Once upon a time...

Но одно событие еще до встречи с родителями позволяет Иву взглянуть на ситуацию под другим углом. А именно приглашение на юбилей их альма-матер... — Да ладно! Винс? Винсент Госсенс? — долговязый блондин близоруко щурится, прежде чем ответить на рукопожатие. — Собственной персоной, Натан, — Винсент улыбается, сопроводив рукопожатие хлопком по плечу. — А это, должно быть... — Ив, — Ив протягивает руку для приветствия. — Госсенс, — зачем-то уточняет Винс, приобнимая мужа. — До сих пор?! — почему-то удивляется Натан. — В чем секрет, Ив? Этот член на ножках поимел всех, до кого смог добраться! Признаться, было время я и за свой зад переживал, — посмеивается Натан, а Ив застывает столбом, не зная, как реагировать на подобные откровения. Дальше хуже. По мере увеличения количества выпитого выпускники Хогесхола все более откровенно поражаются тому, что Винсент до сих пор с Ивом. Некоторых уносит до совершенно немыслимых подробностей бурного студенчества Винса... — Вот веришь или нет, я ходить не могла после него! — девушка прикрывает улыбку крохотной сумочкой и продолжает. — А теперь я замужем, и секс у нас по субботам с шести до семи, когда дети на факультативах. Еще бокальчик! — тонкий пальчик с острым красиво накрашенным ногтем взлетает вверх, подзывая официанта. Винсент осушает свой бокал залпом и косится на Ива. — Охотно верю... Леа, верно? — Ага, — девушка улыбается восхитительно правильной, притягательной, обаятельной улыбкой, показывая ровный ряд белых зубов, растягивая губы под матово-бордовой помадой. И она моложе. Не намного, но моложе. Моложе даже Ива! — А ты такая лапочка! Был и остаешься... Хотя ты здорово вырос, — вдруг продолжает Леа, а Ив глупо моргает. Что значит «вырос»?! Она так говорит, словно тетушка, приехавшая издалека, разглядывающая подросшего племянника, у которого первые усики пробились! — А мы-то все думали, когда святая невинность Ив пошлет Винса на хуй, когда же ты его раскусишь. — В смысле? Но услышать ответ не дает Винс, который настойчиво тянет Ива за собой на танцпол. — Пошли потанцуем, хватит бредни слушать, — Винсент зарывается носом в отросшие волосы Ива и обнимает, демонстративно устраивая руки ниже талии. — Почему все так удивляются? — шепотом спрашивает Ив, прижимаясь поближе. — Это все было до тебя, — веско отвечает супруг. — Я знаю. И, в принципе, догадывался, насколько бурная и отвязная жизнь у тебя была, но чтобы так... Блядь! Винс! Ты перетрахал весь Хогесхол? Все выпуски плюс-минус три года от нашего только на нас и косятся! Я чувствую себя какой-то диковинной зверушкой... — Ты уникальный. Таких, как ты, больше нет, и пусть завидуют, — Винс целует его куда-то за ухом и обнимает крепче. — Охренеть... — Ив удивленно выдыхает, пытаясь упорядочить всю поступившую информацию. Если бы они прожили в браке не десяток лет, а скажем, года два, он бы ревновал сейчас люто. Но именно в этот момент он очень ясно понимает одну очевидную вещь. — Получается, ты ведь меня любил! — Ив даже притормаживает и наступает на ноги Винсу. А тот начинает смеяться. — Ну конечно! Что в этом удивительного? И сейчас люблю. — Нет же! Оглянись! Они... потрясающие. И каждая из них... каждый из них был бы более завидной партией для тебя! Да тот же Натан... — К черту Натана, — серьезно говорит Винс, заглядывая в широко раскрытые сейчас глаза Ива. — Я тебя выбрал и отказываться не собираюсь. — Кажется, я понял, — задумчиво произносит Ив. — Понял, что ты имел ввиду, когда говорил про давление и измену самому себе. Я здесь всего пару часов, но уже весь покрылся потом и комплексом неполноценности, а каково тебе было выслушивать подобное много лет подряд... Люди, постоянно твердившие, что они слишком хороши вместе и это непременно плохо кончится. Бесконечные разговоры о том, что они разные, как касательная и график, и им не быть вместе долго. Советы и всерьез, и в шутку разбежаться, пока не довели друг друга до нервного срыва: разве что-то может спаять воедино ветреную натуру бабника и скованность убежденного «святоши»? Винсу говорили, вот какой славный Ив, а он распутник и вообще гореть ему в геенне огненной за все грехи. Ива никогда раньше так не убеждали в том, что он мышь серая и со дня на день потеряет всего такого восхитительного Винса. Живя в своем милом домашнем мирке, созданном все тем же «распутником и пройдохой» Винсом, Ив благополучно избегал подобных речей. До этого дня. — И знаешь, — Ив привстает на цыпочки и заглядывает в глаза Винсента, — это они не правы. Я знаю тебя лучше. И ты не такой, как они говорят. Ты лучшее, что было со мной. Ив еще что-то говорит, но Винс целует его, приподнимая над полом. Не деньги их держали вместе, не внешность, даже не совместные трудности и, уж тем более, не дети или перспектива их иметь. Скорее всего, то, что притянуло и примотало друг к другу Ива и Винса, и называется любовь.