Узел Хима и Узы Кессиль

      Прошло уже несколько дней с того момента, как Братство ушло, и мое сердце изнывало от тугой тоски по принцу. Оно обливалось кровью из-за того, что я не смогла распрощаться с ним достойно, а я каждый день занималась самобичеванием и прокручивала в мыслях слова Ариетт. Что-то не сходилось. Что-то не клеилось. Моя горячая голова будто остывала и требовала ответов на многочисленные вопросы. Почему об аранене не ходила дурная слава, если он такой, каким мне описала его эллет? Почему Арвен никогда не говорила мне про него плохо? Он не воспользовался мной, когда была возможность...       Мне требовался совет друга. Если бы рядом был Арофер! Он бы точно пролил свет на всю эту историю! Но он все никак не приезжал, и я сильно за него переживала, что добавляло еще больше груза на мои и без того усталые плечи. Рыжая макушка вдруг всплыла у меня в памяти.       Омариен! Вот кто всегда поддержит! И я тут же отправилась к подруге, чтобы сделать свою жизнь еще более невыносимой, ведь Омариен так просто попросить о чем-то нельзя. Она всегда найдет решение поизвилистей.       Веснушка долго жаловалась, что я забыла ее, и, поняв, что я не вынесу одинокого самокопания днями и ночами напролет, решила переселиться на время в мои покои. Все лучше, чем одной наедине с дурацкими мыслями об аранене. Я рассказала девушке про все, что со мной приключилось — это заняло с ее комментариями и вставками ровно сутки. Потом еще полутора суток я слушала ее рассказы про музыканта, с которым она познакомилась. Девушка была влюблена и вроде бы взаимно, но его дом находился в Имладрисе, и Омариен не знала, когда они увидятся снова. А на исходе третьего дня я все-таки поделилась с ней историей о Леголасе и Ариетт.       Реакция эльфийки не заставила себя долго ждать:       — Похоже на рассказ обозленной и отвергнутой ревнивицы. Тебе не кажется, что она врет?       — Я не знаю, что мне думать.       — Тебе легче верить в то, что аранен подлец, чем в то, что ты ему приглянулась?       — Наверное... — я не на шутку задумалась. А почему, собственно, мое мнение о принце столь невысоко? Он ведь ни разу не давал повода думать о нем плохо...       — Все оттого, что ты меня совсем забыла со своей этой миссией! Я вправила бы тебе мозги намного раньше! Ты не думаешь, что Ариетт причастна к поджогу?       — Даже мысли не было...       — А платье? Очень по-женски, тебе не кажется?       — Платье предназначалось Леди Арвен.       — Вари, котелок! — эллет постучала мне по голове кулачком. — Каждый знает, что они должны были быть парой. Я, право, думала, что так и есть, когда они приехали в Лориэн вместе.       Парой? Вместе? Возможно, есть рациональное зерно в словах моего рыжего чуда, и все же стоит рассмотреть вариант с завистью. Хотя, нет. Как можно навешивать такие ярлыки в эльфийском обществе?       — Я не верю, что она могла желать Арвен или мне смерти только потому, что злится на Леголаса.       — О Эру! Она не злится на него. Она устраняет конкуренцию! — Омариен говорила так, будто объясняла ребенку на пальцах как надо пользоваться уборной, и мне становилось жутко стыдно.       — Попыткой убийства? Эльфы разве бывают злыми?       — А ты бородавок у нее не видела нигде? Может, она орк? — подруга заливисто засмеялась, а я непонимающе уставилась на нее и захлопала ресницами, будто желая на них взлететь.       — Я шучу. Ты подразделяешь всех на хороших и плохих. Но все не так просто. Валар хорошие?       — Конечно.       — Мелькор был Вала до падения. Эру создал его, хотя он был олицетворением зла.       — Ты хочешь сказать, что Ариетт способна на убийство?       — Женщина всегда занимает положение, соответствующее иллюзии, которую она умеет создать. Если она влюблена в него до безумия, это безумие и правит бал. Я тебе точно говорю. Нужно как-то проверить ее причастность к покушениям.       Если быть до конца честной, то я впервые встречалась с подобным. За семь с половиной лет здесь мне и представить было тяжело, что кто-то из галадримов снедаем пороками. Эльфы всегда казались мне олицетворением благодушия и терпимости.       Если мне предстояло разузнать всю подноготную самой мрачной и отрешенной из всех эльфийек в Лориэне, то нужен был безупречный план, который, к сожалению, в мою истерзанную переживаниями голову никак не пробирался.       — Как мне разобраться?       — Нужно проникнуть к ней в комнату. Я думаю, если не найдешь алтарь поклонения Леголасу, то, возможно, куски ткани платья Арвен или склянки с ядом.       — Ты уверена? А если ты ошибаешься?       — Стоит попытаться.       — Хорошо. Когда мне идти к ней? Она почти все время в погребах.       — Не все время. — Веснушка хитро сверкнула зелеными глазами и ухмыльнулась.       Под покровом ночи Омариен отправила меня на склады к Ариетт. Там, среди мерзлых стен, в самой глубине находились ее покои. Как сказала мне подруга, хозяйка погребов вечером обычно сдает отчетности управляющему, и поэтому где-то час у меня был.       Я на негнущихся от страха ногах влетела в грот и первым делом врезалась в стойку с фруктами. Яблоки стали сыпаться с полок, глухо стукаясь о каменный пол. Вот вам и скрытность! Омариен, что стояла на страже, заглянула вовнутрь, сверкнув светящимися белками глаз, и покрутила пальцем у виска. Я отмахнулась и пошла дальше через отдел молочных продуктов. В гроте было тихо. Я аккуратно отворила дверь в покои Ариетт и зашла внутрь. Хоть глаз выколи. Темнота. Эльфийским зрением я различила справа от себя масляную лампу и повернула колесико, чтобы зажечь ее. Как только свет вспыхнул, передо мной предстала серая скучная комната. Самым интересным была в ней хозяйка, сидящая напротив входа.       — Долго же до тебя доходило.       Ариетт сидела вполоборота на тонком стуле и перекатывала по поверхности стеклянного столика клубок лент. В ее лице не было ни злого умысла, ни даже раздражения. Она будто бы находилась в стране грез. Отстраненность.       — Зачем? — у меня вырвался этот вопрос, как только я поняла, что Омариен, возможно, не ошиблась.       — Что именно?       — Ты лгала мне...       — Лгала, — глаза Ариетт блестели, а на губах взыграла ядовитая ухмылка.       — Зачем?       — Чтобы ты пришла сюда и спросила.       Девушка глухо рассмеялась и перевела свой затуманенный взгляд на дрожащую меня.       — Я не понимаю, что его в тебе заинтересовало. Ты глупая, — от будничного тона поджигательницы и отравительницы веяло злом в чистом виде. — Возможно, я немного приукрасила.       Меня пригвоздила к месту целая палитра эмоций. Зачем она так со мной? Хотела, чтобы я оттолкнула принца? А я ведь это сделала. Я поверила ей. Она сыграла на моей уязвимости и неуверенности в себе. Но для чего? Что ей нужно от Леголаса?!       Девушка встала и подошла ко мне. Заглянув в мое лицо, она аккуратно затворила дверь на засов и прислонилась к ней, заложив руки за спину. У меня затряслись поджилки. Где в этой темнице мне сыскать помощи, если она решит меня убить? Меня, возможно, даже не найдут после смерти. Что ей стоит порезать меня как кусок сыра и подать на ужин?       — Ты хоть представляешь, что такое жить тысячу лет без любви? Сколько тебе лет? Я думаю, не больше пары сотен. В общем... Я появилась на свет задолго до рождения Леголаса. Я хорошо знала его мать. Адара была такой красивой, что стоило ей выйти прогуляться в саду зимним днем — наступала весна. Таур не устоял перед моей подругой, но кружил вокруг нее долгие годы, не решаясь признаться в чувствах. Под внешней суровостью лихолесского короля скрывается юноша, которому пришлось повзрослеть раньше времени и взять на себя управление огромного муравейника, только отойдя от потери любимого отца. Этот бестолковый юноша не смог взять себя в руки во время рождения своего ребенка! — на лице Ариетт промелькнула вспыхнувшая пламенем злоба. — Его королева умирала, истекая кровью. В муках. Ребенок остался жив, но Трандуил даже глядеть на него не хотел, не то что заботиться.       Я вдруг представила себе своими глазами каково это, видеть, как на твоих руках умирает любимый человек, мучается и истекает кровью. Эльфы любят единожды, и потерять супруга равносильно смерти. Что же чувствовал Таур к новорожденному? Он винил его в смерти? Или себя в первую очередь?       — Я и не думала, когда соглашалась присматривать за наследником. Не думала, что мой мир сузится до размеров крохотного светловолосого мальчишки. Дети такие ласковые. Он говорил, что я самая красивая на свете, и, что когда он вырастет, мы поженимся. Обнимал пухлыми ручонками и засыпал на моих руках. Я верила. Мальчик рос и становился мужчиной. Эталоном мужской красоты и воспитанности. Он был галантен абсолютно к каждой эллет, и абсолютно каждая вздыхала ему вслед, хотя ему было безразлично. Больше всего времени он проводил со мной. Я заменила ему мать. Мы сотни и сотни лет провели в полном взаимопонимании. Если что-то его беспокоило, первому, кому он рассказывал — мне. Он только ко мне и прислушивался. С отцом у него только со временем наладилось, и Таур старался научить наследника всему, чтобы передать ему бразды правления. Но аранен не хотел быть королем. Его манили приключения. Он каждый день сбегал в лес и находил новые тропы, охотился на пауков из Дол Гулдура, спал под открытым небом и воротил нос от всего, что могло задержать его в замке. Отец поставил ультиматум о помолвке с Девой Ривенделла. Что, ты думаешь, он сделал? Сбежал! Оставил меня одну и даже не попрощался. Я готова была убить Арвен, лишь бы Леголас вернулся. Я, возможно, была готова убить его отца, чтобы помолвка не состоялась, и аранену пришлось бы занять престол и остаться со мной навсегда в родном Чернолесье. И я попыталась. Надо ли говорить, что Таур очень любит вино? Я до сих пор гадаю, как он понял, что в его бокале яд...       — Он умеет читать мысли...       — Умел. Со времен смерти его жены этот дар от него ушел. Хотя, возможно, я упустила что-то. Что-то должно объяснять то, что он не выпил яд и точно знал, что я причастна к его попаданию в бокал. Меня изгнали с позором. Только в благодарность за воспитание сына Таур сохранил мне жизнь. А через десятки лет в Лориэне решили устроить праздник весны, на который должны были явиться все эльфы до одного. Я радовалась, потому что знала, что увижу своего аранена, но когда меня попросили проследить за вещами Арвен и Леголаса, приезжающих на праздник, и разместить их в палатах рядом, мое сердце разбилось вдребезги. Я возненавидела Арвен. Я, как наяву, представила себе, что все эти годы они жили вместе в Ривенделле. И будут жить в случае, если их свадьба состоится. Я нафантазировала себе, что он сбежал не от помолвки в ту ночь, а к любовнице за острыми ощущениями! А я осталась, как бы, за бортом. Я была больше не властна ни над ним, ни над собой. Я — никто! Ни личной жизни! Ни друзей! Ни дома! Я отдала этому юнцу все, что у меня было, а он выбрал девчонку! В гневе я исколола себе все пальцы, перешивая ее платье на свой лад. Кто же знал, что ты решишь его примерить.       — Пожар — твоих рук дело?       — Ты видела меня в зеркало, когда теряла сознание. Я точно знала, что ты видела меня, а когда я узнала, что ты выжила, мне нужно было что-то предпринять, чтобы убрать тебя, бестолковую! Но как назло, в вечер, когда был салют, принц от тебя не отходил! От тебя, голодранки!!! Вы даже танцевали! — лицо Ариетт перекосила брезгливость, и, казалось, она выплевывает мне эти слова прямо в лицо.       — Я не видела твоего лица! То был единственный танец!       Молчи про поцелуи, иначе она тебя прямо тут укокошит.       В считанные секунды облик эльфийки поменялся. Лицо разгладилось, а глаза сверкнули пустой льдинкой.       — Сейчас это не имеет значения. И Арвен не имеет значения... Ты та, которая стоит на моем пути. Ты потащила его в Братство. Из-за тебя мой мальчик может погибнуть. Я готова ждать его бесконечно долго. И когда-нибудь он придет... потеряв вас всех, он придет ко мне. А я его утешу! Я спою ему колыбельную как в детстве, и он уснет у меня на руках. Я вдруг вспомнила грустные песни, доносившиеся из гротов. Это были детские колыбельные. Обыкновенные. Из тех, что мамы поют своим карапузам ради мирного сна и покоя в доме.       Кажется, меня пробрал колкий холод до самых костей, и где-то в позвоночнике что-то щелкнуло, растекаясь онемением и заставляя пятиться к выходу.       — Ты ненормальная!       — Ну не надо, — светловолосая эльфийка хищно улыбнулась. — У меня много и других приятных качеств... — вдруг эллет сделала резкий выпад вперед, и в ее руке блеснул тонкий стилет, что устремился прямиком ко мне в сердце, но я отскочила, и лезвие рассекло воздух рядом с моей грудью.       Тут же дверь за нашими спинами развалилась в щепки, и комнату озарил слепящий свет, вынуждающий отвернуться. Ариетт упала, закрыла глаза ладонями и выронила оружие, а я лишь скуксилась, пытаясь рассмотреть своего спасителя. На пороге стояла Леди Галадриэль. Владычица мельком посмотрела на меня, но у меня затряслось все тело в легкой конвульсии, будто ее взор мог физически причинять тяжесть и некое подобие боли.       — Уйди, дитя.       Ноги, будто ватные, передвигались очень медленно и тягуче, но с каждым шагом и удалением от Светлой Госпожи поступь все же становилась легче, и когда я выпорхнула на улицу, то с меня гусиными перьями слетели все неприятные ощущения, оставляя после себя лишь усталость.       Живая... Я живая...