Птичий хвост для Барсика

Для рисовавшего допоздна альфы утро наступило слишком рано. Чтобы не заморачиваться с домашним заданием Торио нарисовал Бориса, хоть и обнаженного, но совершенно в невинной позе. Делиться потрясающими подробностями внешнего вида любимого со своими сокурсниками он совершенно не собирался. Пусть довольствуются тем, что он, так и быть, им покажет! И так для них будет слишком жирно созерцать это роскошное тело, эти восхитительные бедра, совершенные руки, бесподобное лицо с завораживающими глазами и нежной улыбкой. Когда Торио рисовал, он несколько раз выпадал из реальности, вспоминая и сглатывая вязкую слюну. Альфа представлял, чтобы могло случиться, если бы… Э-эх… если бы! В предрассветной тишине звук мотора прозвучал особенно громко. Услышав стук в дверь, Торио подпрыгнул от неожиданности. В дверях стоял довольный Борис, который, едва переступив порог, начал торопить альфу, достававшего из этюдника старую работу. Не найдя подходящего по размеру полотна, Торио торопливо сгреб со стола все мелки и вложил несколько листов бумаги. Выйдя из подъезда, он застыл в дверях. На улице их дожидался видавший лучшие времена потрепанный джип. Пока Борис выруливал из города по серым и полупустым улицам, Торио успел уснуть под тихий рокот машины, сказалась бессонная ночь, потраченная на выполнение домашнего задания. Проснулся он от того, что стало совершенно тихо. Сидение, на котором он спал, было опущено, а он сам укрыт пледом. Альфа приподнялся и огляделся. Посередине леска на прогалинке стоял небольшой бревенчатый домик, возле которого находилась беседка, а вокруг не было ни одной живой души, и вокруг была та особенная тишина, которая бывает только в лесу прерываемая лишь шелестом листвы и пением птиц. Вскоре подъехали еще две машины и остановились рядом с машиной Бориса, а следом сразу еще две. Это приехали родители и братья Бориса. Братья, крупные и мощные альфы, своими габаритами смахивали на трехстворчатые шкафы с антресолями. Конечно же на их фоне Борис выглядел весьма и весьма миниатюрным. Борис с гордостью представил братьям «своего альфу». Старший брат приехал с мужем, двое младших приехали одни - у одного муж был беременным, а муж другого остался дома с маленькими детьми. Папа Бориса, крупный и дебелый омега с круглым добродушным лицом, не шел, а мягко перекатывался по земле. С первого же взгляда было понятно, от кого Барсик унаследовал брови вразлет и пронзительно голубые глаза. Папа был под стать своему мужу, крупному мужчине, больше похожему на медведя, вставшего на задние лапы. Отец привез с собой собачью свору, состоящую из пяти сеттеров, которые, едва выскочив из машины, сразу же стали крутиться под ногами с радостными повизгиванием. - Ух, ты, какой красавчик! – восхитился медведь, с восторгом разглядывая Торио, как забавную зверушку. - Это Торио, мой альфа! – гордо провозгласил Барсик и приобнял альфу за плечи, - и даже не вздумай смотреть в его сторону, отец, а то я тебе сразу глазик подобью. Я, оказывается, ужас, какой ревнивец. - Не обращай на них внимания,- махнул на мужа и сына рукой папа Барсика и мягко погладил Торио по голове, - мой муж только выглядит таким страшным, а на самом деле он добрейшей души человек. А еще он повернут на Японии и ее культуре, мы там даже жили почти десять лет, так, что для нас японский язык как родной. А сын, порой, бывает прост и прямодушен, как штыковая лопата, но это не мешает ему быть хорошим мальчиком. - А еще у нас дома говорят на итальянском и французском, - Барсик улыбался, стоя рядом с папой, - папочка у нас филолог, преподает языки романо-германской группы. Поэтому дети в нашей семье начинают говорить сразу на четырех языках, причем вперемешку. Это, конечно, здорово, но их нельзя отдавать в детсад, потому что их понять может только папочка! Когда все перезнакомились, а папа напоил «на дорожку» чаем, отец выдал Барсику и Торио самую опытную собаку. Альфа шел за Борисом и любовался, как тот двигается, плавно и грациозно, воистину барс на охоте! У омеги в руках был лук, а за спиной колчан со стрелами. - А почему лук? – не удержался от вопроса Торио. - Он более гуманен: одна стрела – одна цель, – объяснил Борис, но увидев, что Торио так ничего и не понял, стал объяснять, - на дичь охотятся мелкой дробью, первую утку спугнет собака, а вот после первого выстрела поднимется вся стая. И тогда охотник стреляет «в лет». Нет, там, конечно, надо целиться, но дробь летит веером и кого-то убьет, а кого-то только зацепит. Бывает так, что подранку удается удрать, и тогда он или долго мучается или становится легкой добычей для хищника. - Но ведь из лука тяжелей попасть. - Да, но разве не в этом смысл охоты? - А ты попадешь? - удивился Торио. - Обижаешь, – Борис улыбнулся, бросив мимолетный взгляд за спину, где тяжело дышал от быстрого шага альфа, - я занимался кюдо с пяти лет. Я ведь тебе говорил, что отец на Японии помешан. Они с папой десять лет жили там. У отца девятый дан по айкидо, причем он получил его именно в Японии, а не здесь. Ну, не то чтобы здесь были слабее, просто все равно не то… и, кстати, двое старших братьев родились там… О, похоже мы пришли. В плавнях было достаточно холодно, от воды тянуло сыростью, а в воздухе летали целые тучи какой-то мелкой мошки, которая липла к телу и забивалась на ходу в рот. Борис, подозвав собаку ближе к себе, схватил ее за ошейник, а потом, протянув руку, показал в просвет камышей, где на чистой воде среди листьев кувшинок плавали два лебедя. Торио видел таких в зоопарке, но вот в живой природе они выглядели совсем иначе. - Ты ведь не будешь в них стрелять? – Торио вцепился в рукав Бориса. - Нет, что ты, – Борис с улыбкой притянул к себе поближе взволнованного художника, – только бездушные ублюдки стреляют в лебедей. Это гордые и верные птицы, – Борис громко крикнул, и птицы, тяжело взмахнув крыльями, взлетели, - смотри, как красиво! – восхищенно прошептал Барсик, - я просто хотел тебе их показать, а сюда мы за утками приехали, они вон там, дальше, – он махнул рукой в сторону. Торио зачарованно смотрел, как лебеди сделав круг, опять пропали среди камышей. Борис пошел дальше, собака, неодобрительно посмотрев на Торио, бросилась догонять Бориса. Они еще какое-то время шли среди камышей. Торио старался не дышать ртом, чтобы не наглотаться противных мошек. Собака то исчезала, то появлялась впереди. Вскоре они увидели собаку, которая стояла в напряженной позе, поджав лапу. Борис вытащил из колчана стрелу и наложил ее на тетиву, скомандовал собаке «шу», и та исчезла в камышах. Вскоре совсем рядом послышался шорох, и ввысь взлетел селезень. Торио залюбовался полетом встревоженной птицы. Дзинь! У уха раздался звук отпущенной тетивы, и птица рухнула в камыши, откуда вскоре появилась довольная собака, с тушкой селезня в пасти. Борис выхватил ее из собачьих зубов и, вытащив стрелу, бросил тушку на землю. Отправив собаку обратно, он вновь приготовился к стрельбе. А Торио ошарашенно смотрел на птичью тушку у ног. Вот она летала, а вот уже неподвижно валяется на земле. Вскоре взлетела утка, и тетива, зазвенев, послала в полет еще одного убийцу. И еще один полет был прерван, так и не начавшись. Торио стоял и смотрел, раскрыв рот, как появился сеттер с тушкой утки в зубах. - Прекрати!! – заорал Торио. От крика из камышей взвились десятка два птиц. - Ты что? - Борис раздраженно уставился на альфу. - Они же ЖИВЫЕ! – всхлипнул Торио, - смотри, ты убил пару – это же селезень и утка! Ты понимаешь это? - Ну да, это же охота! - Борис разозлился, - слушай, Хвостик, ты ведь не вегетарианец? Когда ты ешь курицу, ты же не думаешь, что она так и родилась ощипанная и в судочке? Она тоже была живой и бегала! Ты же истерики в мясном ряду не закатываешь? Все то мясо, что продается, тоже когда-то бегало и ело траву. - Не хочу этого видеть! – хлюпнул носом Торио, пытаясь успокоится, – убийца! Борис только хмыкнул и, подхватив птиц, потащил Торио обратно к машинам. Передав альфу и птиц на руки внимательному папе, он свистом подозвал собаку и отправился обратно. Омеги начали отпаивать Торио чаем с травками. Они в два голоса принялись уговаривать альфу не принимать все близко к сердцу и не переживать так сильно. Торио их почти не слушал, он смотрел на мертвых птиц, брошенных на стол. Селезень лежал на спине, раскинув крылья, а утка прижалась к нему. Совсем как омега к альфе! Смотреть на это было невыносимо, и слезы помимо его воли опять брызнули из глаз. - Ваша смерть не будет напрасной! – Торио вытащил из машины этюдник и быстрыми движениями карандаша начал зарисовывать их. Охотники вернулись, когда стало смеркаться. Довольные мужчины и шумные собаки, которые крутились вокруг них. Торио сделал вид, что не видит их, и продолжал рисовать дальше. Он услышал, как за его спиной остановился Борис и, тяжко вздохнув, отошел дальше. Торио посидел еще немного. Гнев ушел, и мертвые птицы уже не вызывали такого сожаления. Торио оглянулся по сторонам. Мужчины сидели у небольшого костра на поставленных вокруг него пенечках и курили, неспешно делясь впечатлениями об охоте. Омеги крутились рядом у мангала. Когда Торио закрыл этюдник, папа быстро убрал со стола птиц и начал выставлять на стол тарелки с едой. Собаки резвились на траве. Торио подошел к Борису и вытащил сигарету у него изо рта. - Выплюнь каку! – сказал он грозно и бросил окурок в костер, - и, вообще, завязывай с курением, тебе еще рожать! Борис подавился дымом и закашлялся. Старший брат протянул Торио руку для рукопожатия. - Правильно! Возьми его в ежовые рукавицы, а то совсем распустился! Стесняюсь спросить, когда будет это радостное событие? – старший брат, похоже, проникся к Торио уважением после подобного заявления. - Ну, - Торио смутился, - мы еще в процессе. И потом, в этом деле спешка не нужна, все надо продумать должным образом. - Но и затягивать тоже не стоит, - папа мягко подкатился к костру, услышав разговор, – Барсику уже двадцать шесть. И нечего на меня, сына, глазками сверкать! Папа правду говорит! Чтобы поставить ребенка на ноги тоже время требуется! Ну, ладно, давайте все к столу, за целый день проголодались, милые мои! Все разговоры отложить, руки мыть и марш за стол! Еды было много, вкусной и разнообразной, Торио попытался вспомнить, когда он ел с таким аппетитом. Он не привык есть много, поэтому быстро наелся и отодвинулся от стола, чем вызвал неодобрительный взгляд папы. После того, как все поели, и на столе появился ведерный самовар, заварочный чайник, чашки и печенье, наконец, начался неспешный разговор. Торио устроили форменный допрос с пристрастием: кто, чем занимается, кто родители, какие планы на будущее. Позже на стол принесли несколько керосиновых ламп, которые привлекли внимание мошек. Кроме этого, принесли гитару и губную гармошку. Торио принес альбом и начал по привычке делать наброски: зевающие собаки, керосиновые лампы с обожжёнными мошками по периметру, Барсик, умильно подпирающий кулаком лицо, папа Барсика подпевающий старшему сыну романс, который тот выводил на губной гармошке, отец, сидящий на пенечке с сигаретой в руках, на фоне прогорающих угольков костра. Все было так тихо и душевно, только комары не давали спокойной жизни. Борис принес плед и, укутав в него Торио, как в кокон, сел рядом, приобняв за плечи. От этого спокойствия и близости Бориса альфу совсем разморило, и он стал клевать носом. - Пошли, я тебя спать уложу, - Борис растолкал полусонного Торио, - а то тебя от свежего воздуха совсем разморило. Борис довел его до машины и быстро приготовил спальные места. Закинув обувь под переднее сиденье, и удостоверившись, что Торио улегся с максимальным комфортом, он закрыл дверцу и отправился обратно к костру. Торио повозился немного, прислушиваясь к аккордам на гитаре и губной гармошке, и незаметно для себя спокойно заснул. Неизвестно, сколько Торио проспал, но проснулся он от того, что кто-то снял машину с ручника и толкает ее куда-то. Быстро приподнявшись, Торио увидел, как Борис, упершись крепким плечом в раму двери, толкает машину вглубь посадки. Дотолкав до густого кустарника, он опять поставил ее на ручник. Перехватив недоуменный взгляд, он шкодливо улыбнулся. - Не хочу рессорами скрипеть возле братьев, – поймав непонимающий взгляд, он уточнил, - ну, ты так уверенно говорил, что мы находимся в процессе воспроизводства, что мне захотелось в этом самом процессе на самом деле поучаствовать. А отогнал подальше, чтобы ты, стесняшка моя, не краснел с утра, как маков цвет, перед моими. Забравшись внутрь, он начал быстро раздеваться. - Ты, что, не хочешь? – удивленно спросил Барсик у застывшего альфы. - Хочу, - отмер художник. И Торио начал раздеваться наперегонки с омегой. Вначале призывно запахло персиком, вскоре присоединился запах мохито. И, наконец, как вишенка в коктейле из запахов, добавился терпкий мускусный аромат желания. Как барс и ласка, они играли друг с другом, покусывая, вылизывая и тонко поскуливая от нарастающего желания. Торио и сам не понял, как ему удалось подмять под себя бархатное тело. - Ну, ладно, - согласился Борис, пытаясь отдышаться, - только не торопись, - альфе в руки сунули тюбик с лубрикантом, - я давно не был снизу, будь со мной понежнее. *** Утром Торио проснулся от того, что в машину ворвался холодный воздух. Приподнявшись, он смотрел, как Барсик натянул на свои обалденные ноги джинсы и носки, после этого наклонился вниз, завязывая кроссовки, тем самым явил взору Торио свою округлую задницу. Торио только сглотнул, вспоминая, какая она на ощупь. Картины прошлой ночи запрыгали у него перед глазами… Борис не стал надевать рубашку и пошел к своим в одних брюках. Там уже вовсю шла подготовка к отъезду. Борис пожал братьям руки, его похлопали по спине, и братья отбыли, а следом уехали и родители. Барсик помахал им вслед и пошел обратно. Торио сделал вид, что все еще спит. - Соня-засоня, вылезай уже из-под одеяла! Мои уже уехали. Все передавали тебе привет и пожелания заполучить тебя в гости. Папа оставил нам термос с чаем и бутерброды. Вставай, позавтракаем и поедем домой. Борис забрался в машину и уткнулся носом в теплое гнездо, в котором обосновался Торио. - Ты, что, хочешь остаться? – теплые губы Барсика промурлыкали прямо в ухо, – ну, поехали домой! Если хочешь продолжения, то давай дома на кроватке, а то здесь тесновато. Торио высунулся из-под одеяла и сразу наткнулся на ласковый взгляд. - Тебе понравилось? - спросил он напряженно. - Очень! Только я теперь требую реванша! - Барсик, как всегда, развеселился от вида вспыхнувшего от смущения партнера. Торио окончательно проснулся от такого заявления. Оглядев еще раз Бориса, он заметил засосы на его груди. Увиденное вначале его порадовало, а потом потрясло: - Ты в таком виде ходил перед братьями и родителями? - Ага, - улыбнулся омега, - надо же было похвастаться. И это они еще половины не видели, я все-таки брюки надел, чтобы не смущать тебя. Кстати, укус на заднице можно считать полноценной меткой?