Альбом колдографий

Эйфелева башня мерцала сотнями ярких огоньков, то и дело хаотично вспыхивающих на ней. Ночной воздух был лёгок и приятно щекотал ноздри ненавязчивым ароматом прекрасного красного вина и розмарина, что произрастал тут же, на летней террасе небольшого уютного бистро. Очень это удобно — выращивать столь необходимую во французской кухне специю в шаговой доступности от кухни[1]. Драко протянул руку и сорвал веточку розмарина. Повертел её в руках, вновь перевёл взгляд на устремленную к небу башню, олицетворяющую сегодня Францию, и такую нелюбимую творческой элитой французской столицы во время возведения её. Малфою было хорошо и спокойно на душе, а одиночество, в компании которого он встречал этот вечер, никак не тяготило, напротив, было приятным. Неподалёку затянул тоскливую мелодию аккордеон, и хотя это не пошатнуло царившего в душе Драко спокойствия, но вкупе с тихим плеском воды в Сене музыка настраивала струны души на особый лад. Драко повертел в тонких пальцах бокал терпкого вина, пригубил и определил своё настроение как мечтательно-умиротворенное. Мысли его уносились куда-то далеко, пока алкоголь скапливался в крови, их будто не было совсем. Драко откинулся на спинку плетёного кресла и прикрыл глаза. Вскоре он почувствовал, что вот-вот дремота сморит его, и выпрямился: засыпать в бистро совсем неаристократично, как и класть локти на стол, чтобы подпереть голову, но из двух зол выбирают меньшее. Драко скользнул взглядом по башне, её испещренному рябью отражению в воде, нескольким прохожим, что неустанно ловили в фокус своих камер tour de 300 mètres[2] и щелкали затворами, и невольно стал свидетелем интереснейшей сцены. Парочка туристов была не самой нарядной для прогулок в самом сердце Парижа. Обычная толстовка и узкие джинсы на невысокой девушке, худи и самые простые брюки на парне, который казался старше и солиднее из-за своей бороды, но тем более нелепо на нём смотрелась одежда в спортивном стиле. Девушка, звонкий голос которой показался Драко смутно знакомым, восторженно рассказывала своему спутнику историю строительства Эйфелевой башни; тот же шел рядом, даже не пытаясь набросить на себя маску заинтересованности. Девушка всё шагала вперёд, вот она почти сравнялась с забором террасы бистро, где допивал бокал своего любимого вина Драко, а её спутник по какой-то причине отстал, опустился на одно колено, и… Она обернулась через плечо и сдавленно охнула. Маленькие ладони метнулись к щекам, что мгновенно полыхнули красным, будто на них кто-то быстро плеснул краской. Только дурак не догадался бы, каких действий ожидала взволнованная особа дальше, вот только парень поправил шнурок на кроссовке и быстро встал. — Ты чего замерла? Пойдем, — на чистом английском произнёс парень и двинулся вперёд, минуя свою спутницу. — Погоди, Коул, как же… Что это был за жест? Ты ведь… встал ведь… на одно колено. — Да, чтобы завязать кроссовок. Что тут такого? Щеки девушки вмиг побледнели, но она, не теряя самообладания, поправила завязанные в хвостик волосы и, растянув губы в улыбке, зашагала лёгкой походкой к парню. — Не обращай внимания. Так, на чем я остановилась? — Стой. Ты что, решила, что я собираюсь тебе предложение делать? Драко мысленно зааплодировал сообразительности парня: спустя пять минут до него дошло. Вдруг вспомнился похороненный под грузом свежих воспоминаний Уизли. Драко усмехнулся: да, рыжий соображал бы ещё дольше. — Да это не важно, что я там решила. Пустое, — девушка подошла совсем близко к террасе, — идём, что стоишь? Или у тебя опять шнурок развязался? — нервный смешок сорвался с её губ, и Драко наконец узнал её. — Просто офигеваю от твоей самонадеянности, Гермиона. Я хотел бы посмотреть на того глупца, который добровольно позовет замуж такую, как ты. Драко услышал, как она со свистом выдохнула воздух, и даже порадовался, что из-за разросшегося розмарина Грейнджер его не видит. В такой момент лучше, чтобы вообще никто не видел. — К-какую же такую? — стараясь держать себя в руках, спросила она. Этот тон был хорошо знаком Малфою ещё со школьных времен: именно так говорила Гермиона с Поттером или Уизли, когда они задевали своими неосторожными словами струнки её души. Так теребила она локон своих волос, когда он, Драко, ранил её своими словами, он прекрасно помнил, как сутулится она, когда что-то или кто-то делает ей больно. Гермиона выросла — привычки остались. — Жуткую зануду и заучку. Знаешь, Гермиона, я давно хотел сказать тебе, но всё не решался. Нам пора заканчивать всё это. Было здорово, но с меня хватит. — И ты говоришь мне это сейчас? В Париже? Ты для этого меня привёз сюда? В её голосе хрусталём звучали слёзы. Драко даже стало как-то неуютно. — Просто нет сил больше тебя терпеть. Драко залпом осушил свой бокал, а парень, бросив Гермионе на прощание короткое «извини», пошел прочь вдоль набережной Сены. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тоскливой мелодией аккордеона, плеском речной воды и её судорожными вдохами-выдохами. То ли вино слишком подействовало на него, то ли повзрослевший Драко Малфой научился сопереживать людям, то ли джинсы у Грейнджер были слишком обтягивающими, но он жестом попросил официанта о новом бокале и непочатой бутылке вина, решив, что вполне может на вечерок расстаться со своим одиночеством и заменить его обществом Грейнджер. В конце концов, он всё ещё не поблагодарил её за спасение от гибели в адском пламени Выручай-комнаты[3]. Он сверлил взглядом её ссутулившуюся спину, не решаясь окликнуть, и собрался с мыслями, когда она уже сделала шаг в ту же сторону, куда удалился её, судя по всему, бывший парень. — Грейнджер. Она обернулась, собранные в хвостик волосы хлестнули её по мокрым от слёз щекам. Драко улыбнулся краешком губ: признав в нём старого школьного врага, Гермиона выпрямила спину, расправила плечи и быстрым движением руки стёрла со щек слёзы. — Чего тебе, Малфой? Всё слышал? Решил что-то добавить? Если секунду назад Драко сомневался, согласится ли она, то сейчас был уверен — согласится. Сядет с ним за стол и осушит бокал его любимого вина хотя бы потому, что в присутствии своего школьного врага мисс Грейнджер никогда не позволит себе расклеиться. Так было всегда. Скрипнул отодвигаемый стул, она точно как он несколько минут назад подпёрла голову руками. — Не боишься уснуть от общения с заучкой и занудой? — Не боишься уснуть в постели врага? Он почти прикусил себе язык, решив, что после такого заявления Грейнджер точно поднимется и уйдет. Почему-то очень этого не хотелось. Грейнджер действительно ушла, пропахшая насквозь розмарином и его парфюмом. Покинула номер Драко ранним утром, чтобы обнаружить себя там же этим же вечером. _________________________________________________________ [1] Не тавтология, поскольку слово кухня употреблено в двух своих разных значениях. [2] конструктор Эйфелевой башни Гюстав Эйфель так называл своё детище. Дословный перевод — 300-метровая башня. [3] Предположим, что именно Гермиона уговорила Гарри спасти Малфоя из Выручай-комнаты во время битвы за Хогвартс.