***
— Мистер Малфой, вы должны понимать, что подобные выходки недопустимы, особенно среди детей одного факультета! Этим вы нарушаете правила школы... — И что? — хладнокровно спросил я, скрестив руки на груди. Далее мне на голову вылили целую тираду, и я силой подавил подступающий зевок. МакГонагалл назначила наказание, но я нахмурился и скрестил руки на груди. — Ну уж нет. Ни на какие наказания я не подписывался. Покажите мне устав, где я обязан протирать... как вы там сказали? Награды лучших учеников школы? Да, именно так. Я не буду этого делать. МакГонагалл аж побледнела от возмущения. — То есть как не будете? Вы нарушили правила школы и должны принять ваше наказание. — Кто меня заставит? Вы? Совесть? Может, Волдеморт? — От упоминания его имени старушка невольно вздрогнула. — У вас нет никаких прав заставлять меня делать грязную работу, которую легко можно выполнить с помощью волшебной палочки... — Неужели вас не пугает даже исключение из школы? — За что? За пудинг в лицо недоноску, который оскорбляет моих друзей? Браво, профессор! Это действительно веская причина! МакГонагалл посмотрела на меня, сузив глаза, и на миг мне показалось, будто она действительно восхищена. Но в следующий миг она мотнула головой и сухо кивнула. — Очень хорошо. Вы поговорите с директором в ближайшие дни и объясните ему все то, что сказали мне. Возможно, он повлияет на вас, и вы измените свои приоритеты. Она самолично довела меня до гостиной Гриффиндора, а затем удалилась. Я прошел через гостиную, поднялся в спальню и рухнул на свободную кровать, отбросив все лишние мысли куда подальше.***
Шли дни. Я довольно быстро познакомился со многими львятами и общался практически со всеми, исключая Ронни, Гермиону и еще несколько человек. Общался я и с близнецами, которые как и я, не прочь были потроллить мелкого Уизли. Особенно мне понравился случай с бомбой-вонючкой у него в кровати, хотя запах тогда не щадил никого из нас. Так как с ориентированием проблем у меня никогда не было, я довольно быстро запомнил расположение лестниц, кабинетов и коридоров. Не нужно было быть гением, чтобы запомнить раз и навсегда — лестницы меняют направление и могут привести куда угодно, хоть на третий этаж, на который, к слову, ходить было почему-то запрещено. Предметы не были трудными, скучными и совсем не напоминали рутинные школьные занятия. Жаловаться можно было, разве что, на гору домашки. Тяжелее всего мне давалась трансфигурация, и МакГонагалл, почувствовав это, давала мне самые сложные задания. К директору же меня пока что никто так и не вызвал. Видимо, такой занятый чувак, как Дамблдор, не мог тратить свое драгоценное время на разборки с малолетками. Единственный преподаватель, к которому я испытывал смешанные чувства, был Снейп. Я прекрасно помнил, как он уставился на меня, когда я впервые зашел в его класс. Я понимал, как нелегко ему приходится. Малфой на ненавистном факультете. Это сдерживало его, и он, по слухам, отнимал у Гриффиндора гораздо меньше баллов, чем в прошлом году. Слизерин же едва ли не впервые за всю историю преподавания Снейпа стал терять драгоценные баллы. Причина проста: Гарри Поттер. К Поттеру у сальноволосого была какая-то личная неприязнь. Это я заметил на совмещенном со слизеринцами уроке зельеварения, когда Снейп придрался к выполненному вполне сносно зелью Гарри и отнял у своего же факультета пять баллов. Могло создаться впечатление, что Гарри увел у Снейпа жену, и из-за этого у самого необъективного препода школы так бомбит. Самому Гарри на Слизерине совсем не нравилось. Было видно, что чувствует он там себя не очень-то уютно, и я его понимал: для Слизерина у него чересчур мягкий характер. И за какие качества он вообще туда попал? — Однокурсники не принимают меня. Особенно Забини и Паркинсон. Теперь я понимаю, что ты был прав, — сказал он мне в самом начале, после того, как Снейп отнял первые баллы у Слизерина, и староста наорал на него. Я лишь пожимал плечами. — Что поделать, друг? Терпи. Нужно было просить у шляпы поступления к гриффиндорцам. Но текущие дни превратились в недели, и вот уже друг начал потихоньку адаптироваться. Мягкий мальчик постепенно исчезал, а на его место вступил уверенный хитрец, который умело мог отлынивать от уроков, сделать пакость моему однокурснику (за дело, конечно же) и резко осудить Дамблдора. Я не раз замечал, что преподы глядят на него с тревогой. Их представления о милом и добром мальчике постепенно рассыпались в прах. Один Снейп не изменил своего мнения о нем. Он всегда его терпеть не мог. Сидя в библиотеке, я сидел и посматривал в окно, за которым крупными хлопьями падал снег, когда на кресло рядом со мной плюхнулся Гарри и пихнул мне в нос какую-то мятную вырезку. — Что это? — брезгливо спросил я, рассматривая статью из "Пророка" о попытке проникновения в один из сейфов Гринготтса. — Ну ты даешь, Драко... Я же тебе рассказывал про свой первый поход в банк. Ограбление "Гринготтса" произошло как раз в день моего рождения. — И что? — пожал плечами я. — С днем рождения, Гарри Поттер! От меня-то ты чего хочешь? Плохо охранялся этот сейф значит. — За этим сейфом было повышенное наблюдение. Как по-твоему, двадцать два — это мало? — Я надеюсь, ты сейчас не про айкью сказал. Почему бы тебе не спросить обо всем этом у Хагрида? Он же был с тобой в тот день, — пожал плечами я. Поттер как-то стушевался. — Я пытался и... немного нахамил ему, когда пытался узнать об этом, а он отпирался. Теперь он точно меня видеть не захочет. Можешь пойти со мной? Как друга прошу. Я внимательно посмотрел в его зеленые глаза и закатил свои, всем своим видом вопрошая "И во что я ввязался?". Почему бы, собственно, и нет? Хотел приключений на свою задницу? Получай. — Я иду с тобой, — проворчал я. Когда-нибудь я сильно об этом пожалею.