Альбом колдографий

Как небрежные наброски, едва различимые тени деревьев на стенах маггловской квартиры. Размытые, но с каждой секундой их контуры чётче, ведь никто не способен остановить восходящее солнце. А оно заливает аккуратную комнату светом постепенно, почти незаметно, если пристально наблюдать. И она наблюдает, но не за незатейливыми линиями на простеньких обоях. В утреннем полумраке его волосы кажутся темнее на пару тонов. Он ровно дышит, веки прикрыты. Он спит. Он так красив во сне. В темноте неразличим тонкий шрамик на его щеке, но она осторожно — едва касаясь кожи — прочерчивает пальцем эту линию. Лежит рядом, не решаясь лишний раз прикоснуться. Пошевелиться. Охраняет его сон. Впитывает, запоминает каждый миллиметр его лица. По щеке скатывается крошечная бусинка слезы. Не счастья. Не печали. Это слеза под названием «я его люблю». Так сильно, что самой не верится. Настолько, что пусть не встаёт это долбаное солнце, ведь тогда — утро. А утром он уйдёт. Не навсегда, что бы он ни говорил. Надолго — да. Он к ней всегда возвращается. Кому бы продать душу, чтобы проводить с ним каждый день. Ей кажется, что он может проснуться от малейшего её вдоха-выдоха, и она старается дышать как можно тише. Боится дышать рядом с ним. Она видит, как он спит, и так боится рядом с ним дышать. Боится, что это мгновение разрушится. Разобьётся, как хрустальная туфелька золушки, и никакое репаро не поможет. «Я его люблю». Сама толком не спала, а воспоминания о прошлой ночи изрядно подтёрты алкоголем. Зато его сон она точно запомнит. Тусклый солнечный свет прогоняет из комнаты сумрак, и в окно стучит филин. Стук клюва о стекло разрезает висящую в комнате тишину, и она едва успевает отвернуться, притвориться спящей, когда он, выругавшись, встаёт и подходит к окну. Она рассматривает его из-под опущенных ресниц, стараясь дышать ровно, размеренно. Читает письмо, чуть нахмурившись. Со вздохом откладывает его в сторону, садится на диван. Горячая рука касается её бедра. — Мне скоро уходить, Грейнджер. Она тянется, делает вид, что только что вырвана им из объятий Морфея. — Я знаю, — бормочет сонным голосом. Взгляды встретились. Гром. Молнии. Неужели он не видит, какие между ними искры? Неужели не ощущает этого притяжения? Ощущает… Он прижимает её к себе, целует шею, ключицы, щёки. — Хочу, — выдыхает в губы, — но это точно в последний раз, — резко отстранившись, смотря прямо в её глаза. Она просто кивает. Нет, не последний. Не последний же. Он всегда так говорит, и непременно возвращается. Этот раз не станет исключением. Верно? По щеке скатилась ещё одна «я люблю его» слезинка.