Строчки на волнах

      В первые месяцы ему казалось, что он не сможет. Что лучше пустить пулю в голову, чем вот так. Одному, в холодном заснеженном городе, в небольшой однушке. Тоскуя по прошлому ждать звонки. Первые дни были самыми тяжелыми. Запойные, раз за разом он буквально заставлял себя пить, зная, что нельзя. Раз за разом звонил, набирая проклятые цифры. Раз за разом истерил так, как было не положено. И раз за разом они приходили. Откачивали. Хотя бы один. Уставшие, злые. Орали, кричали, порой даже били. Но вновь и вновь, он просыпался утром укрытый теплым одеялом. С готовым завтраком на кухне. Сейчас было стыдно, когда вспоминал сколько бессонных ночей провела рядом с ним Багира, на которой и так висела вся ответственность. Особенно после этой его нелепой фразы, что жить он не станет.       Каждую ночь она приходила к нему, отбирала очередную бутылку, кричала, ругала, порой не сдержавшись плакала, а он лишь материл в ответ. А Бизон, еще и сам толком не оправившийся после ранения. Он подменял Риту, молча сидел на кухне и осуждающе смотрел, одним взглядом заставляя его давиться водкой. Все приходили, вместе, отдельно. До тех пор, пока центр не перенесли. Вот тогда, он думал, что все. Теперь действительно все, и было до отчаянья страшно. Но ошибся, вновь…       Прохладный сентябрьский день. День его рождения, поздравления с самого утра, только вот отвечать на них не хотелось. Впервые в этот день он был свободен и впервые один. Уже не было мыслей о запое или пуле, не было ничего. Пока в дверь требовательно не позвонили, и юный женский голос потребовал немедленно ее открыть, грозясь просто снести к чертовой матери. Запыхавшаяся Ума влетела в квартиру и повисла на его шее, ровно на две секунды, пробормотав что-то среднее между проклятием и поздравлением. А потом особо не церемонясь, буквально вытолкнула его в подъезд и потащила за собой, обещав объяснить все на месте.       Он не знал, чего ждать. Хотя нет, ждал. Ждал встречи, ждал знакомых взглядом и молча благодарил их. Но поздравления так и не звучали, а Ума везла его вовсе не в базу. Небольшой поселок, в десяти километрах от нее. Маленький деревянный дом с чердаком, с банькой на участке и садом, который заканчивался спуском на реку, за которой простирался лес.       Он едва сдержал слезы, когда под громкие крики ему отдали ключи от этого самого домика. Их подарок, всех их. Под шутки, чтобы домой не мотаться в город. Тогда под шутки, а сейчас…       Булатов улыбнулся, оглянувшись на мирно спящую Уму. За год он перестроил этот дом, не один, вместе с ними. Добавили второй этаж, уютный чердак и беседку. Полки заполнились книгами, сувенирами. Шкафы одеждой, причем его собственной там было меньше всего. В гараже стоял байк, который мечтал починить Кот, и старая девятка Бизона. И Иван, признаться честно, уже и не мог вспомнить, когда кто-то из них ночевал в городе. Дом, подаренный ему, стал общим. Стал родным, стал теплым. И теперь вошло в привычку встречать их, уставших, готовить, слушать шутки. Давать советы.       Он был не один, ему не позволили. Багира все чаще грозилась тоже уйти в отставку в шутку завидуя ему, и он знал, что придет день и она переберется сюда окончательно, оставив последнюю роспись о сдаче оружия. Знал, что их уже большие дети однажды построят семьи. И будут приезжать сюда с «внуками», как это делал Опер, или пятилетний сын Сармата, который предпочитал Дядю Батю, вместо скучного детского сада. А главное, никому здесь не будет тесно…