышей, хотя бы час: пусть это и сократит фору, но умирая от усталости, они не то что не догонят Немезиду — сами сгинут в ближайшей придорожной канаве. Но Аомине и с этим мизером норовил обломать. — Сам сходи, — Аомине, воспользовавшись замешательством, выдернул банку у Кагами из рук и тут же залез в нее пальцами. — Кретин. В этот же момент раздался жуткий воющий стон, который Кагами, находясь в погребе, действительно принял за сквозняк. Кто-то умолял — то ли о помощи, то ли о смерти. Кагами вздохнул тяжело — сейчас очень недоставало Куроко: тому грязная работа всегда давалась легче. Он пнул попавшийся под ноги пуф — бок у того был вспорот, словно и внутри искали что-то ценное, может, даже нашли, — и взбежал по потрескавшимся ступеням на второй этаж. Женщину он увидел сразу — и она его тоже. Прямо напротив настежь распахнутой двери бывшего офисного помещения стоял стол, а под ним — она. Больше похожая на высушенную лихорадкой мумию, только глаза — огромные от боли — все еще были живыми. Яркими, влажными в обрамлении колец из спекшейся крови. — Помоги… — она протянула к Кагами костлявую, покрытую узором гноящихся струпьев руку. Помочь ей Кагами мог только одним способом. Он заколебался — обычно подобного рода зачисткой занимались остальные, но сейчас из остальных был только Аомине, который уговаривал их общие анчоусы и мог разве что поржать над нерешительностью Кагами. Представив его гулкий смех, Кагами шагнул вперед. Вернувшись в зал, Кагами обнаружил, что Аомине там нет. Доводчик плавно закрывал дверь, в стремительно сужавшуюся щель рвалась уличная морось. Выругавшись в голос, Кагами подхватил мешок с оставшимися консервами и вышел на улицу. Аомине стоял под козырьком дома на противоположной стороне. Грел ладони в карманах брюк и смотрел на Кагами недовольно, словно спрашивая, какого хрена он там так долго торчал. — Ну и что это было? — спросил Кагами, подойдя ближе. — Заразных не видел? — Хочешь об этом поговорить? Кагами хотел найти машину или подходящее места для отдыха, но и поговорить не отказался бы тоже. — Мы, знаешь ли, в одной лодке сейчас, — буркнул он, — и если у тебя от чего-то сносит башню, я хотел бы знать об этом заранее. Аомине молча развернулся и пошел вперед. Кагами решил, что отвечать тот не будет — может быть, тон или постановка вопроса слишком задела его величество, да и хрен с ним. Но тот заговорил спустя пару десятков шагов. — Я видел только предков. В общежитии был, когда позвонили и сказали, что они… Кагами притормозил, глядя ему в спину — дождь промочил майку насквозь, куртку Аомине нес под мышкой, видимо, запарился в помещении и снял. Кагами собирался приказать ему надеть обратно: неприятные воспоминания — не повод расхаживать без защиты. Но тот обернулся, глядя как-то особенно мрачно — и Кагами не узнал собственный скрипучий голос: — Ты их убил? — Неа, — Аомине помотал головой. — Их уже увозили сжигать, когда я до дома добрался. Пристрелили, как только проявились симптомы. И только попробуй жалеть меня — врежу. Кагами и не собирался. Он даже не понимал, верит ли Аомине до конца. Сам он давно потерял счет заразившимся прямо на его глазах и тем, кто доживал последние часы, когда снабженцы приходили в их дома, чтобы забрать то, что на другом свете хозяевам уже не пригодится. И сперва Кагами точно так же не хотел смотреть в эти кровящие, блеклые лица, в глаза, подернутые мольбой или пустым равнодушием. А потом просто привык. Возможно, Аомине действительно повезло, и он не видел больных все эти годы. А возможно, он о чем-то не хотел говорить. Так или иначе, было глупо стоять и размышлять об этом под дождем. — Предложение укрыться, надеюсь, жалостью не считается? — слабо улыбнулся Кагами. — Тут, конечно, свежо и дышится неплохо… — Придурок, — оскалился Аомине. — Теперь я выбираю дом. Несмотря на стремительно портившуюся погоду, Кагами казалось, что холод, вопреки всякой логике, уходит из легких, сменяется привычно-теплым ощущением в солнечном сплетении. Как будто все почти как раньше, и сейчас они с Аомине передохнут, вернут Немезиду, а потом устроят раунд один на один на площадке перед универом. *** Новая машина, которую им пришлось переворачивать, чтобы поставить на колеса, оказалась действительно новой в сравнении с предыдущей колымагой. Она ехала быстро, почти не дребезжала, и только индикатор бензина показывал, что счастье продлится до ближайшего на пути района. Кагами хотелось верить в лучшее, поэтому он надеялся, что сменить транспорт удастся легко и в следующий раз. — Ты хотел cвалить на Обратную сторону? — Аомине тоже стал более разговорчивым, когда пересел на пассажирское сидение. — Я думал посмотреть, что там. — Там разруха, посиделки у костра и повальная смертность. — Потому что у них нет электростанции и Мидоримы? — усмехнулся Кагами. — Потому что они воюют, идиот, и им не до удобств. — Зато они еще могут что-то изменить. Хироки и Акаши точно плевать на перемены, им бы удержать то, что есть. Аомине промолчал. Отвернулся, принявшись вырисовывать бессмысленные узоры на пыльном стекле. Кагами улыбнулся, разглядев среди них кривенькую эмблему Тоо. — А если б была возможность свалить из этой выгребной ямы насовсем, ты бы рискнул? — спросил вдруг Аомине. — Из Мидтауна? — С планеты. У Кагами свело живот от смеха. — Если бы внезапно удалось отрастить крылья, я бы, разумеется, рванул отсюда сразу же. — Аомине удивленно приподнял бровь, и Кагами пояснил. — Космопорты не функционируют уже два года. С Токио не улетишь. — Осталась летучка в музее астронавтики с Обратной стороны, — еще тише сказал Аомине. — Она перестала пахать, еще когда мы пешком под стол ходили, — парировал Кагами. — Когда Кисе учился, он говорил, что мог бы завести эту консервную банку. Вроде как не настолько она и сломана. Кагами повернулся и столкнулся с Аомине взглядом: тот словно ушел в себя и где-то глубоко внутри выстраивал теперь глобальные планы. Похоже, он искренне верил в то, о чем говорил — хотя с тем же успехом мог и разводить Кагами, чтобы потом поглумиться над его доверчивостью. И все же эти воздушные замки казались более привлекательными, чем те, что строил Ханамия. Их совсем не хотелось рушить. — Кисе, возможно, давно уже накормил кротов… — Этот придурок так просто не отдастся, — широко улыбнулся Аомине. — В любом случае на Обратной стороне Кисе можно искать годами, — осадил его Кагами. — А мы должны перехватить Ханамию. — Да-да, держись, Тецу, Чип и Дейл спешат на помощь, — пробубнил Аомине и, поерзав, прикрыл глаза. Кагами поглядывал на него, когда дорога становилась менее ухабистой, не мог перестать смотреть. Казалось, уже выучил все изменения на его лице, вплоть до маленького шрама за ухом, и другого, подлиннее, пересекающего бровь — то ли про чересчур жесткий баскетбол в Мидтауне Аомине не соврал, то ли дрался с кем, с его характером сталось бы. Кагами эти перемены казались интересными, они словно показывали, что Аомине тоже жил все то время, пока не находился рядом. Жил, а не был законсервированным воспоминанием об идеальном сопернике. Сейчас он спал, открыв рот, и Кагами, не выдержав, смахнул нитку слюны, тянувшуюся по его подбородку. Аомине завозился, отвернулся, и Кагами снова уставился на дорогу, размазывая влагу между большим и указательным пальцем. Сердце стучало назойливо и часто, мысли вертелись в уме шальным сумбуром, скакали с Обратной стороны до музея астронавтики, с Кисе до Немезиды, с запертого в башне Акаши Куроко до Аомине, отбивающегося от робопсов под гул раззадоренной толпы… — Твою мать, Кагами, крот! — Аомине подскочил на сидении и вцепился рукой в руль, вывернул его, несмотря на сопротивление Кагами. Машина завертелась юлой, но каким-то чудом удержалась на дороге. Кагами выхватил автомат, выстрелил не целясь. От заднего стекла остались только осколки, а потом раздался вопль. И еще один, и еще. Как в долбаном католическом хоре, где к солисту постепенно присоединяются остальные. Кагами успел выстрелить еще раз, прежде чем желание зажать уши пересилило все другие инстинкты. Он уронил автомат на колени и заметался по сиденьям в поисках наушников. Тело трясло как в горячке, кровь пульсировала в висках, норовя выбить барабанные перепонки и фонтаном хлынуть из ушей. Даже приближающиеся к машине силуэты волновали Кагами меньше этой дурной, всепоглощающей боли. — Тихо. Да тихо же ты! — он даже не услышал, прочитал по губам Аомине, после того, как в попытке вырваться, похоже, заехал ему в челюсть. Аомине сжимал его лицо, вынуждая смотреть на себя, и слизывал кровь из уголка рта. Звуков больше не было, только шершавое тепло его ладоней на щеках, но и оно исчезло, когда Аомине выхватил автомат и вышел из машины. Кагами опустил голову, зажмурился, пережидая последние отзвуки паники, а потом тоже вышел, дал очередь, за ней другую. Кроты падали на землю, как фишки в принципе домино: такие же плоские, только белые и гораздо более опасные. — Там разлом, — сказал Аомине, опустив наконец оружие. — И неизвестно, сколько еще оттуда выползет. Нужно валить. Кагами кивнул, но за руль не вернулся. Он все еще дрожал, вспоминая, как буквально воспламенялся мозг от нестерпимого, напоминающего сразу тысячи писклявых голосов в голове визга. Аомине завел машину, и несколько сотен метров та колыхалась, перемалывая трупы кротов колесами. Кагами уже раскрыл рот, чтобы поблагодарить за помощь, когда Аомине вдруг выдал, не оборачиваясь: — Ты не выживешь на Обратной стороне. Там всегда так. Нет. Там хуже. — Конечно, только ты выживешь там, потому что один раз умудрился надеть наушники быстрее, — фыркнул Кагами. Аомине глянул на него в треснувшее зеркало заднего вида и сказал серьезно: — Полетели отсюда, а? Кагами долго молчал, прежде чем рассмеяться.