Альбом колдографий

После войны я лишь мечтаю попасть обратно. Я вижу в своих снах покойного ныне Снейпа. Его лицо сосредоточено, напряжено; на лбу залегла складка, а в истерзанных зельями пальцах зажата волшебная палочка. — Легилименс! — череп будто вскрывают, к самому мозгу прикасается невидимая рука. Мерзко. Я трясу головой, пытаюсь избавиться от этого невыносимого ощущения, но крестному все равно — его чёрные глаза-угольки сверлят меня, губы растягиваются в усмешке, ведь он уже добрался до воспоминаний о Грейнджер. Он резко опускает палочку. — У меня не получится… — Старайся, Драко. Ты должен научиться скрывать свои мысли, раз уж решил, что мисс Грейнджер для тебя важнее семьи. Мне снится бессильная ярость в зелёных глазах Поттера, бесконечная мудрость за очками-половинками Дамблдора и крайнее изумление в глазах цвета ольхи Гермионы. Только что директор объявил им о принятии меня в Орден. Я вижу, как мы планируем операции в прокуренной насквозь маггловской квартирке. Поттер и Уизли склонились над широкой картой города, я зачитываю по памяти список мест возможного нападения, а сам смотрю на сидящую в потёртом кресле Грейнджер. Она недовольна, ведь её берут на операции в самых крайних случаях. Во сне я не чувствую боли, когда мне отрывает ноги Бомбардой. Я лишь вижу их — уродливые обрубки, залитые моей кровью, и бледную Грейнджер, что зажимает рот рукой на следующий день после победы при виде меня. В тот миг в её глазах родилось сочувствие ко мне; живёт оно там и по сей день. Я воспитан войной и ради войны, совершенно не приспособленный к мирной жизни человек — вот кто я. С самого детства отец науськивал меня, учил… Драться. Сражаться. Убивать. Плести интриги. Отец растил бесчувственного, циничного убийцу, а я все же умудрился влюбиться и перейти на строну врага. Я ждал окончания войны так сильно, что совершенно не думал о том, что буду делать под мирным куполом неба. Я жаждал мира, как и многие другие, но между нами громадная пропасть — Драко Малфой создан для войны, они — нет. Им лишь бы быть в покое и комфорте; мне постоянно нужен враг. Пока ноги не оторвало, я намеревался служить в аврорате или отделе тайн следователем. Бомбарда разнесла в прах это решение. Меня забыли быстро, что неудивительно — у меня не было друзей. У меня теперь не было никого, ведь даже своих родителей я убил своими руками во время битвы, и ничто внутри меня не дрогнуло. Есть только приходящая по субботам Гермиона Грейнджер с растворенным в слезах сочувствием. Девушка, ради которой я сменил сторону. Ведьма, сумевшая пробить ледяную корку моего сердца. Грязнокровка, так и не полюбившая меня в ответ… Человек, рядом с которым я чувствовал себя живым существом, а не бездушной машиной для убийств и пыток.