Альбом колдографий

Четыре недели её глаза были закрыты мягкой марлевой повязкой. Четыре недели абсолютной темноты, и только ощущение лёгкого давления ткани на уровне глаз. В неё попало заклинание, постепенно убивающее роговицы обоих глаз. С каждым днём зрение Гермионы падало, роговицы мутнели, грозя полностью лишить девушку зрения. Ни одно магическое средство не помогало, оставалась только надежда на маггловскую кератопластику — пересадку донорской роговицы. Долго искали донора и не находили. Вернее, они-то были /люди умирают каждый день/, вот только никто не отменял других больных, нуждающихся в этой операции, и, следовательно, очереди на доноров. Она почти ослепла, и — о чудо! — по какой-то причине её вызвали на операцию намного раньше её очереди. И вот, сегодня этот день. Ей разрешили снять повязку. Все четыре недели с Гермионой рядом была Джинни, она была её глазами, она меняла ей повязки, забросив все свои дела. Джинни потратила весь отпуск в Мунго на уход за подругой… Уизли усадила Гермиону в кресло напротив зеркала, дрожащими пальцами размотала марлевые бинты. Она сняла последний слой, и Грейнджер впервые за месяц увидела в зеркале своё отражение. Разумеется, она принялась рассматривать свои обновлённые глаза. Увидела и едва ли не вскрикнула. Из зазеркалья на неё смотрели серо-голубые глаза Драко Малфоя. Она неверяще пробежалась кончиками пальцев по своему лицу. Ну вот же: нос, губы, линии скул, разрез глаз — все её. Только холодный серый с вкраплением голубого цвет тут казался совершенно не к месту. — Джинни, кто был моим донором? — её голос звучал надтреснуто, ледяной рукой сковывая Уизли сердце. Просто тон Гермионы не сулил ничего хорошего. Джинни молчала. — Кто мой донор, Джинн?! — Гермиона сорвалась на крик. Тут же руки подруги легли на её подрагивающие плечи. — Тише, милая. Тебе нельзя напрягаться, — рыжая ведьма набрала в лёгкие побольше воздуха, — Гермиона, я не знаю, как сказать, — да она сама готова была расплакаться, — так все спонтанно вышло… Его отправили на задание от аврората, и он… его… Драко Малфоя убили. Непростительным. Мы… мы нашли у него записку в кармане. Он писал, что, если умрёт во время операции… О, Мерлин… Он писал, что будет твоим донором, если его там убьют… Мы сами не ожидали, Гермиона, но время шло, сама знаешь, было бы поздно потом… Милая, ну какая разница? Он, считай, подарил тебе зрение… За это можно простить все оскорбления. Тем более, о покойниках либо хорошо, либо… — Уизли глотала слова, запиналась, почти плакала. Гермиона вскочила с кресла, оттолкнув руки Джинни. Она бросилась в свою комнату, на ходу запечатывая всеми известными заклинаниями окна и двери. «Умер… Убили. Джинни думает, что я из-за прошлого злюсь. Они же не знали. Никто не знал. Как я теперь без него? Вот почему не навещал, ни одной весточки. Убили», — наверное, серо-голубые радужки впервые омывались слезами. Прощальный подарок от Драко Малфоя, кто бы мог подумать, что это будут его глаза. Боль сконцентрировалась, свернулась колючим ёжиком прямо в сердце Гермионы. Боль разрывала, а мозг все никак не мог переварить и принять новую информацию: в день её операции Драко Малфой погиб. Он вернул её зрение, только вот она больше его не увидит. Мысли входили в мозг, будто длинные раскалённые гвозди, растворялись в крови, неслись к сердцу, окутывая его, заставляя широко открывать рот, чтобы глотнуть воздуха. Она никогда не задумывалась о том, на что будет похожа её жизнь, если он уйдёт из этого мира. Теперь знала ответ: на сплошной сгусток пульсирующей боли, ведь отныне в каждом отражении она видит его глаза. _____________________ Во время кератопластики сначала хирург удаляет повреждённую часть роговицы, заменяя её донорской. Роговица сама по себе прозрачная, цвет глаз зависит от радужки, но в этом драббле умышленно роговице приписано свойство определять цвет глаз, дабы Гермиона могла с ходу понять, кто подарил ей свои роговицы. Донорами являются умершие люди, с момента смерти которых не прошло более суток, если я не ошибаюсь.