Fiction

Наслаждайтесь. Не бечено. Автор будет врать, что следующая глава Бога появится оч скоро, а вы просто верьте. Глава посвящается тем, кто верит, терпит и ждёт Чтобы понимать всю ситуацию в целом именно так, как стоило бы, а не так, как это выглядит со стороны, нужно знать кое-что о Квон Джиёне. Например, что он работает двадцать часов в сутки, и быть кем-то взрослым остальные четыре часа получается у него откровенно так себе. Выглядит всё со стороны так, будто двое неопытных похитителей детей пытаются скрыться незаметными с места преступления, при этом хаваясь как дворовые собаки, а сами похищенные устало закатывают глаза и сами лезут в машину, умудряясь выбирать место, куда каждый из них должен сесть. Соседи косятся, отводят своих питомцев подальше, спеша дойти до телефона и срочно вызвать полицию. Какой же кошмар творится на улицах, детей крадут прямо посреди дороги, днём. С ума можно сойти, куда смотрят власти и всё такое. - Детка, - устало выдыхает Джиён, о котором сейчас нужно сказать многое, но можно – лишь одно: он – паршивый отец. Это то, о чём нужно тоже знать. – Бомми, детка, пожалуйста, папочка очень опаздывает… Ёнбэ цокает и всей своей стойкой показывает, какой Джиён – плохой дипломат. Бомм ревёт, размазывая крупные слёзы по пухлым щёчкам, ей абсолютно всё равно, куда там спешит её папочка, ей важно сейчас остаться дома, потому что… Что? Мультики, кто их вообще придумывает. - Пап, - тянет Черин, высовывая светлую голову в окно и щурясь от солнечных лучей. – Оставь её. Это действует как рычаг, Бомм ревёт, теперь уже топая ножками и собираясь в точности изобразить (побить) мировой рекорд по детскому плачу. Черин хохочет, скрываясь, Тэян показывает ей кулак, но та не реагирует, занятая чем-то в своём крутом телефоне. - Милая, - начинает Джи. Тэян просто берёт малышку на руки, не готовый и дальше слушать эти профессиональные крик и плач, и засовывает её в машину. Бомм в шоке, она смотрит на большого и злого дядю угрожающими красными глазками, но не возражает. – Эй, полегче, ей всего три! - А мне тридцать три, это ужасный возраст, моё терпение не сравнить с её выдержкой. Поехали. Если бы кто-то спросил Тэяна о главной ошибке его жизни, то он, скорее всего бы слёзно рассказал, как однажды, дождливым вечером, согласился стать шафером на одной престранной свадьбе, после которой его жизнь совершила кульбит и полетела в совсем другом направлении. Вот честное слово, кладя руку на своё дружественное сердце, мог признаться – ничто не меняет жизнь, как свадьба лучшего друга. И вот, поглядите-ка, он сидит в одной машине с тремя детьми, двое из которых хотят их убить прямо здесь и сейчас. И его лучший друг не пытается исправить ситуацию никоим образом. - Если вы сейчас же не заткнётесь, я урежу ваши карманные расходы! – грозится Джиён, поглядывая в зеркало заднего вида. – Квон Черин, клянусь, если ты не посадишь сестру на место, ты не полетишь ни на какие Бора-Бора в ближайшие десять лет! - Но пап! - Дара, сядь, я сказал! – Джиён беспомощно рычит, выворачивая руль под немыслимым углом, и делает страшные глаза, глядя на своих дочерей. – Сандара Квон, ещё один неприличный жест и ты окажешься там, куда ты посылаешь сестру! - Пап! - Хватит! Кто-нибудь, успокойте Бомм! Вот именно поэтому Тэян так не хотел ехать с другом. Пересекаться с ним. Видеть его. Ради Бога, проблемы сидящего рядом человека заставляют чувствовать себя червяком после дождя. Армагеддон по сравнению с его семьёй – ветерок на пляже, мягко охлаждающий разгорячённое тело. Никакое чудо не способно успокоить эту вакханалию. Дети – это цветы жизни, наше будущее, они беспомощны и беззащитны, их нельзя ругать, бить, убивать, (прости Господи, Черин бывает иногда просто невыносимой) закон всегда на их стороне и прочее, прочее. И Джиён, как отец четырёх маленьких детишек (монстров), просто не способен иной раз придумать достойное наказание. Потому что, ну просто взгляните в эти глаза, какие там крики, о чём вы вообще, блин, говорите. Никакая няня не способна просидеть с ними больше пяти часов, иначе нервный срыв, больницы, опять бежать-лететь с работы, чтобы не оставлять этих всадников Апокалипсиса одних с возможностями уничтожить планету. Вот просто. Катастрофа. - Да пошла ты! – кричит взбешенная Черин, и кола в её руках летит в светлоокую Дару, превращая их медленный, умеренно-текущий хаос в мясорубку. Понимаете, быть подростком и так сложно, а быть девочкой-подростком... Джиён, правда, вот честно, от всей своей занятой души заявляет, он старается быть действительно понимающим отцом. Тэян рядом, тяжело вздыхая, отстёгивает ремень, лезет на задние сидения их минивэна, прижимая к себе малышку, и заставляет взглядом (так и говоря, учись, Джиён) замолчать распаляющуюся Дару. И нет, они на этом не успокаиваются. И эй, веселье только начинается! Итак, они добрались до танцевальной школы почти без потерь (обвивка машины безнадёжно испорчена в который раз, пахнет детским плохо сварившимся обедом, окна запачканы в чём-то странном, красивый наряд Бомми напоминает в последнюю очередь красивый наряд для девочки трёх лет, и Господи, блять, Боже, нервные клетки не восстанавливаются), вываливаются не стройным рядом, толкаясь и лягаясь (Ёнбэ позорно растягивается на асфальте под общий смех) и, наконец-то, они спасены. Чтобы понять ситуацию так, как надо, необходимо знать не очень многое. И главное из всей мишуры, всего хлама в виде неудачных поездок, целого отряда нянь, гувернанток и учителей на замену, потому что Квон Черин, господин Джиён, совсем неуправляемая, главным является то, что всё рано или поздно заканчивается. И заканчивается с появлением почти Божества (для Джиёна) и настоящей религии (для почти слетевшего с катушек Тэяна). - Как доехали? – мягко спрашивает Божество, оазис посреди жаркой Сахары, чашка чёрного кофе с утра, душ после рабочего дня, и всё такое, вплетая красивые пальцы в длинные светлые волосы Дары, отчего та сразу успокаивается, приобретая умиротворённый вид, теряя всю свою браваду и напускную взрослость. - Папочка! – Черин тянется к нему, обхватывает ручками его талию и сразу становится послушной и нормальным подростком. – Папочка, я собрала тот пазл! Одна, представляешь? - Умница, детка, - их сущее спасение берёт на руки ревущую Бомм, сходу её успокаивая и укачивая. – Минзи сейчас закончит, и мы можем ехать. Как на счёт покататься на той крутой горке? - Отличная идея, - медленно выдыхает Джиён, приближаясь к своей семье. Сколько бы он не смотрел на них, сердце одинаково сильно болит. Иногда даже мутит от страха их потерять. – Привет, Сынри, малыш. - Привет, - смущённо улыбается Сынри. – Было не тяжело? Бомм, кажется, долго плакала. - Долго не то слово, - вздыхает он, приобнимая своего мужа за плечи. – Было не сложно, не парься. - Папуля! – вылетает счастливая Минзи, размахивая сумкой с вещами. Она со всей силы врезается в Джиёна, обнимая и утыкаясь лицом в его живот. – Папуля, я так скучала! - Я тоже, детка. Как прошла тренировка, принцесса? - Меня ты так не называешь! Это не честно! - Какая из тебя принцесса?! Пацанка! - Пац..?! – задохнулась Черин, не договаривая, тут же взбрыкиваясь и моментально набирая обороты. - Я сейчас тебе такое устрою! - Эй, эй, а ну хватит, - Сынри одним слитным жестом их приструнивает. Его мягкий голос, тёплый взгляд, уверенные движения - ведёт даже Джиёна, который смотрит на своего мужа разомлевшим, влюблённым взглядом. Дети сразу перестают галдеть, послушно забираясь в машину и даже не толкаясь. Магия, что ли? Тэян смотрит на свои наручные часы, которые вопят о том, что они дико опаздывают и ещё чуть-чуть и Директор спустит с них три шкуры. Сынри передаёт ключи от чёрного ниссана мужу, получая взамен доступ к минивэну, забирается на водительское сиденье и целует склонившегося к нему мужа в щёку. - Будь осторожен, малыш. - Фу-у-у, прекратите! Не при нас же!– вопят девочки, и Сынри со смехом выезжает на дорогу. - Он точно не человек, - говорит Тэян, и его друг с ним соглашается. - Мы в браке столько лет, а я всё ещё... - Нет, даже не думай, засунь свою романтику себе глубоко в то самое место. Я достаточно наслушался. Моя бедная психика. Подумать только! Что не так с этими подростками?! Они вообще дети?! Ты проверял?