Альбом колдографий

Говорят, в Чёрном озере воды особенные, и если уж судьба швырнула тебя в пучину этой мутной воды, то выбраться из неё сложно, но возможно. Главное не коснуться случайно кожей чешуи умирающей русалки… Это и произошло с Гермионой. Турнир Трёх Волшебников был, кажется, в прошлой жизни, полной тактильных ощущений, запахов, вкусов и чувств. Здесь же была только пресная вода, длинные цепкие водоросли и неприветливые, страшные полноценные русалки. Бывшие некогда красивыми юношами и девушками, они ненавидели Гермиону за её ещё вполне себе человеческие черты лица и шелковистые волосы — она нескоро станет такой же жуткой и неприглядной, как они. Пройдут десятилетия, прежде чем её организм лишится всякой пигментации, лицо исказится, приспосабливаясь к новым условиям, а зубы станут острее бритвы; пока же русалку в ней выдаёт лишь лёгкая серебристая чешуя и совершенно рыбий хвост. Лёжа на самом дне Чёрного озера Гермиона размышляла о своей нелепой судьбе и скучала по солнцу. Ультрафиолет губителен для русалок, на поверхность только ночью и лишь на несколько минут — кислородом дышать невыносимо больно, будто жабры кромсают лезвиями изнутри. Она снова и снова вспоминала дикую боль во всём теле, разбудившую её прямо во время турнира, горько ухмылялась: надо же было такому случиться, что русалка, охранявшая её, отошла в мир иной так не вовремя и на последнем глотке воды схватилась за запястье Гермионы-пленницы. Помнила, как распахнула глаза и поразилась тому, что её окружает, как другие русалки утащили её, новообращённую, в свой город взамен погибшей, жёсткий отказ отдать её Дамблдору /Гермиона знала наверняка, что в первые сутки после обращения можно спастись/ и безапелляционное заявление: раз умирающая тебя выбрала, ты обязана занять её место. С тех пор прошло несколько лет, долгих, мучительных, страшных. Сначала она очень скучала по всем своим близким, знала, что её искали, но быстро бросили это занятие; потому она злилась на всё и на всех... но после злости приходит смирение. А смирение сменяется надеждой, не всегда, но сменяется. У её надежды глаза оказались неожиданно серого цвета. В погожую, тёплую июльскую ночь слишком ярко светила луна, и Гермиона, поднявшись на поверхность, наслаждалась летней красотой верхнего, такого недоступного и желанного, мира. Приходилось много раз нырять под воду, чтобы не склеились жабры, но эти считаные мгновения на протяжении долгих лет были отрадой для Гермионы-русалки. Она давно потеряла счёт годам, понятия не имела, как давно живёт под водой, не знала даже, что происходит в волшебном мире и как дела у её друзей: здесь не те ощущения пространства и времени, а по берегу озера ночью не бродят студенты, вот и в тот июль она, не надеясь, увидела фигуру юноши, что брёл у самой кромки воды. В лунном свете его волосы отдавали серебром, а светлая кожа казалась совсем белоснежной. Гермиона как заворожённая смотрела на повзрослевшего, такого красивого Драко Малфоя и не верила своим глазам. Она так давно не видела людей, не ощущала тепла их прикосновений, что, если бы могла, бросилась слизеринцу на шею, но Гермиона могла лишь позвать… и не стала. Нырнула на глубину озера, ударив хвостом по воде; пытаясь унять бешено колотящееся сердце, она совсем забыла про скрытность, которую строго должны были соблюдать все русалки, поднимающиеся на поверхность: таков уж подводный закон. Только королеве русалок позволено хоть как-то контактировать с людьми, но тогда, в дурманящем июле, Гермионе стало всё равно, потому что Драко Малфой не просто услышал плеск воды той тёплой ночью — он увидел серебро чешуи, мелькнувшее в лунном свете, и пришёл ровно на то же место на следующий день. В первую их встречу лицом к лицу оба пораженно разглядывали друг друга: он, стоящий по колено в прохладной воде, изо всех сил фокусировался на знакомом лице, стараясь не опускать взгляд на обнажённую её грудь; она, устроившаяся на мелководье, смотрела на него во все глаза и безуспешно пыталась скрыть ладонями чешуйки на своём теле. Во вторую встречу она спросила, какой сейчас год, и не то, что увидела — почувствовала, что он очарован ею. Настолько, что начал приходить каждую ночь на жалкие пять минут — и так целый дополнительный для их курса учебный год. А в день его выпускного Гермиона грустила как никогда раньше в своей необычной жизни. И когда он появился на горизонте, такие несвойственные полноценным русалкам горячие слёзы прочертили по её сереющим щекам дорожки, но зря: Драко пришёл, чтобы забрать свою русалочку с собой, ведь в Мэноре такой чистый пруд… … вот только он не знал, что в Чёрном озере особенные воды, и если судьба швырнула в их глубину, то спастись очень сложно, а русалкам и вовсе невозможно. Русалки Чёрного озера вне его вод не живут.