Узел Хима и Узы Кессиль

      Страх сковал меня, не позволяя ни одной мышце расслабиться и пошевелиться, но Таур одним движением задвинул меня за себя, и мое лицо уткнулось в широкую спину мужчины, а руки судорожно сжали его одежду.       Меня отделяет от смерти только он. Это совсем не те гоблины, что были в Мории или у стен Мордора. Озлобленные и закаленные в боях. Мы покойники. Надо сказать Леголасу, как я его люблю, или лучше не пугать его еще больше? Нет. У меня может не быть другого шанса. Но я даже не успела мысленно попрощаться с араненом, как Таур сделал шаг вперед, оставляя в моих пальцах только серебряную мантию. В его руках блеснули два серебряных клинка, и зверь, стоявший ближе всех, прыгнул на Таура, отталкиваясь когтистыми лапами от мраморного пола.       Я боялась смотреть и стала отходить назад в арку, ища глазами выход из этой бойни, но всюду происходили страшные вещи. Я увидела кровь на колонне. Смазанные следы чьей-то жизни. Эллет кричали так, что закладывало уши, и старались убежать, превращая узкие проходы из тронного зала в смертельную давку. Мне не пройти там. Один из варгов драл в пасти небольшую фигурку слева от меня. Гном. Справа еще несколько тварей, повалив столы, рычали и загоняли в угол нескольких девушек. Среди них была и Ариетт. Ох, нет. Я уткнулась в стену. Выхода нет.       Услышав свист стрелы, я инстинктивно пригнулась и накрылась мантией, будто желая исчезнуть. Боже, хоть бы не заметили. Хоть бы прошли мимо. Меня всю трясло от шока. Никто не ожидал. Никто не был готов. Как они пробрались? Где стража? И как только я о них вспомнила, я услышала многочисленный лязг стали и первый скулеж раненого зверя. Подкладка Таура не пропускала свет, и я сидела в полной темноте с открытыми глазами, не шевелясь и даже не дыша. Чем я могу помочь? Ничем. Сиди и притворяйся предметом декора.       Что-то громко грохнулось поблизости с мокрым шлепком.       — Эленвен! — Аранен даже не говорил в моих мыслях, а орал. — Эленвен, что у вас?       — Орки. Серые орки. Они тут. Они так внезапно…       — Где ты? Где отец?       Я приоткрыла край мантий, но не увидела ничего, кроме громадной мертвой псины, что лежала прямо передо мной, закрывая обзор. Ее спина хорошо прятала меня от происходящего.       — Я не знаю. Я ничего не вижу. Леголас, я не знаю, — у меня даже мысленно наступила паника. Ни одного конкретного слова не удавалось уловить и передать.       — Зови его. Кричи в мыслях. Немедленно!!!       Я зажмурилась и стала орать так, что зазвенели мозги. Ничего умоляющего, только имя Таура. Я звала его, сжавшись в комок, будто это могло придать моему крику больше весомости или напора.       Ничего не происходило, все те же напуганные крики и рычание варгов кругом. Я прекратила звать Владыку и вжалась в стену еще сильней. Я отсиживаюсь здесь как последний трус. А вдруг сейчас убьют Ариетт? Или еще кого-нибудь? А вдруг убьют Трандуила? Нет!       Тут меня схватили за предплечье и поволокли куда-то с такой силой, что ноги проскользили, и я чуть не грохнулась, но рука, что меня держала, подхватила мое падающее тело и снова поволокла прочь от стены. Я стряхнула мантию с головы и увидела спину Таура и золотые волосы в черной крови. Повсюду эльфийские стражники бились с орками, а кое-где уже лежали мертвые варги. Эллет я не видела, только слышала. Владыка вел меня к выходу из дворца. Мы юркнули в небольшой пустой коридор и через несколько шагов уже оказались у ворот, но:       — Трусливая девка в платье!       Я развернула голову и встретилась с белесыми глазами и хищным оскалом. Таур остановился и спокойно повернулся. На его светлом лице кое-где выделялись черные брызги, переходящие к шее в густую вязкую струю грязной жижи, что стекала ему на рубашку. Орк расправил плечи, и я заметила, что у него нет ни ушей, ни век, ни губ. Лысый череп и громадные мышцы.       — Где твой эльфийский ублюдок, мамаша? Где твой уродец? — орк перебросил булаву из одной руки в другую и отхаркнулся на каменный пол. — Я сверну ему шею!       Это он о Леголасе? Как он его назвал? Как он назвал короля? Как он смеет, вонючее отродье Моргота! Я хотела было сделать шаг, но Таур схватил меня за ворот и снова задвинул, чуть отталкивая назад, за себя. Что я сделать хотела? Убить его голыми руками? Безмозглая! Мои глаза заметили, что король безоружен. Ножны были пусты. Нет.       Трандуил развел руки в непонятном мне жесте и двинулся к серой твари, а орк, сжав рукоять, тяжелой поступью пошел навстречу эльфу. Я не успела понять, что произошло. Только рука орка занесла булаву над головой, Таур оказался за спиной чудовища и, совершив стремительное действие, отошел. А орк сморщился и упал сначала на одно колено, потом на второе, и Владыка, спокойно пройдя мимо, схватил его за мощную шею и провернул уродливую голову до характерного хруста. Позвоночник щелкнул так, что звук отразился от стен глухим эхом. Бледный орк упал замертво. А меня снова схватили за предплечье и повели прочь на выход. Я только краем глаза успела заметить тонкую нитку крови, тянущуюся от начала коридора до его конца. Кто-то раненый убегал?       Мы шли в полной тишине, и звуки сражения становились все тише. Таур довел меня до шатров, приготовленных для людей, и втолкнул внутрь. Тут были бочки и какие-то наскоро сколоченные стулья, поставленные друг на друга, потом всякий хлам, посуда и даже спальные мешки. Мой шок только сейчас стал меня отпускать, и я вспомнила разорванного гнома и следы крови. Мы убежали? Все так плохо?       — Тебе там нечего делать, — король облокотился на стол спиной ко мне и тяжело дышал.       Что с ним? Я только хотела шагнуть, как он жестом приказал остановиться и развернулся сам.       — Скажи Леголасу, что ты в безопасности.       Я позвала юношу, но говорить ничего не пришлось. Он знает. Он ответил, что видел все, и они спешат, как могут. Я снова устремила взгляд на Таура. Мужчина стоял, как изваяние, не двигаясь.       — Ты здесь из-за меня. И из-за меня же не оказалась здесь раньше.       Я опешила и слабо разобрала смысл слов. Таур повернулся. Мне казалось, его глаза почернели, а в шатре становилось темнее. Он про что?       — Выслушай меня и не перебивай.       Я кивнула, Таур нервно дернулся и сжал виски.       — Я потерял свою королеву во время появления на свет своего сына. Ребенок не дышал, а Адара истекала кровью. Все произошло так быстро. Я растерялся, Эленвен. Схватки начались в лесу. Далеко от дворца и раньше времени. Никого не было рядом, и, бросив супругу, я схватил новорожденного и побежал в поисках помощи. Леголас чуть не умер, но я успел. Успел спасти только его жизнь. Вернувшись за любимой, я обнаружил только хладный труп в луже крови, — он тяжело выдохнул, а мое сердце заныло. — Я даже не мог уйти в тот момент по своей воле. Корона сжимала мою голову, как тиски, а сердце поглотила тьма и отчаяние, превращая все мое королевство в кладбище и перечеркивая будущее моего народа.       Вокруг нас точно стал сгущаться мрак, закрывая обзор и превращая фигуру эльфа в нечеткий силуэт. Я чувствовала тяжесть даже физически. Будто могильный сумрак сочился из души эльфа с каждым произнесенным словом. Становилось холодно и страшно. Голос Трандуила тяжелел и, казалось, шипел, как помехи.       — Через время я уехал за ответами. Думал бросить королевство на Леголаса. Но мне предсказали, что мой сын не займет мое место и, ведомый каким-то призрачным очарованием морского берега, будет скитаться по земле в поисках того, чего не существует. Ты знаешь только эту часть предсказания, но это еще не все. Галадриэль сказала, что только свет звезды осветит моему сыну дорогу домой. Туманные слова. Не ясные на тот момент моему и без того больному рассудку. Но то была надежда. Я думал, речь идет об Арвен (ее назвали вечерней звездой при рождении), и хотел как можно быстрее организовать их встречу и даже надавить на его обязательства, если он откажет. Ничего не вышло. В какой-то момент ты проникла в его мысли. И я их услышал. Невозможно было не услышать, ведь он думал о тебе постоянно. Я увидел тебя на берегу моря и был в ужасе. Предсказание обрело лицо. Ты была смертной, а его душа теплела и прикипала к твоему образу с каждым днем все больше. Все это значило, что ты умрешь рано или поздно, оставив его с тем же, с чем живу я. Это страшное наказание, и я молился, чтобы он никогда тебя не нашел, тем самым проклиная ваш союз.       Я даже пошатнулась и отступила назад, но наткнулась на деревянную столешницу и вздрогнула, а эльф хотел протянуть ко мне руку, но быстро одернул ее. Дымка чуть развеялась около его лица, и я увидела, как он потирает шею. Виноват. Во всем виноват. Считает себя таковым. Переживает. А во мне цвела неуверенность. Что все это значит?       — Дитя, я не знал, к чему это приведет. Я был слеп. Мне казалось, что пока ты — только сон, он сможет пережить твое отсутствие, но если вы встретитесь, и ваши души полюбят друг друга — он повторит мою судьбу. Потеряет тебя. Станет мучиться. Я знал эту боль как никто другой. Я лишь хотел его оградить. А потом он получил свои ответы и узнал, что тебя вообще в природе не существует. Это было для меня шоком. Я правда думал, что ты живешь где-нибудь в людском селении. Понимаешь… нас создали парами. Эльфы уже влюблялись в людей, и я не видел ничего странного в вашей связи. Видел только угрозу. Но по возвращении Леголас стал таким тихим. Таким безжизненным. Перестал хотеть бороться со злом. Я злился и старался привести его в чувства. Вызвать хоть ненависть ко мне, но он сносил буквально все мои проклятия беспрекословно. Жизнь стала для него еще более пустой, чем была для меня. И вот в один день он ушел из дома, сказав, что больше не вернется и уплывет на Запад после того, как посмотрит на красоты этих берегов.       Таур вскинул глаза, встречаясь с моими. Я даже в темноте видела безумие, охватившее его.       — Я впал в отчаяние. Звал тебя в своих снах и просил рассказать, где я ошибся. И ты пришла. Смеялась надо мной и раскладывала на берегу ракушки в форме звездочек. И я понял. Ты была звездой. Как-то углядела его и полюбила, но была не в состоянии по другому с ним общаться, кроме как через сновидения. Бестелесной душой. Вас призывают, если вы нужны, а я лишь отталкивал тебя все эти годы. Моя тьма прогоняла тебя с порога, и ты не решалась спуститься. Ранимая. Мятежная. До одури влюбленная в моего сына. Говорят, звездам подвластно время, и я думаю, ты знала всю его жизнь от начала до конца. Прожила с ним каждый его одинокий день и стала тревожно стучать в наши сознания, показывая, что мы делаем только хуже. Ты не ожидала, что Леголас тебя полюбит. Твои краткие наблюдения за ним превратились в пытку для его сердца. А мне всего лишь надо было тебя пустить. Как отцу, а не как королю. Нужно было лишь благословить.       Мрак стал рассеиваться.       — Последняя моя молитва была другой. Мне потребовалось три тысячи лет, чтобы произнести правильные слова. Прости меня, Эленвен.       — Я не помню ничего! — горячий воздух из легких выталкивался клубами пара из-за мороза вокруг. Я дрожала всем телом.       — Ты была чистой душой когда-то. Умершей в далеком будущем, и не знала других образов. Вот и являлась к нему в знакомом теле. Пыталась рассказать свою историю. Показать, как умирала. Как росла. Какой твой мир. Познакомиться. Понравиться. Вас что-то связывает, и намного большее, чем я мог себе представить. Я слышу вас обоих, как будто вы одно и то же существо. Будто принадлежите друг другу и виной каких-то обстоятельств родились в разных телах. В разное время. В разных мирах. Это не случайность, Эленвен. Вы должны были встретиться, но не в этот раз. Видимо, совпали какие-то звезды, чтобы Варда отпустила тебя раньше срока. Видимо, она сжалилась надо мной и над вами. Чтобы ты здесь оказалась, должно было произойти чудо, возможное только при помощи Валар. И скорее всего, причиной была твоя прошлая жизнь. Ты хранила знания, которые помогли бы Айнур исправить ошибки и положить конец череде скверны, что учинил Мелькор на этой земле. Ты вспомнишь. Он поможет тебе.       Снова потеплело, и я четко увидела сгорбившуюся фигуру Трандуила.       И тут произошли две жуткие вещи. Эльф стал оседать на пол, и я заметила лужу крови под ним. Меня буквально подтолкнуло к нему навстречу, и я успела подхватить его плечи, распрямляя и усаживая. Подумаю обо всем после! Беда. Вся штанина уже была насквозь мокрая, и я четко видела глубокий надрез на бедре.       — Нужно жгут наложить, — непонимающе хлопая глазами, я сначала вообще не поняла, как реагировать, а потом стала отрывать рукав рубашки, но ладонь Таура мягко остановила мои действия.       — Все в порядке, — он даже улыбнулся.       Ничего не было в порядке. Я видела такую лужу однажды. В Изенгарде. Так стремительно вытекает только жизнь. Видимо, пробита артерия. И обе мои руки резко легли на бедро мужчины, задерживая алый поток и создавая преграду между жизнью и смертью. Я с силой сжала его мышцу выше раны, и эльф зашипел от боли.       — Вы можете зажать вену сами! Я позову кого-нибудь! Время есть. Вы знаете, как остановить кровь? Знаете заклинания? Я слышала, есть заговоры. Нам нужно кого-нибудь позвать. Нужно найти лекаря, иначе вы истечете кровью.       — Эленвен! — он так грозно это произнес, что я даже подпрыгнула от неожиданности. — Оставь это, — его руки потянулись к моим, стали разжимать напряженные пальцы.       — Что? Нет! — я сильней их сомкнула, на что получила еще один болезненный стон.       Он стал качать головой из стороны в сторону, как будто его мысли его убивали не хуже раны, и сквозь зубы, так тихо, так умоляюще произнес:       — Отпусти меня, дитя. Я устал.       Он же истечет кровью, если я отпущу! Умрет! И тут мое сердце глухо ударилось о стенки ребер и упало куда-то глубоко, придавливая все на своем пути. Мысль, поразившая мой организм, засветилась в голове, как луна темной ночью. Он умрет так же, как и его королева. Хочет этого. Он нарочно тянул время своим рассказом. Нарочно увел меня подальше от дворца. Что за безумие! Он спятил! Хочет оставить нас! Хочет сбежать. Трус!       — Ты не оставишь его! Ты не посмеешь снова его бросить! — я, не думая, саданула ему по щеке со всей дури, влепляя самую королевскую из всех пощечин и разбрызгивая его же кровь. Жалеть мне об этом до скончания своего века.       Эльф не шелохнулся и даже слабо усмехнулся, а на бледной щеке в секунду выступили уродливые ожоги, оголяя челюстную кость и заволакивая один глаз слепым бельмом. Красуется? Пугает? Меня все это разозлило еще больше, и я сорвалась на крик.       — Чего ты ухмыляешься?! ПОМОГИТЕ!!! ПОМОГИТЕ, МЫ ТУТ!!!       Таур взял мое лицо в свои ладони и повернул к себе, но я с пренебрежением тряхнула головой, сбрасывая его руки, и снова взялась кричать о помощи.       — Не трогай меня, трус! ПОМОГИТЕ!!! КТО-НИБУДЬ!!!       — Как ты смеешь со мной так разговаривать! — его лицо искривилось в гримасе гнева, и он дернул меня за предплечье, а я лишь снова отняла одну руку и толкнула его в грудь, отпихивая. — Эленвен, я король. Ты забываешься, — его безумие снова поменяло направление. Он выглядел ошарашенным.       Тут все во мне совсем накалилось до предела. Это он-то король? Вспомнил, значит? Он встать не может, а грозит мне короной на глупой голове? Мне стоит сейчас расцепить пальцы — и нет короля! Он даже не похож на себя сейчас! Где его самообладание! Где монаршие манеры!!! Забыл, что только мои безродные никчемные пальцы сейчас теплят в нем жизнь!       — Ты болван, а не король! Слышал? Помоги мне! — у меня полились слезы от злобы и безысходности. — Помоги мне! Не бросай меня! — ком подступил к горлу, и я захлюпала носом. — Только не сейчас! Только не сегодня! Слышал? Я не отпущу и не прощу тебе этого никогда! Даже добрым словом тебя не вспомню, если ты сейчас сдашься! Он тебе не простит! Адара тебе не простит! Она бы тоже влепила тебе, если бы могла! Я точно знаю! Всыпала бы по самое не хочу!       Пока я говорила, что-то заболело внутри и отозвалось ужасной тоской, вытесняя злобу. Если он так хочет умереть, почему заставляет меня смотреть на это? За что он так со мной? Он умрет и разобьет мне сердце. Меня никто не поведет к алтарю. Никто не станет больше выбирать для меня цветы или ленточки. Никто не заменит его. У меня больше не будет его. Это эгоистично, ведь у Леголаса больше не будет отца. У королевства больше не будет короля. Ничего не будет по-прежнему. Но я ведь только обрела его. Свыклась. Я полюбила его. Слышишь мои мысли? Я люблю тебя! Останься! Ты обещал быть рядом! Обещал!       Я старалась заглянуть в его глаза, но льющиеся слезы щипали и закрывали обзор. Я только мельком увидела, что Таур смотрел на меня с нежностью, и его ресницы слабо подрагивали. Он слышал.       — Я буду, Эленвен. Буду, — эльф дернул мои руки от своей ноги и резко переложил меня к себе на колени, сильно сжимая на руках, чтобы я не дергалась снова пережать артерии. — Я всегда буду рядом. Ты права. Прости меня. Прости меня за все.       Я рыдала и хваталась за его плечи, то ударяя эльфа, то сминая кожу, а он зашептал что-то на синдарине, и я стала проваливаться во тьму. Нет! Что он делает! Не честно!       Последнее, что я почувствовала, это легкий поцелуй в щеку холодными губами. Будто он мне возвращал ту ласку, что я подарила ему случайно. Будто прощался.