Альбом колдографий

Те же лица, что и пять лет назад мелькали в «Трех метлах». Будто и не прожиты тысячи дней, осколки которых тяжелым шлейфом прошлого тянулись за «выпускниками войны» — их так прозвали в «Ежедневном пророке», и привязалось прозвище к тем, кто должен был закончить школу в военный тысяча девятьсот девяносто восьмой. Парень, что дарил ей свою любовь и ласку, предпочел не сопровождать её на встречу выпускников, и она этому была лишь рада, хоть и не показывала вида. Сидела за столиком в гордом одиночестве, изредка бросая взгляды на входную дверь и вздрагивая от бубнежки зачарованных головешек, служивших здесь вместо дверного колокольчика. Ей трудно было признаться себе, но она пришла на встречу не ради Паркинсон и Браун, даже не за компанию с друзьями — сама. По собственному желанию. Потому что другой возможности увидеть его могло просто и не быть, а ей хотелось, до зуда в ладонях хотелось увидеть свою повзрослевшую первую любовь. Стал ли он похож на Люциуса? Отрастил ли так же волосы? Изменил ли любимому чёрному цвету? Ненавидит все еще таких, как она?.. Это все мелочи, детальки. Гермиона ждала его, благополучно забывая о первом послевоенном годе, который он провел в Азкабане. Она старательно гнала мысли о том, что он мог измениться хотя бы внешне: нет, в ее сознании Драко был все тот же, разве что чуточку взрослее. Она нервно барабанила пальцами по плохо вымытой поверхности стола. Веселье шло в гору, ее все чаще отвлекали от прожигания дыры во входной двери пустыми для нее, но такими важными для большинства сплетнями и пересудами. Потихоньку начиналась мигрень — «приятный подарочек» войны, — и Гермиона подумывала уйти. Это же легко: выйти на улицу, трансгрессировать домой, к любимому и нужному, прижаться к нему, спящему, и забыть уже совсем о Драко Малфое, но… ей хотелось проверить, как она отреагирует. Подскочит ли пульс, зайдется ли сердце? Вроде давно все прошло, а вдруг оно просто самообман, вдруг лишь одним появлением Малфой способен разрушить хлипкое то, что началось у нее совсем недавно с другим? Время шло, Малфоя не было. Гермиона решила, что ждать еще смысла нет. Сходила в дамскую комнату, поправила легкий макияж, вышла обратно в зал. Он был там. Стоял, сам на себя не похожий, с бокалом сливочного пива в руке. Её сердце не дрогнуло, лишь мысленно Гермиона отметила, что, да, Азкабан не прошел бесследно, и, да, он становится почти копией Люциуса. Горькое разочарование заполнило всё её существо. Пожалуй, ей было жаль Драко Малфоя, но кроме этого склизкого чувства она к нему не испытала больше ничего. Она прошла мимо, к выходу, не поворачивая в его сторону головы. Уловила краешком уха его голос, снова прислушалась к себе — пустота. Гермиона вышла на улицу, целиком погруженная в свои мысли. То равнодушие, которое испытала она, встретив впервые за столько лет того, о ком плакала в подушку в башне Гриффиндора, не умещалось в каноны жанра, выходило за рамки, ведь столько историй она успела наслушаться о встречах много лет спустя с объектами первой любви… Крышесносящая страсть, тяга, неистовое желание — где это все? Гермиона, совершенно потерянная, брела по Хогсмиду, прекрасно понимая, что в таком очумевшем виде появляться домой ей не стоит. Она весь вечер готовилась к внутренней борьбе, а когда дело дошло, бороться оказалось не с чем. Все прошло. Бесследно. Гермиона улыбнулась сама себе и трансгрессировала.