Другие

*** Они опоздали. Собственный желудок казался Кагами сгустком холода, когда он рассматривал явно обстрелянный с Немезиды блок-пост. Если под глыбами плит и камней и находилось что-то, некогда бывшее людьми, то теперь даже кроты не смогли бы добраться до останков, чтобы поживиться. — Где, где этот ублюдок умудрился срезать маршрут?! — вопил Хьюга. — Сукин же сын, черта с два я отдам его Акаши живым! — Сперва его нужно догнать, — сказал Аомине и побрел к машине. Только тогда Кагами отмер и сказал, встрепенувшись: — Он уже на Обратной стороне. Мы все время ехали за ним, но он уже там. — И что с того? Тецу и остальные ваши по-прежнему под прицелом Акаши. И их вряд ли отпустят, если мы просто извинимся. — Но там… — Кагами не хотелось даже думать о погоне за машиной смерти по неизведанной территории. — Даже не вздумайте ехать туда одни, идиоты! — заорал Хьюга, то ли услышав их разговор, то ли без труда уловив ход мыслей. — Ждите нас! — Но вам все равно не дадут проехать на Обратную сторону, — пробормотал Кагами. — Хироки взорвет вас! — Мы оставим броневик. Возьмем оружие и… — Он проехал здесь совсем недавно, — Аомине выхватил рацию у Кагами и поднес к губам. — Пока еще есть шанс догнать его, а если прождем… — Пока что я командую, сосунок, — прошипел Хьюга. — Но если тебе не терпится сдохнуть!.. Рация затрещала так, словно на другом конце шла активная борьба за нее, а потом раздался голос Киеши. — Кагами, вы будете на связи еще пятьдесят километров. Потом рации станут бесполезными. Если не догоните его за это время — останавливайтесь и ждите нас, будем искать вместе. Понял? Кагами кивнул, потом догадался, что Киеши этого не видит, и пробормотал: — Хорошо, сенпай. — Главное — не лезьте в пекло. Немезида — как целая армия, и неизвестно, сколько еще запала в ней осталось, — серьезно сказал Киеши, и Аомине, закатив глаза, кинул рацию Кагами. — Еще один идиот! — продолжал негодовать Хьюга. — Почему меня окружают одни суицидники? Аомине завел мотор и открыл для Кагами боковую дверь. *** Непрекращающийся дождь надежно размывал следы, и вскоре уже сложно было сказать, потеряли ли они Немезиду или еще нет. Ко всему прочему, видимость из-за мелкой, похожей на туман, мороси была слабой, и Аомине приходилось медленно маневрировать, чтобы не угробить машину на очередном преграждающем дорогу кротовом трупе. Из-за этого он смачно матерился с перерывами в несколько секунд. И мешал Кагами думать. После того, что сказал Аомине, шанс, что Акаши действительно навредит Куроко, даже несмотря на провал операции, свелся к нулю. С другой стороны, этот провал делал бесполезным сразу все — и Акаши на посту главы внутренней охраны, и подпольные исследования, державшиеся на нем, а вместе с ним и Куроко, Мидориму… да весь Мидтаун, живший надеждой на вакцину. Немезида была своеобразным символом, внушавшим людям уверенность в безопасности. Если станет известно, что ее запросто угнал выскочка из отдела снабжения, народ просто разуверится в том, что система, которую он принял и поддерживал все время, действительно способна гарантировать обещанную в обмен защиту. Раз уж она не смогла защитить даже свой главный военный объект, то что говорить о людях… Только Хироки свое просто так не отдаст. Скорее всего, он задействует армию, чтобы подавить бунт, и тогда неизвестно, кто вообще уцелеет. — Я тут подумал, — начал Кагами и замолк, уставившись на выросший впереди район — привычно мрачный, но не факт, что пустой. — Мне уже начинать бояться? — усмехнулся Аомине. — Как долго в Мидтауне смогут скрывать пропажу Немезиды? — Что, прикидываешь, не плюнуть ли на все и принять мое предложение? — Придурок! Я собираюсь вернуть ее и не понимаю, с какого хрена ты вообще решил, что я помчусь с тобой на поиски летучки, которую не заводили сто лет! — На поиски Кисе, — поправил Аомине. — Или любого другого пилота. — Да плевать! Почему я должен улетать с тобой? Потому что мы разок помогли друг другу сбросить напряжение? Кагами замолчал, наконец придумав определение тому, что вчера было. Удобное и сразу все расставляющее по местам. — Потому что я просрал кучу лет и больше не хочу, — Аомине с силой ударил по тормозу, машина пронеслась вперед еще несколько метров и встала. Аомине скинул куртку и вышел из машины; Кагами дернулся за ним — каждая секунда на счету, что еще этот придурок удумал? Аомине сжал кулаки; дождь сыпанул в лицо колючей стружкой, идеально остудил тело перед дракой. Кагами не выдержал: — Ты хотел улететь раньше? Так что тебя держало? Валил бы за Кисе, а не в теплое местечко под крылом Момои! — Ты, блядь! — рявкнул Аомине. — Ты, черт побери!. Я думал, это пройдет. Я думал, найду себе девчонку, и ты больше не будешь ебать мне мозги! — Эй, я не ебал тебе мозги, придурок! — Хорошо, я ебал себе мозги тобой, доволен? И я до сих пор… Аомине подошел, оказавшись с Кагами лицом к лицу. Смотрел взглядом, пронизывающим холоднее, чем бесконечная морось, дышал, выпуская клубки полупрозрачного пара из ноздрей, а Кагами ощущал, как уходит жажда доказывать кулаками свою правду или просто ставить кого-то на место. Щетину, обычно несильно выделявшуюся на смуглом лице Аомине, теперь было видно, она серебрилась от запутавшихся дождевых капель. А еще черты у Аомине стали мягкими, как только разгладилась хмурая морщина между бровей — наверное, так же он выглядел, когда не успел проститься с родителями. И когда услышал тайное заявление, означавшее, что он и все остальные до конца жизни будут рабами больного ублюдка. И когда осознал, что втрескался в соперника. Друга. Парня. Кагами думал, что сейчас наверняка зеркалит Аомине, потому что эта растерянность на его лице эхом отзывалась в мозгу. Кагами словно снова было шестнадцать, он проиграл первый важный матч, подвел товарищей и не знал, что сделать, чтобы больше так не облажаться. Он совсем не знал, что сделать. Он так и сказал. Аомине чуть заметно покачал головой: так он всегда будто говорил, какой же Кагами тупой. Единственное, что отличалось сейчас — его глаза. Они сияли так, словно Аомине изо всех сил сдерживал улыбку. Кагами подцепил пальцем лямку его майки и дернул на себя. Губы у Аомине были невозможными, Кагами не целовал такие и никогда прежде настолько не тащился от поцелуев. А может, он просто никогда не целовал Аомине. Просрал кучу лет. Аомине не пытался перехватить инициативу, зато руками беззастенчиво шарил везде. Кагами остро жалел, что им нужно спешить, и раздеваться посреди дороги, да еще и находясь на неизведанной территории было бы по меньшей мере глупо, но ему жутко мешала одежда, и ужасно не хватало Аомине. Настолько, что, вернувшись в машину с болезненно напрягшимся членом, он подумал, что улететь — не такая уж плохая идея. Уж точно не хуже его сумасбродного побега в неизвестность Обратной стороны. *** — Мы напоролись на кротов в районе Коджи, — сообщил Изуки. — Об автоматы стерли руки и было точно не до скуки. Кагами дождался, пока он отсмеется над своей же шуткой, и сказал: — Мы ищем топливо. Найдем — погоним дальше. На самом деле, затею слить бензин из брошенной тачки они уже практически похоронили. Машины, выглядевшие более-менее целыми, находились на стоянке возле клиники, но за стеклянными дверями Аомине заметил кучу занятых ужином кротов, и пришлось экстренно сматываться в другой конец района. Тут все было хуже: сепаратисты времени даром не теряли, забрали то, что удалось отвинтить, а остальное — перевезли целиком. Среди оставшегося был только бесполезный металлолом. Уже стемнело. И Кагами все сильнее склонялся к мысли, что им придется задержаться в районе до утра. — Ладно, мы ночуем у храма Мэйдзи, звони, если что-то изменится, — отрапортовал Изуки и прервал связь. — Лучше б сказал ему, чтобы возвращались и пытались вывезти своих прежде, чем в Мидтауне начнется бунт, — буркнул Аомине. Он сидел посреди улицы на пустой канистре из-под бензина и старательно выжимал майку. Кагами бесила его халатность — вот только простуды сейчас не хватало для полного счастья, не говоря уже об огромной вероятности быть укушенным в этой кишащей кротами дыре, — но были проблемы посерьезнее наплевательского отношения Аомине к собственному здоровью. — Мы не собираемся сдаваться. — Нам лучше подумать, где переночевать. Какой дом ни возьми — два часа придется только баррикадироваться. Кагами махнул рукой и пошел проверять машины дальше. Бензина во всех было по нулям, Аомине помогал только тем, что якобы высматривал потенциальных врагов, и вскоре Кагами сдался. — Здесь давай спать, — он указал на здание через дорогу. — Лав-отель? Интересный выбор. — В нем хотя бы четыре стены. Это, на самом деле, не спасло, пришлось потратить немало времени, чтобы передвинуть мебель и загородить оставшиеся без стекол окна. Пока Аомине искал палку, которой можно было заблокировать дверь некогда комфортабельного номера, Кагами прошелся по остальным, но обнаружил только бутылку саке в комнате персонала и несколько упаковок презервативов в тумбочках. — Завтрак чемпиона? — хмыкнул Аомине, когда он вернулся. — Жратвы нет. Но сюда и не пожрать приходили. — Это намек? — Аомине выразительно посмотрел на то, что Кагами держал в другой руке. — Нет, это просто все, что я нашел. Еще сникерс был, которым можно череп пробить. Принести? — Как хочешь, а мне и этого хватит. Аомине взял бутылку, плюхнулся на кровать и отвинтил пробку. Сделал пару больших глотков и поморщился. Кагами нахмурился: он думал приберечь саке на случай, если придется дезинфицировать раны. Да и просто пить не любил, а уж на голодный желудок — та еще, наверное, гадость. — Давай, не стесняйся, Кагами, — Аомине протянул ему бутылку. — Если ты, конечно, не начинаешь по пьяни рассуждать о теории квантовой механики. — Нет, я обычно пою. — Думаю, я переживу. От первого глотка Кагами едва не вывернуло, второй пошел лучше. Он лег рядом и передал Аомине бутылку; они так и прикладывались к ней по очереди, пока саке не кончилось, а тело не перестало слушаться. — Ты отсасывал когда-нибудь? — спросил Аомине. Кагами вынырнул из плавно накатившей сонливости, перевернулся к нему лицом: — Кажется, придется сходить за сникерсом. — Аомине удивленно приподнял бровь, и он пояснил. — Заткнуть тебе рот. И лучше бы это была квантовая механика… — Не переживай, я как раз подумываю его заткнуть, но вот интересно было… Кагами ощутил, как лихорадочно, мерзко запылали щеки. И даже не попытался списать это на выпивку. — Эй, я грязный вообще-то… — Тогда хорошо, что у нас есть это, — хмыкнул Аомине. Перекатился плавно, вывалил в ладонь презерватив из пачки, а затем оседлал бедра Кагами и принялся воевать с застежкой его брюк. Кагами лежал как пришпиленный к кровати: где-то очень глубоко в мыслях он орал на Аомине, называл конченым придурком, напоминал, где они находятся и что кроты могут ворваться в любой момент. На деле он просто смотрел, как Аомине сползает ниже, раскатывает резинку по его члену и пялится на него, как прыгун с трехметровой вышки — на зеленоватую гладь воды в бассейне. А потом нагибается… Брюки с трусами, спущенные до колен, сковывали движения, не давали покалечить Аомине или совсем потонуть в порнографических грезах. Если бы не они, Кагами дергался бы сильнее каждый раз, когда Аомине забирал член глубоко, кружил языком по стволу и мял в кулаке яйца, сжимал и ослаблял хватку. Происходящее было слишком абсурдно, слишком нереально. Оно было. Аомине отсасывал ему, как старательный школьник, прятал зубы и отслеживал каждую реакцию, запоминал, повторял — и, кажется, сам кайфовал от этого едва ли не больше, чем Кагами. — Нормально? — спросил он, когда Кагами вскрикнул от чрезвычайно чувствительного толчка языком в щелку на головке. Кагами закивал. Ему было не нормально, ему было просто охуенно. — Иди сюда, — прохрипел он, и Аомине подвинулся послушно. В этот раз на вкус он был резиновым и горьким, но Кагами все равно не отпускал его, пока не заныла челюсть. Аомине заставил его снять куртку с майкой. Мурашки удовольствия от прикосновения к соску разбежались по всему телу и схлынули в пах болезненно-тугой волной возбуждения. — Еще? — спросил Аомине, мягко поглаживая его под яйцами. Кагами сдавленно выдохнул в ответ. Он хотел Аомине. Хотел снова почувствовать его рот — и черт, долбаную резинку он ненавидел сейчас сильнее, чем весь этот сраный Апокалипсис, — хотел трахать его, трахаться с ним, делать вещи, о которых даже не задумывался прежде. Аомине опять решил за него. Теперь жар его рта окатывал член Кагами горячими волнами, а потом Аомине давился, кашлял, позволяя Кагами трепать пальцами его взмокшие волосы, и возвращался, снова скользил языком по блестящему от слюны латексу. Его холодные пальцы щекотали мошонку, оттягивали, катая яйца в ладони, и Кагами хныкал, рвался вперед, то выныривая из дурного безумия, то проваливаясь на самое его дно. Он не заметил, когда Аомине успел спустить штаны, только нехотя перекатился на бок и тут же почувствовал, как твердый, мокрый от смазки член тычется между сжатых бедер. Кагами зажал кулаком рот, чтобы не заорать, Аомине притиснулся ближе и задвигался, заелозил, дразняще проезжаясь под мошонкой — так, будто уже трахал. — Черт, черт… в другой раз… выебу так, что ты звезды увидишь, — шептал он, прищипывая губами кожу на загривке Кагами. — Кто еще кого, — усмехнулся Кагами, подавшись назад, сжав бедра крепче. Аомине запутался, пытаясь стащить презерватив с его члена, Кагами попробовал тоже, каким-то чудом они не разодрали его вдвоем, а потом Аомине прошелся влажной от слюны рукой вдоль ствола, и Кагами накрыло. Он вытекал долго, все раскачиваясь навстречу горячему и мокрому члену, тычущемуся то под яйца, то в ложбинку между ягодиц. Аомине дрожал сзади, прижимал его к себе порывисто, затихал постепенно. Кагами казалось, что они не отлипнут уже друг от друга, если немедленно не вытрутся, но двигаться не хотелось совсем. Впервые за долгое время вместо усталости пришел абсолютный покой.