Узел Хима и Узы Кессиль

      Эовин молча отмыла меня, переодела и собрала волосы в простую прическу, но когда я посмотрелась в зеркало, мне стало себя жалко. Острые скулы украшали два черных синяка, губа была разбита, а шею, казалось, можно переломить двумя пальцами. Платье, что дала мне дева, скрывало шрамы и ушибы, но если бы не пояс, собирающий ткань на талии в складки, оно болталось бы на мне, как мешок. Я была тенью той, что когда-то вошла в Лориэн. Будто это было тысячу жизней назад. Я не старела физически, но душа была измотана.       — Мне позвать его?       Я не поняла, что она имеет в виду. В голове все смешалось, и, кажется, даже голос Эовин я слышала словно через толщу воды.       — Кого?       — Эльфа, что стоит за дверью.       Леголас не уходил? Теперь, верно, думает, если оставить меня хоть на минуту, я еще куда-нибудь влипну, и придется меня спасать. Надо хотя бы спасибо ему сказать. Интересно, как он меня услышал? Я смутно помню, но, кажется, когда он меня успокаивал, он назвал меня... melamin?       Я спешно кивнула, и девушка ушла из комнаты, в которую через секунду зашел Леголас. Юноша выглядел виноватым. Он всматривался в каждый сантиметр, что не скрывало платье, и хмурил брови. Задержавшись на моих глазах, он сократил расстояние между нами и остановился в шаге, но больше не решился ни на что. Мы стояли и смотрели друг на друга молча, улавливая в этой тишине слабое перестукивание сердец. Слова были либо лишними, либо слишком тяжелыми, чтобы их произнести. И все-таки следовало задать ему пару вопросов.       — Как ты меня услышал?       — Ты позвала... — неопределенно кивнул лихолесец.       — То есть, если я сейчас нарисую себе в воображении Гимли и позову его, он придет?       — Нет.       — Почему?       — Он пьет в тронном зале. Праздник начался.       И это его ответ?       Как же меня злит вся эта канитель! Все от меня всё скрывают. А этот только и может сказать что-то хорошее исключительно при экстремальных ситуациях...       — Спасибо, мой принц, за спасение, — я театрально поклонилась и гордо вздернула подбородок. — И простите мне то, что из-за меня умерло столько хороших... — слезы грозились вырваться наружу, и я прижала ладони ко рту, не давая вырваться больше ни единому слову. Кажется, я перестаралась. Арофер, Боромир... У меня вконец расшатались нервы.       — Эленвен... — Леголас хотел сделать шаг ко мне, но я отмахнулась и встала к нему спиной.       — Ничего не говори. Я никогда не перестану себя винить. Я тронута твоей заботой, но меня убивает то, что ты делаешь все это из жалости!       — Как ты можешь так думать?       — А что ты прикажешь мне думать? — я резко повернулась и упрямо сжала кулаки. — Давай! Прикажи, что мне думать! Ты же наследник! Будущий король. Возишься со мной. Ну, давай... Скажи мне, зачем? Я знаю будущее, и только это делает меня важной на короткий срок. Война закончится и ничего не останется. У меня нет знатной семьи... У меня вообще семьи нет! Что тебе от меня нужно? Будущее? Я скажу все. Ты будешь долго жить и уплывешь за море со своими друзьями. Ясно? Нет меня в этой истории и никогда не было!       Я размашисто жестикулировала и срывалась на крик, а Леголас с непроницаемым видом стоял и смотрел на мои стенания.       — Ты убита горем и не понимаешь...       — Чего? Скажи мне...       Аранен напрягся, будто перед прыжком в холодную воду. Вроде бы уже хотел открыть рот... но развернулся и ушел прочь, громко хлопнув за собой дверью.       Я с секунду смотрела на дребезжащие дубовые ставни, а потом села на кровать и руками надавила на виски. Что же я делаю! Что со мной! Это не я! Как я могла! Он же потерял друга так же, как и я. Возможно, потерял больше друзей, чем я могу себе представить. Эта война отняла у него не меньше, чем у меня. И мать его умерла. И Ариетт сошла с ума. И он несся со всех ног спасать меня, дуру. И всегда был так вежлив. Никогда ничего плохого не сказал. А я веду себя, как ненормальная. Неблагодарная и безмозглая!       В комнату постучали.       Вернись ко мне. Хоть бы это был ты...       — Войдите...       — Эленвен, это я, — Индис впорхнула в покои и мигом помчалась ко мне, заключая в крепкие объятия. — Что они сделали... Как же так...       Я обняла девушку в ответ и истерически заплакала у нее на плече, буквально выдавливая из себя скопившуюся обиду. Долго хлюпала носом. Что-то бормотала в забытьи... Это уже какой-то рефлекс. Стоит горю пробраться в тебя, как оно начинает течь из всех щелей солеными потоками при любых обстоятельствах.       Как только я смогла хоть как-то взять себя в руки, я оторвалась и посмотрела в сочувствующее лицо эльфийки.       — Халдир?       — Он жив. Все хорошо. Я не знаю, как благодарить тебя...       — Я так счастлива за вас, — я действительно рада, что хоть что-то у меня получилось. Его смерть была бы последним гвоздем мне в гроб.       — Эленвен, люди правы. Сегодня не время для скорби. Тебе следует пойти на праздник и увидеть, что несмотря на все потери жизнь продолжается. Не сиди в душной комнате и полутьме. Впусти свет в свое сердце вновь.       Девушка так светилась, что я невольно задумалась о том, что, возможно, она сама только недавно вспомнила, ради чего она живет и дышит. Ее глаза больше не были пустыми, а плечи опущенными и изломанными. Девушка любила, и эта любовь даровала ей второе дыхание. Мне, наверное, не стоит находиться здесь в одиночестве. Стоит пойти на праздник. Может быть, напиться вместе с Гимли. И я согласно кивнула, на что эльфийка взяла меня за руку и потянула прочь.       Тронный зал, в котором еще недавно состоялась поминальная месса, на которой отпевали погибшего наследника Рохана Теодреда, превратился в площадку для танцев. Спущенные флаги были вновь подняты. По периметру были расставлены массивные столы и скамейки, сколоченные на скорую руку. Столы ломились от угощений, и гости, не церемонясь, ели прямо с подносов, тарелок на всех не хватало. У входа в зал стояли огромные пивные бочки, у которых собирались целые толпы. Кто-то чинно наливал пенное в глиняные кружки, а кто-то пил под веселый хохот друзей прямо из втулки, вбиваемой в днище. Люди танцевали задорные прыгучие танцы на каждом углу, а в центре зала водился текучий хоровод, и пелись застольные песни.       На одной из столешниц скакали Мерри и Пиппин с двумя кружками пива. За другой сидел Гимли, около которого образовалась уже гора пустой посуды, а рядом с ним за точно такой же горой стоял аранен. Он стоял, заложив руку за спину, и допивал еще одну кружку, когда гном, громко отрыгнув, окосел и упал без сознания на пол. Леголас улыбнулся и заметил меня.       Мне не хотелось с ним разговаривать. Я не знала, что сказать ему, поэтому схватила под руку первую попавшуюся девушку и поспешила скрыться в толпе. Это оказалась темноволосая и смуглая рохирримка с двумя толстыми косами. Она непонимающе на меня посмотрела, видимо подумав, что я хочу пригласить ее в хоровод, и, схватив свободной рукой рядом стоящего мужчину, поскакала между людьми. Меня подхватили с другой стороны, и пришлось нестись вместе со всеми, огибая столы в бешеной пляске. Через несколько десятков полных кругов хоровод рассыпался, и я на полном ходу влетела в высокого юношу, что так неудачно в этот момент пил пиво. Все содержимое кружки вылилось на меня. Юноша сначала стал извиняться... но потом его друг, стоявший рядом, вылил ему на голову свою пинту, и мы все дружно засмеялись. Не знаю, что меня так рассмешило. Просто показалось, что это было забавно. Люди были такими необычными. Они все как бы веселились сквозь нервные слезы. Битва в Хельмовой Пади была не сражением сил добра и зла, а геноцидом. Людское племя должно было выродиться в ту ночь, но они выстояли. И несмотря на тысячи погибших, им было с чем друг друга поздравлять.       Платье неприятно прилипло к телу, и я стала искать в толпе Эовин, чтобы попросить отвести меня в купель и одолжить какую-нибудь сухую одежду.       Девушка танцевала и посматривала на Арагорна. Тот вел разговор с королем.       — Эовин! — я перекрикивала музыку.       — Ох. Да... Что случилось? Ты будто в бочке пива искупалась... — девушка хихикала и приплясывала в такт музыке, не забывая мило хлопотать обо всем на свете.       — Ну да, ну да... Эовин, помоги же мне! — я легонько ударила ее кулачком в плечо.       Русая дева махнула рукой, подзывая, и пошла вперед, на выход из тронного зала. По дороге она заглянула в какой-то шкаф в коридоре и, вытащив полотенце, протянула мне.       — Тебе туда, — она указала пальцем на широкие двери. — Я, конечно, дам тебе платье, но не лучше ли сразу непромокаемый плащ или доспехи? — мы обе весело засмеялись, а после Эовин поцеловала меня в щеку и ушла.       Королевская купель была в дальнем конце дворца. Комната, полностью отделанная белым камнем, с восьмиугольным водоемом посередине. Я бросила полотенце на пол и стянула мокрое платье, пахнувшее солодом. Распустив липкие волосы, по деревянной лестнице я вошла в прохладную воду и окунулась с головой. Как хорошо. Здравствуй. Забери все это, раствори мою память... Еще под водой я услышала звук открывающейся двери. Возможно, Эовин принесла одежду?       Но нет, это был Леголас. Он стоял у стены, переминаясь с ноги на ногу, и испуганно смотрел прямо на меня. Потом, опомнившись, эльф покраснел и опустил глаза. Хорошо, что у меня только голова торчала.       — Прости, ты исчезла... Я искал...       Меня искал? Думает, что меня снова похитили орки? Переживает? Хотя, что мне все его слова! Опять эта треклятая вежливость. Никогда ничего конкретного. Иди ты... Я еще раз ушла под воду, остужая мысли, и, вынырнув, убрала волосы назад пальцами. Аранен замялся.       Либо сейчас, либо никогда.       Я медленно начала подниматься из воды и вскоре предстала перед эльфом полностью обнаженная. Смотри... Смотри на меня лихолесский принц, это та, о которой ты так печешься. Стоит оно того? Леголас с трудом поднял глаза, и в них отразилась боль при взгляде на меня. Я забыла, что мое тело было изуродовано. Мои руки только потянулись закрыть страшные следы от глаз принца, как он в миг оказался рядом, мягко взял мои запястья и развел в стороны.        — Позволь мне, — юноша приблизился к моему лицу и робко поцеловал в скулу. Боль от прикосновения к синяку смешалась с неизвестным мне до этого момента волнением. Я стояла раздетая перед эльфом. Перед эльфом, которого любила. Перед эльфом, любовь к которому казалась абсолютно невозможной. Я пропала... Этот эльф стал целовать меня в шею. Каждый синяк и ссадину. Каждый шрам. Он тихо опускался на колени, непрерывно приникая горячими губами к прохладной коже и вызывая волну колких мурашек под ней. Он целовал мои плечи, ключицы, груди... Когда лицо принца дошло до живота, он обнял ладонями мою талию и поднял глаза. Столько покорности. Столько нежности в его взгляде.       — Ты очень красивая, — голос аранена отразился от стен купели глухим эхом.       Он, стоя на коленях, взял полотенце, что лежало рядом, и, подняв мою ногу под коленкой, стал вытирать ее. Как слуга. Будто я его госпожа. Аккуратно поставив одну ногу, он взялся за вторую. Так кротко. Так чувственно... Он ласкал меня через ткань полотенца, вытирая каждый миллиметр моего тела. Поднявшись, принц поднял руку и провел пальцами по моей щеке, потом по волосам, за ухом, нащупал ямочку на затылке и прикоснулся губами к моим. Я вспыхнула. Будто тугой узел скрутило внутри, и он перекрыл мне воздух. Я не знала, куда деть это напряжение, и зарылась ладонями в шелковые волосы юноши. Его язык соединился с моим в горячем танце, лаская и обжигая одновременно. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Хотелось взорваться миллионом огней, и мои руки сами потянули голову принца ближе. Тело изгибалось, стараясь вжаться в юношу. Его ладони опустились мне на ребра, а большие пальцы очертили грудь легко, словно невзначай, но я вздрогнула и шумно выдохнула, испугавшись. Леголас перестал терзать мои губы и оторвался, заглянув в глаза. В его взгляде томная страсть смешалась с растерянностью, а я, тяжело дыша, старалась прогнать из головы дурман.        — Я услышал тебя потому, что ты единственная, кого я хочу слушать. Я готов умолять, лишь бы ты еще раз позвала меня... Я буду кем хочешь... кем прикажешь... Только не исчезай... Не прогоняй... Не молчи...       Сзади эльфа скрипнула дверь, и я, выглянув из-за его широкой спины, увидела Эовин. Девушка потеряла дар речи, завидев нас с араненом посреди купели, покраснела и, швырнув платье на пол, убежала.       Принц заулыбался и пробежался кончиками пальцев по выступающим ребрам.       — Тебе нужно поесть. Много. Сейчас.