Альбом колдографий

На его шее пылал огнём галстук; так непривычно он давил на горло, и Рон нетерпеливо поглаживал атласный узел пальцами. Вот бы его развязать, да хотя бы ослабить, но идеальная прическа /что называется, «волосинка к волосинке»/ не простит такой плебейской выходки. Он оставил в покое галстук и невесомо провёл ладонью по зализанным с помощью геля волосам. Надо сказать, ему шла эта аккуратная укладка, как и отглаженный костюм с накрахмаленной рубашкой, ворот которой и перетягивал треклятый галстук. Рону казалось, что именно из-за тонкой полоски алой материи ему нечем дышать, но это было не так. Он банально волновался. Рон шагал по широкому тротуару Квадранта[1], задумчиво разглядывая освещенные мягким светом витрины магазинов. В кристально чистых стёклах отражался он сам. Знакомое лицо с лёгким прищуром — зрение стало подводить в последнее время, — только костюм непривычный, но он просто не мог себе позволить появиться в другом виде. Место, куда он направлялся, заявляло о правильном дресс-коде одним лишь своим названием. В самом деле, сложно представить, что кто-то оденется в простые джинсы и хлопковую рубашку, намереваясь отужинать в таком ресторане, как Imperium[2] — одном из самых дорогих заведений магического мира. Сам Рон не любил такие места, ведь несмотря на то, что к тридцати пяти он обзавелся значительным капиталом, слишком хорошо помнил стряпню умершей несколько лет назад матери и латанные её заботливыми руками мантии старших братьев. Рону была чужда тяга к предметам роскоши и антиквариату, к дорогим костюмам и коллекционированию редчайших мётел с позолоченными прутьями; он любил простоту и удобство. Он шёл как на заклание, но даже мысленно не позволял себе развернуться и уйти. Он не мог упустить редкую возможность увидеть её. С нею он не виделся с того самого момента, как Гарри переломил пополам Бузинную палочку. Он отвлёкся лишь на мгновение, зачарованно наблюдая за летящими в пропасть половинками, от которых тянулся едва заметный магический след — своеобразное прощание могущественнейшего атрибута с этим миром. Рон стоял, облокотившись о чудом уцелевшие каменные перила моста, и очарование последним полётом палочки было безжалостно разбито возгласом Гарри. — Где Гермиона?! На пепелище погибшей войны они искали её, свою боевую подругу; перепуганные, спустились на самое дно пропасти, где исчезли обломки палочки, полагая, что Гермиона могла оступиться и упасть, но тела там не нашли. Надрывая голосовые связки, они звали её до самого заката Солнца, рыскали по территории школы — уставшие, голодные, вымотанные войной, но испуганные исчезновением подруги. С первым блеском Марса на темнеющем небе их крики, больше похоже на хрипы, перебило уханье филина-альбиноса. Он сделал над их задранными головами пару кругов, разжал когтистые лапки, и ровно между ними двумя приземлился клочок пергамента. «Не ищите меня. Гермиона», — четыре слова четырьмя кинжалами вонзились в спину Рона; он-то решил, что теперь всё у них будет как надо, но нет… — Наверное, она отправилась к родителям в Австралию, — предположил тогда Гарри, и следующие тринадцать лет несколько раз в год повторял её Рону, точно попугай. Больше весточек от неё не было, а сомнений в том, что ту, последнюю, добровольно написала именно Гермиона, быть не могло, потому что её волшебную подпись невозможно было подделать. В тридцать пять Рон сильнее всего на свете жалел, что в тот раз пошел на поводу у бездушной просьбы из маленькой записки. Imperium был новым рестораном; его открытие приурочено ко второй встрече однокурсников Рона. Имя владельца держалось в секрете, но та помпезность и напыщенность, с которой рекламировался ресторан, ясно говорили о факультетной принадлежности оного. Рон внимательнее вглядывался в витрины; в приглашении было указано, что «вход в Imperium найти смогут лишь самые достойные; он скрыт в одной из многочисленных витрин Квадранта». Кроме того, там обнаружился и список гостей; от имени одного из них четыре уже изрядно заржавелых кинжала в спине Рона будто бы зашевелились, задергались; появилась призрачная надежда хотя бы увидеть её, а лучше — всё наконец выяснить. Он совсем замедлил шаг, подмечая каждую деталь, окружающую его, много щурился, боясь что-то упустить, но — нет, витрины выглядели обычно, слишком вычурно для обывателя и привычно для искушенного богача. Уизли уже отчаялся: на Лондон опускалась ночь. Открытие ресторана он пропустил совершенно точно, веселье там теперь было в самом разгаре, и ядовитой змейкой скользнула в его сознании мысль о том, чтобы прямо сейчас уйти домой, но именно в этот момент Рон нашел то, что искал. Одна из витрин была будто бы слепой, но на деле — просто неосвещенной. Лампочки, встроенные по её периметру, не горели. Рон развернул приглашение, внимательно осмотрел его и улыбнулся: он совершенно точно нашёл вход, а по чёрной рамке, которой оно обведено, неспроста хаотично разбросаны капли золота. Это был ключ. Рон достал палочку и, опасливо озираясь, коснулся её кончиком нужных лампочек. Витрину окутала полупрозрачная дымка, и Рон несмело шагнул вперёд. — Добрый вечер, сэр, ваше приглашение, — голос швейцара раздался справа от несколько ошарашенного Рона. Рука его метнулась к узлу галстука; от волнения перехватывало дыхание. — Минутку, — Рон замешкался, позабыв, что держит приглашение в руке, — ах, вот же оно, простите. Швейцар коснулся волшебной палочкой приглашения; оно заискрилось и исчезло. — Добро пожаловать, мистер Уизли. Идёмте, все сейчас на террасе, я вас провожу. Швейцар быстрым шагом двинулся вглубь ресторана, Рон едва поспевал за ним. Архитектура Риджент-стрит давила на него, но в этом ресторане абсолютно всё нашептывало Рону о неуместности его нахождения здесь: стук каблуков о дорогой паркет, лязг приборов и звон бокалов, голос приглашенного известного музыканта, даже лёгкий ветерок, что коснулся его лица, когда он наконец вышел на террасу, будто бы просвистел «тебе здесь не место!» — Приятного времяпрепровождения, — швейцар скрылся за стеклянными дверьми. К Рону тут же подоспел услужливый официант с подносом, уставленным бокалами с розовым игристым вином. Рон качнул головой — ему не хотелось пить до того, как он увидит её. А вот развязать чертову удавку на шее очень тянуло… Он решил осмотреться, сделал несколько шагов вперёд. Музыка разливалась по террасе, смешиваясь с голосом певца; печальная баллада о некой королеве земных страстей волновала и без того взвинченного Рона. Он решил, что для начала можно найти хозяина ресторана и сказать ему несколько дежурных фраз про великолепие Imperium-а, посулив также немыслимую прибыль и успех, а потом вскользь поинтересоваться у того о пребывании здесь Гермионы. Даже дышать стало немного легче, и Рон двинулся было к гостям, но был остановлен знакомым голосом. — Вот уж кого не ожидал я здесь увидеть, — Рон обернулся и столкнулся со взглядом Блейза Забини. Тот стоял чуть поодаль, крепко затягиваясь сигаретой. Рону вдруг тоже безумно захотелось курить, и Блейз будто прочел его мысли. Он выудил из кармана слегка помятую пачку. — Будешь? — Не откажусь, — Рон встал рядом с Блейзом, — здравствуй, Забини. — Привет, Уизли. Какими судьбами? Только не говори, что сгорал от желания лицезреть эти несколько заплывшие жирком рожи, — Блейз хихикнул, а потом вновь затянулся. Рон бездумно рассматривал сигарету, которую секундой назад вытащил из любезно предоставленной Забини пачки. Разговаривать с Блейзом ему не хотелось. Вот курить — да. И ослабить уже этот чёртов узел! Рон мысленно приказал себе потерпеть: Гермиона должна увидеть солидного мужчину, а не раздолбая-переростка. — Можно и так сказать… да и интересно, кто же хозяин всего этого, — Рон сделал неопределенный жест рукой. — Кстати… случайно не знаешь его? Блейз как-то странно покосился на Рона, замершего в ожидании ответа. Поднёс к губам дымящуюся сигарету, будто хотел спрятаться в сизом дыме от внимательного взгляда Рона. — Все мы его прекрасно знаем. Вон он, — Блейз кивнул куда-то в сторону, вздохнув, и Рон молниеносно проследил за его движением, — с женой танцует. Дежурная улыбка на лице Рона начала таять. Гости, его однокурсники, будто по мановению волшебной палочки расступились. Воздуха стало катастрофически мало; Рон выронил изрядно измятую сигарету — она так и не была зажжена, — и рванул душивший его весь вечер галстук, ослабляя, вот только легче не стало. Танцевала лишь одна пара, остальные люди просто наблюдали, и от этого было только хуже. Гермиона Грейнджер, кажется, и не изменилась с того самого дня, когда исчезла. Или Рону лишь показалось из-за подпортившегося зрения. Облачённая в безупречно белое платье, она, покачивая бёдрами и придерживая одной рукой подол, позволяла кружить себя в танце самому гнусному, по мнению Рона, человеку в мире. Драко Малфою. — … танцевала с другим она… — жалобно протянул приглашённый певец, а в спину Рона вонзился новый кинжал. __________________________ [1]Квадрант — центральная часть Риджент-стрит, соединяющая Пикадилли-серкус с Оксфорд-серкус. На этой части расположены дорогие роскошные магазины. [2] англ. империя.