Beauty in Surrender / Красота в повиновении

Вскоре после этого Белоснежку и Прекрасного проводили в роскошные покои, обустроенные все с тем же сочетанием простой и впечатляющей архитектуры, пышно декорированные мрамором и золотом. Две фрейлины – одна из собственного эскорта, а другая, предоставленная королевой Белль – пришли помочь Снежке снять с себя замысловатое платье и облачиться в ночные одежды. Одна из фрейлин как раз заплетала ей волосы, когда снаружи за дверью послышался какой-то шум. Джеймс отправился узнать, в чем дело, а его жена последовала за ним, не желая оставлять мужа в одиночестве в этом странном замке, где люди душераздирающе кричали по ночам, как будто их убивают. В коридоре они увидели чудовище, чьи одежды были насквозь пропитаны кровью, а также его волосы и большая часть его самого. Он осматривался вокруг, глядя на дюжину придворных и слуг, которые все еще занимались своими обязанностями в столь поздний час и которые сейчас смотрели на него широко раскрытыми глазами, боясь даже пошевелиться. - Что это все значит? - громко вопросил Джеймс, встав так, чтобы оказаться между монстром и своей женой. Демон едва удостоил его взглядом, и король уже собирался снова задать вопрос, когда появилась сама Королева, в накинутом поверх простой льняной рубашки воздушном синем халате, ее волосы были распущены, а большей части ее золотых украшений уже не было. - Это просто мой слуга, король Джеймс, вернулся ко мне с докладом. Как все прошло? Трикстер отвесил весьма изысканный поклон, потом выпрямился, и с его улыбающихся губ сорвалось хихиканье. - Это была прекрасная бойня, - ответил он с явным упоением. - Здесь есть твоя кровь, любимый? Он повернул голову, чтобы потереться о ее ладонь, не спуская с королевы глаз. - Они устроили драку, но только кольнули меня пару раз, хозяйка. Всего несколько царапин. Белль нахмурилась, явно не собираясь отмахиваться от этих ранений так же легко, как он. - А солдаты? Их больше нет? Темный издал маниакальный смешок, закивал и захлопал в ладоши. - Подвесил их на их собственных кишках, моя Красавица. Сделал из них такие хорошенькие украшеньица для дерева, чтобы их собратьям по оружию неповадно было приходить и брать то, что им брать не положено. Под внешностью человека не было ничего, кроме монстра – зверя, разгуливающего в обличье мужчины, как в маскарадном костюме. Но его слова не только не расстроили юную королеву, но и заставили улыбнуться. - Ай да Чудовище, - ласково улыбнулась она, а потом отступила назад и обратилась к одной из фрейлин: - Приготовьте ванну в его покоях, хорошо? Эту кровь нужно смыть. Обе служанки позади нее сделали реверанс и бросились прочь, и Джеймс мог поклясться, что лицо демона озарилось радостью. - Идем, милый, - позвала его королева, развернувшись, чтобы отправиться вслед за служанками. - А... королева собирается купать чудовище собственноручно? - с недоверием шепнула Белоснежка фрейлине, приставленной к ней. Девушка кивнула, провожая королеву-чужестранку обратно в ее покои. - Он кидается на всякого, кто пытается к нему приблизиться, Ваше Величество. Только королева может с ним управиться. Белоснежка отстраненно кивнула, с большой тщательностью повернув ключ в замке двери, как только служанки покинули комнату. Это будет долгая и трудная ночь, даже несмотря на уютно прижимающегося к ней Прекрасного Принца. Несколькими покоями далее две служанки, наполнявшие горячей водой огромную ванну на изогнутых ножках, закончили работу и поспешили прочь из логова Чудовища. Это была большая комната, сплошь состоявшая из камня. В углу стояла кровать – самая обыкновенная, ничем не украшенная, сделанная из цельного дуба и укрытая шкурами животных. В другом углу разместилась домашняя алхимическая лаборатория и небольшая библиотека. Третий угол был оккупирован прялкой у камина, а вся остальная часть огромной комнаты была совершенно пустой, за исключением трех окон. В помещение вели две двери – одна в коридор, а вторая связывала эту комнату с покоями королевы. Ванную поставили в самом центре, с одного края от нее стоял стул, стеклянная чаша, простой брусок мыла, по одну сторону лежали чистые полотна, а по другую – простая рубаха. Как только служанки ушли, появился Румпельштильцхен, скинувший с себя пропитанный кровью плащ и забросивший его в угол. Он прекрасно знал, что рано утром его поднимут и уничтожат. То же самое маг проделал со своей туникой и кожаными штанами, мысленно оплакивая сапоги, которым тоже суждено покинуть этот мир. У него были и другие пары, но эти были хорошо разношены и удобны. Может, если он очень-очень хорошо попросит, хозяйка позволит ему использовать магию, чтобы почистить их, и их не постигнет участь остальных выброшенных вещей. Обнаженный и смердящий кровью и потом, Румпельштильцхен быстро забрался в огромную ванну, шипя одновременно от боли и наслаждения, когда вода соприкоснулась с золотистой кожей, а из некоторых порезов уже начала сочиться кровь. Он мог с легкостью заживить их небольшой толикой магии, но тогда он будет лишен удовольствия, когда его хозяйка будет заботиться о них позднее, что ему безмерно нравилось. Он не попытался взять мыло или тряпку, а просто расположился поудобнее, откинувшись на керамическое изголовье, крепко держась руками, чтобы его торс возвышался над уровнем мутной белесой воды, наполненной маслами для расслабления мышц и ускорения процесса заживления. Он откинул голову на краешек, расслабившись впервые с тех пор, как королевская семья заявилась во дворец и своими просьбами и проблемами украла внимание его красавицы. Ожидание уже начало его утомлять, когда он услышал скрип открывающейся двери, а вскоре ощутил жар чужого тела, оказавшегося прямо позади него. Его Королева устроилась на табуретке в голове ванны, одетая лишь в тончайшую полотняную рубашку со слишком широким воротом, отчего одно плечо оставалось обнаженным, а длинные широкие рукава пришлось подкатить. Уголком глаза он увидел, как она взяла стеклянную чашу, зачерпнула воды, а потом вылила содержимое ему на лицо и голову. Поставив чашу на место, она провела руками по его волосам и лицу, скользнула по шее и потянулась к плечам, где начала разминать мышцы, вызвав у Чудовища довольный стон. - Ты грязный, - шепнула она возле его уха, частично укоряя и частично смеясь. Ее ноготки проложили путь обратно наверх, в итоге принявшись рисовать бесконечные узоры у него на голове. - Прости, хозяйка, - прошипело Чудовище, изогнувшись в спине, когда она царапнула чувствительное место у него на загривке. Она отпустила его голову, чтобы намылить руки жестким мылом, а потом ухватила его за волосы и принялась мыть их неспешными ритмичными движениями. Он слегка изменил позу в ванной, чтобы прижаться торсом к ее груди. - Не страшно. Я люблю время от времени тебя побаловать. Его губы растянулись в глуповатой улыбке, но он успел их плотно сомкнуть, когда королева при помощи чаши смывала мыло с его волос, при этом ухитрившись в процессе намочить весь перед своей сорочки. Она уделила внимание его ушам, щекам и шее, позаботившись о том, чтобы тряпица в ее руке не миновала ни единой складочки и труднодоступного места. Она наклонилась ниже, чтобы как следует обработать его плечи, опасно балансируя при этом. - Ты упадешь, моя красавица, если будешь продолжать в том же духе, - пробормотал он, повернув голову, чтобы потереться лицом о ее грудь, а из его горла вырвалось странное урчание. Его руки мягко обхватили ее лодыжки, и Румпельштильцхен приподнял сначала одну ногу, а затем вторую, чтобы помочь опустить их в ванну. - Вот так удобнее. Она издала нечленораздельный звук, но не убрала ноги из воды, вместо этого использовала ступни, чтобы ласкать его бока. Ее руки продолжали водить намыленной тряпицей по его груди и плечам, делая паузы, чтобы размять напряженные мышцы возле лопаток до тех пор, пока его постанывания от боли не сменились стонами наслаждения. - Ты такой напряженный, дорогой, - пробормотала она, а ее черты омрачились, когда она запечатлела поцелуй на макушке своего Чудовища. Он очень хотел развернуться, швырнуть в ванну и овладеть ее телом, но хозяйка не давала своего позволения на это, и он будет ей повиноваться. Он жил, чтобы ей повиноваться. Следующей ее внимания удостоилась спина мага, каждая царапинка на которой получила поцелуй, прежде чем к ним была прижата мыльная ткань, заставляя ранки слегка пощипывать. Несмотря на грубый чешуйчатый вид, кожа демона была гораздо чувствительнее, чем у обычного человека – факт, которому он был безмерно благодарен, когда его госпожа прижалась приоткрытыми губами к особенно глубокому порезу, проведя по нему язычком, с нежнейшей заботой зализывая порез. - Ты был беспечен в этот раз, любимый, - раздался ее шепот где-то у его плеча, а ее губы мазнули по его коже, когда она заговорила. - Это на тебя совсем не похоже. Он издал нечто среднее между вздохом и стоном, не желая признаваться в том, что его мысли тогда были слишком заняты способами избавиться от посетителей, и от этого он не сразу уделил должное внимание происходящему вокруг. Он задрожал, когда она намыливала ему руки, приподняв сначала одно запястье, а затем второе, к своим губам. Зубки царапнули пульсирующую жилку, отчего его член тут же отвердел. - Моя королева... - прошипел он, устроившись головой у изгиба ее шеи, и потерся о кожу ее горла, как огромный кот. Он ощутил, как подушечки ее пальцев пробегали вверх-вниз по его предплечьям и рукам, легонько щекоча, и страстно мечтал, чтобы она позволила ему исполнить его... - Пожалуйста... Она рассмеялась, низким горловым смехом, от которого его пробрала дрожь. - Ты все еще грязный, мое Чудовище, - заметила она, омывая его торс, "случайно" задев большим пальцем чувствительный сосок, прежде чем спуститься ниже, накрыв его бедра куском ткани и лаская его твердую плоть. Мужчина закусил губу, постанывая, и радуясь, когда она решила прекратить его дразнить и переключилась по очереди на его бедра. К тому времени, как королева добралась до правой лодыжки, она уже чуть ли не вытянулась на нем во весь рост, а намокшая прозрачная сорочка открывала ему потрясающий вид спереди, так близко, что стоило лишь на дюйм приподнять голову, и можно было поймать губами сосок. Но Чудовище теперь было одомашненным зверем, поэтому он следовал правилам и терпеливо дожидался позволения. Румпельштильцхен почувствовал, как ткань скользит между пальцев ног, а потом руки его хозяйки обмакнули материю в воду, чтобы как следует прополоскать. - Вот и все, - промурлыкала она, послав ему восхитительную улыбку. - Готово. Она снова погладила его по волосам и прижала его голову к своей груди. - Я так довольна тобой, мой Румпельштильцхен, - от звука произнесенного ею своего имени, тот вздохнул и вздрогнул. - Ты сослужил мне хорошую службу сегодня. - Благодарю, моя королева, - он неистово потерся о ее грудь, зная, что тем самым немножко нарушает правила, за исключением того, что она не пыталась ему воспрепятствовать, - это все, чего я хочу. Служить тебе, - его голос перешел в рычание. - Угождать тебе. - И за это ты заслуживаешь награды, - продолжала она, встав с табурета, развернувшись и опустившись в теплую воду, устроившись верхом на его бедрах. - Пожалуйста, хозяйка, - его тело было на самом пределе, звеня энергией как натянутая тетива, жаждущая, чтобы ее спустили. Белль погладила его по лбу и нагнулась, чтобы прижаться губами к его коже. - Румпельштильцхен, на всю оставшуюся ночь до рассвета ты волен делать все, что пожелаешь. Он набросился на нее в тот самый миг, как последнее слово слетело с ее губ, нашаривая ртом ее рот, и застонал, когда она тут же открылась ему навстречу. Его владелица была божественна на вкус, как всегда, как мед и солнце, и он пил ее столько, сколько мог, проводя языком по ее нёбу, обвивая им ее собственный в хорошо знакомом им обоим дразнящем танце. Его руки нырнули под воду, задрав подол сорочки одним ловким рывком, отсыревшая ткань с мокрым шлепком приземлилась в нескольких футах от ванны. Его пальцы шарили по ее спине, обводя контуры вытатуированного там кинжала. Хоть он и не мог его видеть, маг знал эту отметину как свои пять пальцев, каждая буква его имени была мастерски выгравирована на ее коже. На долю секунды ему вспомнился ее отец, тучный Лорд Морис, который случайно нашел его бесценный кинжал, отказался его использовать, но и не желал отдавать на милость других людей. Кровавый магический ритуал, который он провел, погрузив орудие по самую рукоятку в грудь своей единственной дочери, должен был дать его роду власть над Темным, делая сам кинжал бесполезным, а его силу надежно заключить в кругу своей семьи, подальше от алчных людских рук. Вместо этого ритуал превратил жертвенного ягненка, прекрасную маленькую девочку по имени Белль, в кинжал. О, как же он ненавидел ее, многие годы даже не зная ее, колючку в своем боку, маячившую за плечами угрозу. И, о, как он любил ее сейчас, как восторгался властью, которую она обрела над ним. Абсолютное подчинение своей хозяйке было единственной целью его жизни, его единственной утехой. Было нечто такое прекрасное в повиновении ее приказам, такое безмерное наслаждение в исполнении ее воли, что из груди Чудовища рвались рыдания. Он нагнул голову, оставив ее губы, чтобы отдать должное ее грудям, обхватив одну из них ладонью, а вторую целуя, наслаждаясь мягкостью и ароматом прекрасного женского тела. Он с удовольствием вобрал в рот сосок, а второй принялся дразнить когтеобразными ногтями, оттягивая и пощипывая. Вода выплеснулась на пол, когда женщина одобрительно застонала и начала извиваться, изгибая спину и прижимая к себе его голову, не прекращая пропускать его волосы сквозь пальцы. Когда ее таз неосознанно подался вперед на его бедре, которое она оседлала, Чудовище решило, что ванна слишком мала для двоих. Поэтому он подхватил свою хозяйку, поддерживая одной рукой за спину, а второй под ягодицами, встал в полный рост, с легкостью поддерживая ее вес на руках, выбрался из лохани и перебрался в королевские покои. В следующий раз он возьмет ее на шкурах на своей кровати, которой он редко пользовался, но сегодня он хотел видеть ее в море атласа и шелков – в месте, достойном для оказания почестей своей Королеве. - Как ты меня восторгаешь, - шепнул он, как только она оказалась на кровати на спине. Он поднес ее запястье к своему лицу, слегка царапнув по нему зубами, а потом крепко прижал к матрасу и повторил этот же процесс со второй рукой. - Я мог бы провести всю ночь, целуя каждый твой дюйм. Она улыбнулась, согнув оказавшуюся между его бедер ногу так, чтобы зацепить коленом напряженный член. - Но тогда ты не получишь то, что тебе нужно, любимый мой. Он зыркнул на нее, диким и шальным взглядом, раздвинул ее ноги коленом, позволяя ей тереться о свое бедро, и застонал, когда почувствовал женскую влагу на своей коже. - Такая мокрая, - поразился он, с благоговением глядя на нее сверху вниз. - Такая мокрая для недостойного раба. Она рывком высвободила руки, ухватила его сзади за шею и притянула ближе, самозабвенно целуя. Каким-то образом Белль изменила их позу так, чтобы обхватить обеими ногами его бедра, заключив его нижнюю половину тела в свой плен, безмолвно требуя взять ее. Он, наконец, потянулся правой рукой, чтобы направить себя в нее, все мысли о неспешности и тщательности испарились в тот же миг, как головка члена погрузилась в тугую жаркую плоть. Это было идеально, она была идеальна, а он бессилен что-либо делать, кроме как врываться в нее, погружаясь до самого основания, остановившись лишь на секунду, чтобы насладиться этим моментом, запечатлеть в памяти вместе с бессчетным множеством других таких же мгновений. - Двигайся, - взмолилась она хрипло, изгибая спину ему навстречу. А он с игривой улыбкой щелкнул ее по носу. - Э, э, э, ты не можешь мне приказывать до восхода солнца, милочка, - напомнил он, одновременно медленно, очень, очень медленно, выйдя из нее, а потом снова резко толкнувшись внутрь, чувствуя, как что-то натянулось внутри него, некая восхитительная боль, от которой он страдал весь день. Хоть он и наслаждался своей медлительностью поначалу, чтобы помучить свою Королеву, но вскоре нетерпение и желание взяли верх, толчки стали сильнее, глубже и быстрее, обретя ритм, которым могли наслаждаться они оба. Она невероятно громко выражала свои ощущения, выкрикивая его имя надтреснутым голосом, требуя, чтобы он двигался быстрее и действовал жестче. Он покрывал поцелуями каждый дюйм ее тела, куда мог дотянуться, за исключением губ, не желая заглушать ее, а когда почувствовал, что близится к развязке, медленно провел рукой по ее телу и лениво ущипнул за сосок. Когда рука добралась до влажного треугольника волос, он осторожно царапнул когтем клитор, сначала мягко, а потом постепенно усиливая давление, в то время, как женские крики становились все громче и громче. Она кончила первой, содрогаясь под ним и впиваясь пятками ему в спину. Румпельштильцхен последовал вскоре после нее, как только ее стенки крепко сомкнулись вокруг его члена. Он продолжал вдалбливаться в нее, продлевая наслаждение как можно дольше, а потом упал рядом, выдохшийся, но довольный. Наступил рассвет, новый день пришел из-за горизонта, и Чудовище прокляло летние ночи за их быстротечность. Его Королева расположилась в футе от него, положив голову на одну из подушек на кровати, в то время, как Румпельштильцхен остался на месте – снова слуга в ожидании новых приказов. - Иди сюда, мое Чудовище, я замерзла, - она поманила его к себе с улыбкой, а он моментально прижался к ее спине и обнял, и вскоре они оба погрузились в сон.