Снегопад

      Ночью пошел снег. Слышно было, как он вяло и ровно шуршал о палатку. Тент прогнулся, стал тяжелым и влажным.       - Сто по сто, лобовое завалило, - нехотя произнес сонный Вадик. Я костяшками пальцев ударил по стенке - снега снаружи было много, я услышал, как он осыпался.       - Какое тут лобовое, смотри, как бы твой тарантас доверху не засыпало, - зевнул. Как я и ожидал, он бурно возмутился подобной характеристикой.       - Кто бы говорил, а?! - ворчал он, выбираясь из спальника. - Сам ездишь на развалюхе… Леха засмеялся.       - А вот я полное право имею так говорить, потому что сравнивать тебе не с чем.       - Вот не понимаю я, как ты живешь - с семьей и на автобусах катаешься…       - Как раз из-за того, что у меня семья, я себе такое дорогое удовольствие и не позволяю, - вздохнул Леха. - Судя по тому, что ты все деньги тратишь на машину, автомобилистам нужно выписывать социальные выплаты.       - А что, хорошая мысль… - вставил я. - Как говорится, твои бы слова, да президенту в уши.       Наконец мы вылезли наружу, предварительно попрыгав в палатке - снеговой душ получить не хотелось никому. Саня, уже успокоившись после ночных происшествий, восторгался видами. Было в самом деле красиво.       Снегопад уже прекратился, и небо было ясным, с легкой молочно-белой на западе, по востоку же сиропом разливались рассветные солнечные лучи.       Рыхлый и липкий снег, совершенно скрывший и остовы изб, и наши автомобили, сверкал, отливая в розовый.       Солнце медленно выползало из-под холмов; казалось, склоны сорочьей балки покрывала крупянистая мякоть спелого арбуза - может быть, чуть менее съедобного оттенка, чем настоящая.       Мы разгреблись рядом с палаткой - времени ушло немного - и занялись машинами.       И тогда, смахнув рыхлый, сминавшийся с тихим похрустыванием снег, Вадик посмотрел в зеркальную поверхность тонированного стекла и на секунду "завис".       - А ведь солнце взошло давно, - проговорил он, растерянно рассматривая подтаивающий снег.       И правда - солнце стояло высоко, и в его желтовато-белом колючем сиянии не оставалось рассветных розовых красок, но осыпавшие мои перчатки крупинки не стали белыми.       Напротив, теперь их окраска казалась более резкой, почти химической - словно все вокруг осыпали кристаллы замороженного раствора марганцовки.       Подтаивая, жидкость едва заметно пачкала кожу в синевато-бурый. Невольно я бросил взгляд на сбившиеся на горизонте облака - они были белыми, как и полагалось.       Минута, когда мы дружно выпали в осадок, сменилась всеобщим оживлением.       Снег поковыряли, понюхали, сфотографировались на его фоне - на случай, если быстро растает, все-таки зима выдалась очень теплой.       Обсудили все возможные и (по большинству) невозможные версии, включая выбросы химического завода (коих в ближайших пятистах километрах не наблюдалось) и инопланетное вторжение. Наиболее резонно высказался Тёма.       - Бывают же красные микроводоросли, - заключил он, рассматривая перекатывающиеся по ладони ядовито-розовые прозрачные капли. - В Красном море, например. Наверное, они испарились, а теперь выпали здесь.       - Откуда им испаряться, если сейчас зима? - по голосу Сани я понял, что идея ему вполне нравилось, но авторитет эксперта терять не хотелось, особенно - уступая одному из "зеленых". - Думаю, это пыль марганцевых руд, которую откуда-то выметает ветром. Видите маленькие темные точечки?       Я присмотрелся. В отличии от остальных, буквально черпавших снег горстями, чтобы рассмотреть получше, мне не хотелось лишний раз касаться руками незнакомой гадости - глупо, конечно, я ведь уже больше часа провозился с ней.       Темные микроскопические точечки действительно перетекали по каплям, циркулировали в них и, как мне показалось, растворялись под действием света.       Леха слизнул прилипшие к его пальцам снежинки.       - И правда, по вкусу как марганцовка, - констатировал он и сплюнул розовую слюну. - Противная.       Слипшийся под шинами автомобилей снег был грязно белым - а значит, розовый прошел только этой ночью.       Устроивший фотосессию черноватым сухим деревьям на краю оврага, ветви которых облепили играющие на солнце розовые кристаллы, а местами и целые хлопья - превращая их в нечто среднее между самородками топаза и сахарной ватой (опять же, не слишком съедобной) Саня в восхищении повторял, как же повезло нам приехать именно сейчас и застать во всей красе эту аномалию. Впрочем, вскоре он уже в голос матерился - окрасившая снег марганцевая пыль пачкала линзы.       В целом мы его мысли разделяли: такое каждый из нас видел впервые, и, кстати, никаких сомнений в естественности этого явления уже не возникало. Казалось даже, словно склоны Сорочьей Балки такими вот и должны быть: сияющими лилово-розовым, с глубокими иссиня-черными тенями и словно сияющими скелетами деревьев. Но вот застряла в моей голове мысль, что не стоило оно того, и все тут...       Прошлись до неудачно выбранного туалета - действительно, вчера в валежнике съехавшего со склона и торчащего вверх корнями леса мы не заметили пару косых широких крестов, прелая черная древесина которых, казалось, была инкрустирована хрусталем почти вишневого снега.       Потом наконец спустились в сам овраг - почти до дна. Идти по каскаду его склонов было неожиданно легко - отвесы чередовались узкими почти горизонтальными ступеньками, где наши следы выпечатывались темно-розовыми в белой кайме.       Леха, вдохновленный мыслью найти озеро, спустился до пологой долины внизу, и бродил там, утопая в снегу по пояс, пока не забрел в какие-то сухие заросли осоки, так что карманы его были забиты колючей соломой, когда он взобрался к нам.       Я, напротив, попробовал освоить склоны, сбитые из довольно плотного волнистого - почти шиферной текстуры - песчаника, да еще и смерзшегося к тому же. Их было заметно издали - ветра совсем сдули с них снег, и даже после обильного ночного снегопада они оставались обнаженными.       Разведку все сочли удачной, и, по-быстрому приготовив и (что, как всегда, быстрее) слопав какую-то кашу, каждый захватил нужные ему вещи и снова отправился к Балке.       Первым стартовал Вадик - черное пятно "Лэндовера", закидавшего нас бело-розовыми крошками, заметалось у самого края оврага, оставляя за собой темнеющий след.