Узел Хима и Узы Кессиль

      Рохирримы собрали военный совет и заперлись в тронном зале до рассвета. С первыми лучами солнца было приказано быть готовыми к походу. Я, не спавшая уже несколько дней, приняла решение дать себе отдохнуть. Не найдя лучшего места для сна, чем покои аранена, я забралась под одеяло и опустила голову на пуховую подушку, закрыв глаза.       Покой пришел моментально. Я видела весенние леса Лориэна и горные реки Ривенделла. Степенные эльфы шли по узким дорожкам и вели свои возвышенные беседы. Я не видела лиц и не слышала разговоров, просто скользила между деревьев и со стороны наблюдала за течением жизни. На моих глазах росли и рассыпались в труху деревья, рождались и умирали животные, сменялись сезоны и эпохи. Я, будто подхватываемая порывами ветра, легко уносилась ввысь и плавно планировала обратно на землю. Мне нипочем были время и материя — все превратилось в тягучую субстанцию, легко поддающуюся метаморфозам. Вдруг до меня донесся голос. Такой знакомый. Такой родной. Я прислушалась и с удивлением обнаружила, что голос — мой. Он доносился из глубин пространства. Мне стало интересно взглянуть на себя своими глазами, и я вмиг оказалась на том месте, откуда шел зов.       Глубокое синее море. Песчаный берег простирался узкой полосой вдоль кромки воды. Белые барашки пены взъерошивали поверхность, наплывая друг на друга. Кричали чайки, и в лицо дул жаркий ветер, пахнущий солью и керосином. На самом горизонте покачивались железные рыболовные траулеры, издающие короткие гудки, а на берегу сидела маленькая девочка в косынке и ситцевом сарафане. Она прислушивалась к шуму перекатывающихся волн о солёную гальку. Волны шипели, вспениваясь, и уносились прочь от берега, затягиваемые приливом. Казалось, море разговаривало. Оно шептало девчушке свои тайны, и та силилась различить шепот. Я вгляделась в лицо ребенка и увидела бледное измученное личико, лысую голову, прикрытую платком, и глаза разного цвета. Дитя будто заметило мое присутствие, подмигнув, сорвалось с места и убежало в направлении белого бревенчатого дома с большой верандой, выкрашенной синей краской. На веранде стояла женщина с темными волосами. Она держала в руках хлопковое полотенце и смотрела на девочку так, как только мать может смотреть на свою дочь. Моя мама. И голос был не мой, мамин. Женщина звала меня домой.       Я вскочила с кровати в холодном поту. Не так, когда снится кошмар, а так, будто на тебя вылили ведро воды. Что-то заставило меня проснуться… или кто-то. Я осмотрелась вокруг: кромешная тьма и стоячий спертый воздух. Напротив кровати, на стуле, сидела сгорбленная фигура. Черты различались, но я не верила тому, что видела. Это был Арофер. Он стеклянными глазами смотрел на меня и мерно звенел кандалами. Меня приковал к постели первобытный страх перед этим чудовищным видением. Я боялась даже шевельнуться и с ужасом наблюдала за юношей. На шее эльфа красовался рваный порез, из которого толчками сочилась черная жидкость, а ожог на животе покрылся волдырями. Это не может быть правдой. Это сознание играет со мной злую шутку. Это сон! Неправда! СОН! Я пыталась убедить себя в том, что это иллюзия, и закрыла глаза, умоляя себя очнуться. До меня донеслось клацанье цепей и тяжелая поступь. Кровать рядом прогнулась, и я распахнула глаза. Арофер сидел рядом без единого следа насилия. Он был так же прекрасен, каким я помню его в нашу первую встречу. Он положил свою ладонь мне на шею и притянул к себе, легко прикасаясь своими губами к моим. Я почувствовала жжение на губах и постаралась отпрянуть, но рука эльфа стальной хваткой держала меня за глотку. Все лицо уже пылало, и перед глазами зажегся ослепительный огонь, из которого на меня смотрело багровое око Саурона. Темный Властелин смотрел прямиком мне в душу, извращая мой рассудок и насылая нестерпимую боль моей душе. Я ощущала скверну, которую источало Око, поток темной энергии, разрушающей меня до основания...       Но вдруг я услышала слова, что слабо перебивали черное наречие, звеневшее в ушах. Мое имя.       — Эленвен! — я не без труда вынырнула из сна, хватая ртом воздух и отталкивая от себя руками туман сновидения, а потом увидела нависшую над моим лицом светлую головку с торчащим симбельмине за острым ушком. — Слава Валар, ты проснулась!       Эльфийка сидела прямо на мне, взгромоздившись верхом и выглядела предельно обеспокоенной.       — Дышать нечем.       Сухой зной до сих пор опалял мою кожу, мешая сосредоточиться на реальности и я чувствовала мелкую дрожь в коленях, распространяющуюся по всему телу, как после прыжка с высоты.       — У тебя жар. Ты не просыпалась. Я на тебя кувшин с водой вылила, но это не помогло.       Девушка сотворила невозможное своим импульсивным поступком, она не только вырвала меня из лап Темного Властелина, она еще и превратила мою кровать в озеро, в котором я сейчас сидела, насквозь мокрая.       — Я видела его, Индис...       — Кого?       — Саурона...       Девушка испуганно моргнула, слезла с меня и тихо сказала:       — Даже люди почувствовали.       Люди? Что должно было произойти, чтобы почувствовали люди? Я поднялась на локтях и убрала с лица прилипшие мокрые волосы. Тьма рассеивалась, и вдалеке слабые лучи солнца стали оповещать равнины о наступающем новом дне.       Индис рассказала, что ночью замок погрузился во мрак, и его окружили назгулы. Летучие твари кричали людскими голосами, хлопали костлявыми крыльями, сотрясая воздух, и поднимали вокруг столбы пыли. Лошади Рохана обезумели и чуть не разнесли конюшню. Но что-то отвлекло Око.       — Саурон искал кольцо в Рохане. Он думает, что оно у меня, — я только-только перевела дух и смогла подняться с кровати. Подошла к окну и всмотрелась в затянутое дымкой утро. Ничего пугающего. Природа наш самый храбрый спаситель... Солнце прогнало с равнин остатки тьмы. — Индис...       — Да.       — Ты слышишь Халдира?       — Только не тогда, когда он этого не хочет… — девушка грустно опустила глаза и зажевала щеку, перебирая пальчиками складки платья. Она всегда так делает, когда чем-то огорчена.       — Почему это происходит?       — Потому что так задумано. Когда ты теряешь связь — сходишь с ума. Как мой отец.       — У всех так?       — Абсолютно. А как еще ты узнаешь, что это — твое?       Я неизбежно задумалась. Людям дана короткая жизнь, и они вольны выбирать себе любовь. Они разбивают себе сердца и собирают их заново по кусочкам, становясь сильнее. Человеческая любовь держится едва ли не на честном слове, и все равно рождаются дети, и мужчины идут на войну ради своих семей. Эльфам дана долгая жизнь, и это не всегда оборачивается радужными перспективами. Провести вечность в муках от потери или неразделенного чувства. Это страшно... Жестоко. Человеческая память намного проще устроена.       — Индис, вам с Халдиром не место в этой схватке. Вы должны вернуться в Лориэн, — я не дам им рисковать еще раз.       Наконец на лице подруги промелькнуло облегчение и толика радости, но она постаралась их скрыть, как можно глубже, возвращаясь к нахмуренным бровкам.       — Я передам ему твое решение. Халдир сказал, что если его меч тебе понадобится, он не откажет и пойдет за тобой хоть в пекло Роковой Горы.       Я улыбнулась эльфийке и подмигнула, улавливая в ее словах повод для игривости:       — Мой путь лежит в куда менее опасное место. Но спасибо.       — Мы обязаны тебе.       — И поэтому вы должны жить и любить друг друга до конца своих дней, не смотря ни на какие обстоятельства, а мне еще предстоит заслужить свой покой...       Девушка охнула, подскочила с кровати и, подбежав ко мне, обняла своими худыми ручонками, вставая на цыпочки, чтобы положить свою голову мне на плечо, и с ее глаз непримиримо стали скатываться крупные капли, падающие на мое, из без того мокрое, платье. Такая смешная. Такая хрупкая и отважная, но при этом стыдливо прячущая взор, будто бы ей совестливо от внезапно свалившегося разрешения больше не рисковать собой. Какая же она влюбленная...       Мы стояли и молчали, пока в комнату не постучалась стража и не сообщила, что пора уходить. Я поцеловала плачущую девушку и приказала не лить слезы раньше времени. Та, всхлипнув, убежала из комнаты, но вскоре вернулась со своей охотничьей одеждой, в которую я переоделась. Халдир все это время ждал на выходе, эльф протянул мне свои ножны, крепящиеся ремнями за спиной, и два искусных длинных ножа: легких и уместившихся мне в ладонь как влитые. Прощаться было мне не под силу. Если честно, сейчас я бы не смогла вспомнить тех слов, что сказала друзьям на прощание, я что-то бормотала игнорируя горький ком в глотке, а потом развернулась и убежала прочь. Так проще. Не знаю. Но с каждым шагом от них я ощущала все большую легкость, потому как оставляла позади настоящее будущее, красивую сказку, где юноша много лет ждал цветения своей любви и дождался этого в разгар кровопролитной войны.        Выбежав из здания, ко мне вернулся бравный дух предстоящей схватки, и я даже слегка улыбнулась, видя феерию сверкающих лат по всему периметру внутреннего двора. Вокруг войска Рохана клубились густые облака пыли из-под копыт лошадей. На шлеме каждого воина красовалась длинная кисточка из конских волос, доспехи были вычищены, а лошади сменили объездные седла на легкую броню, закрывающую бока.       Ко мне подошел Арагорн, он вел под уздцы двух лошадей и смотрелся куда скромнее остальных собравшихся.       — Это Хазуфель. С Лионель ты уже знакома. Эовин сказала, что вы друг другу приглянулись.       Я хитро подмигнула подкованной знакомой и та весело фыркнула, поджимая губы и хлопая длинными ресницами.       — Эовин не выйдет попрощаться?       — Она сказала, будет молиться за нас в башне.       Ну конечно. Где-то, среди этих обвешанных по самую шею оружием рохирримов, сидит тонкая фигурка в мужском камзоле. Я даже посмеялась про себя. Ей, наверное, сейчас кажется, что она жутко умная, раз провела даже Арагорна.       Мы с Элессаром забрались в седла и направили коней в сторону главных ворот, через которые заезжали сюда, принося жителям вести о победе жизни над смертью.       На смотровой башне зазвучал колокол, оповещающий всех о начале похода. Рохирримы подтянулись и встали в стройные ряды, пропуская вперед своего короля. Эомера рядом не было. Его послали собрать армию в Дунхарроу. Все, кто годен к войне, были призваны в эту ночь. Все, кто мог держать меч и щит. Люди шли на последний бой — бой за право жить на земле, и это было правильно, в отличие от других рас, люди никогда не умели сидеть на месте и ждать своего приговора.       Придворные дамы, облачившись в светлые одежды, по традиции пешком провожали мужчин до лагеря у подножия Белых Гор. Позади всех, еле справляясь с поводьями, плелся мерной рысью небольшой жеребенок с Мерри в седле. Хоббит так старался держать гордый и непринужденный вид, что зрелище получалось презабавное.       — Пришел час! Всадники Рохана, вы дали клятву. Пришло время исполнить ее! — то был Теоден, его слова звучали раскатом грома между рядами воинов. — За страну! За весь людской род!       — ЗА КОРОЛЯ! — разнеслось по равнине гулким эхом.       Процессия двинулась, и я, прошептав Лионель просьбу скакать вперед, оглянулась на пустой замок.       На королевском балконе стояли Индис и Халдир. Эльф обнимал девушку за плечи. Двое влюбленных на балконе. Ничего необычного. Святая простота. И все же это так несовместимо с тем, что я чувствовала, когда на меня смотрело черное Око. Я поняла, ради чего все эти битвы. Ради того, чтобы жила светлая любовь, которой не место в мире, придуманном Темным Властелином. Ради того, чтобы доказать, что мы этой любви достойны.       В сознании почему-то сам по себе всплыл золотоволосый юноша.       — Леголас... Как ты там? Ты обещал вернуться ко мне.       — Я уже и не знаю, кого ты хочешь видеть больше: меня или Гимли?! — голос в моей голове смеялся.       Ах так? Смешно ему! Ну тогда я не буду с ним разговаривать.       — Я все еще слышу тебя, Эленвен.       Как это прекратить? Я напряглась, съежившись и пугая тем самым скачущего рядом Странника, но видение исчезло мягко, уплывая в глубину сознания и тая, обнажая реальность. Перед моими глазами снова были спины воинов. Хорошо, что с ним все в порядке. Хорошо, что он смеется… значит, не все так прозаично, как мне представлялось.       Только к вечеру отряд был на месте. У отвесных скал рохирримы разбили лагерь и соорудили большой загон для лошадей. Я отвела Лионель в загон и пошла между палатками искать Элессара, чтобы обсудить предстоящее бегство. Среди шумных разговоров и горящих костерков мне заметился небольшой пятачок спокойствия и безмолвия. Около королевского шатра стоял мужчина в серебряной мантии, усыпанной звездочками, отбрасывающими длинные блестящие хвосты. Он величественно осматривал собравшихся и держал спину так прямо, как только позволяла выправка.       — Владыка Элронд! — сорвавшись с места, я подбежала к эльфу и остановилась напротив, борясь с желанием накинуться на мужчину с объятиями.       — Здравствуй, Эленвен, — эльф чинно всмотрелся в мое лицо, стараясь скрыть удивление. — Я не ожидал увидеть тебя и не предполагал, что увижу в таком состоянии.       Он, верно, о моих ушибах.       — Это пройдет. Я знаю, зачем вы здесь.       — Я ни секунды не сомневался, — господин улыбнулся и вгляделся в меня еще раз. — Я помогу? — он вопросительно сдвинул брови.       Я кивнула, не вспоминая, что после последней такой процедуры упала в обморок, и Элронд провел руками вдоль моего силуэта, шепча заклятие. Магия снова скрывала мои увечья, но, увы, ни одно волшебство бы сейчас не скрыло меня от глаз Темного Властелина...       — Спасибо, Владыка...       — Владыка Ривенделла, — к нам подошел Арагорн, неся в одной руке зачищенное и блестящее оружие, а за ним воровато плелся худой юнец с хлипкими ножнами.       Я приняла решение оставить мужчин за разговором и незаметно удалилась, чтобы не мешать им и немного пройтись в одиночестве.       Вершины Белых Гор цепляли облака так, что надрывали структуру, и в этих пробелах виднелись созвездия. Подножие хорошо скрывало от ветра лагерь, и костерки напротив палаток, не подрагивая, весело трещали. Мы уйдем этой ночью. Я всмотрелась в расщелину между сводами камней — Тропа Мертвых. Из ее нутра веет могильным холодом, и нам предстоит ощутить его на себе сегодня же. Страшно ли мне было? Еще пару смертельных опасностей, и я привыкну. Тем более, мертвые — не самая плохая компания. Смерть — перевалочный пункт на пути к чему-то большему. Даже пройдя его, я не могла сказать, к чему. Возможно, только человеческому разуму нужно было какое-то конкретное объяснение. Эльфы не задаются вопросом, почему трава зеленая, или солнце светит. Они доверяют своему создателю. Возможно, именно благодаря этому им даровано бессмертие и истинный свет вечности.       В любом случае у меня будет шанс спросить мертвых обо всем лично. Я улыбнулась своим мыслям.