Неслужебный роман

Второй час подряд я стоял у окна и смотрел на ночной город. Конечно, с высоты птичьего полета обозревать его гораздо интереснее, но третий этаж такого не предполагает. Поэтому я довольствовался своим двором и частью улицы. Ничего нового я там не увидел, да и не хотел. Я в сотый раз прокручивал в голове разговор с Максом. Было от чего впасть в ступор, где я благополучно до сих пор и пребываю. Всю жизнь я относился к геям как к существам с другой планеты – допускал, что они существуют, но видеть их не доводилось. Я даже согласен с тем, что в моем окружении они тоже были, но я об этом не знал, и мне было хорошо. Спокойно. До сегодняшнего дня я считал нормальными только отношения между мужчиной и женщиной, потому что это правильно, потому что это семья и дети. Но хитрый Макс своей софистикой меня запутал – если б каждое занятие сексом было б исключительно для зачатия ребенка, то это сколько ж раз многодетным отцом бы я стал? И многих парней вы видели, которые искренне радуются, узнав о беременности подруги? То-то и оно. И получается, что удовольствие каждый выбирает себе по вкусу, а о вкусах, как известно, не спорят... Вадим, мой босс, мой шеф, мой начальник. А ведь он мне нравился. Серьезно, сейчас я уже могу себе в этом признаться. Его можно назвать эталоном – красив, умен, заботлив. Вместе с тем имеет амбиции и хватку. Идеал мужчины. Такой, каким хотел быть я, но никогда не стану. И если этот идеал снова будет сжимать меня в объятиях, то... А-а-а! Нет, нет и еще раз нет! Вариант с завистью меня устраивает больше. Я не собираюсь пополнять ряды голубого меньшинства! *** Два часа ночи. Дверной звонок пропиликал песенку Винни Пуха «в голове моей опилки не беда». Полностью согласен – в моей голове опилки, стружки и еще куча всякого мусора, вот только мысли умные туда не забредают. Видимо, блуждают в тех самых опилках. На пороге стоял Вадим. Красив, как бох*, и пьян, как павиан. – Мы можем поговорить? У меня сегодня прям вечер разговоров, плавно переходящий в ночь выяснения отношений. Ну, не буду нарушать сложившуюся за несколько часов традицию, тем более интересно послушать и другую сторону. – Проходите, – я посторонился, пропуская высокого гостя. Сарказм тут ни при чем, просто Вадим действительно высок ростом. – Когда же ты перестанешь обращаться ко мне на «вы»? – вздохнул он. Я неопределенно пожал плечами: – Вы – мой начальник. – И ты не забываешь об этом ни на минуту? Шеф остановился в двух шагах от меня и смотрел в упор. Необычный взгляд, ласково-умильный, таким обычно взирают на любимого ребенка, когда тот спит. Он протянул руку и провел кончиками пальцев по моей щеке. Я отшатнулся. – Я тебе так противен? – он снова вздохнул. Моего ответа он не дождался. – Ладно, кто-то когда-то приглашал меня на чашечку кофе... Я, пожалуй, воспользуюсь приглашением сейчас. Кажется, у каждого из нас уже появилась устойчивая реакция на все случаи жизни – я пожимал плечами, а Вадим вздыхал. – Э-э-э... вообще-то, я не пью кофе, поэтому у меня только растворимый, на всякий случай держу. – Давай. Вадим уселся на моей скромной кухне с отсутствующим видом. Такое ощущение, что подсунь я ему вместо кофе воду из-под крана или денатурат напополам с керосином, он выпьет и даже не поморщится. Я поставил перед ним напиток и соответствующие причиндалы. Кажется, у меня дежавю. Второй раз за вечер/ночь мне предлагают поговорить, и второй раз предполагаемый собеседник молчит как рыба об лед. С этим надо что-то делать. Я взял блюдце и грохнул его о пол. – Зачем ты это сделал? – звук бьющейся посуды вывел Вадима из оцепенения. Он снова вернул себе непроницаемо-доброжелательное выражение лица. – Кто-то собирался поговорить, кажется... – Да, ты точно не похож на других. – Конечно, – вздернул подбородок я, – кто ж еще пожертвует самым дорогим, что у него есть – фамильным блюдцем фабрики имени Клары Цеткин! Вадим расхохотался, а я почувствовал, как уходит напряжение. – Что тебе наговорил Макс? Напряжение развернулось на 180 градусов и удобно расположилось в моем теле. Моя очередь молчать. – Хорошо, давай сам расскажу: во-первых, он открыл глаза на мою ориентацию, иначе бы ты от меня так не шарахался, во-вторых, поведал тебе страшную историю о том, что я затаскиваю хорошеньких мальчиков в свою постель, ломая их хрупкую психику, а в-третьих, вышвыриваю как сломанную игрушку через пару недель. Все верно или я что-то пропустил? Я кивнул. Складывается впечатление, что Вадим подслушивал наш разговор в ресторане. Или он умеет читать мысли? – Будешь говорить, что он наврал все от первого до последнего слова? – сам не понимаю, как я перешел грань обращений? – Зачем? Максим сказал правду. – Даже не станешь отпираться? – Извини, вранье – не мой стиль. – То есть ты всем своим жертвам расписываешь перспективу на будущее? – Если я предпочитаю не врать, то это не значит, что я полный идиот, изливающий душу каждому встречному, – Вадим поморщился. – Я честно предупреждаю, что никаких прекрасных принцев на белых конях не ожидается, но и насиловать никого не стану. После этих слов я перевел дух. Вадим усмехнулся, заметив мой вздох облегчения. – И что же твои э-э-э... избранники? – А, – он махнул рукой, – почему-то каждый из них считал, что может стать моей Золушкой. И все, как один, утверждали, что я обязан на них жениться, – шеф хихикнул, – у тебя такое было? Я кивнул. – С девушками, – поспешно уточнил я, – ЗАГС для них был как сказочный дворец, в который меня и пытались затащить. – Как же ты устоял? – Вадим снова улыбался. – А я не верю в такие сказки. Вы когда-нибудь видели улыбку коварного соблазнителя? И я не видел. До сего момента. На протяжении всего разговора Вадим сидел в полуобороте от стола, положив ногу на ногу, а я стоял, опираясь пятой точкой на один из предметов кухонного гарнитура – хоть убейте, не знаю, как это называется. Я в нем храню вилки, ложки, поварешки, а поверхность служит для завала чем-нибудь, но это точно не стол. Босс встал и приблизился ко мне вплотную. Убегать было некуда – у меня стандартная кухня, а не стадион, и Вадим исключил все варианты. Он припечатал мои руки своими ладонями, прижался всем телом ко мне, а расстояние между нашими лицами составляло не более сантиметра. Я попытался откинуть голову, но ударился о шкафчик. Какого хрена я его сюда повесил?! Ах да, он же навесной. – Какая жалость, что не веришь, – шепот Вадима обжигал ухо, – для тебя я бы даже хрустальную туфельку достал. Он едва коснулся губами мочки, и меня пробила дрожь. Затем медленно приблизил свои губы к моим. Я закрыл глаза, не понимая, боюсь или хочу того, что сейчас произойдет. Я почувствовал, как его язык очертил контур моих губ и… И все. Мои руки уже никто не удерживал, и ничье тело не вжимало меня в мебель, пылая от страсти. В том, что были пыл и страсть, – сомневаться не приходится. Я рискнул открыть глаза – Вадима не было, зато шорохи в прихожей выдавали его присутствие в тех широтах. Он уже открыл входную дверь, но, обернувшись на мои шаги, остановился. Одной рукой он держал пиджак, а второй – заправил прядку волос мне за ухо, не забыв пройтись кончиками пальцев по шее. – Может, подумаешь насчет туфельки? – Сорок второго размера? – ну что ж поделать, я не китайская принцесса. Вадим сложился пополам от хохота. – Ты неподражаем! – смог выговорить он и, послав мне воздушный поцелуй, скрылся за дверью. Я повернул защелку и опустился на коврик. Вот нафига мне мебель, если большую часть времени я провожу сидя на полу? *Сознательное авторское искажение.