Альбом колдографий

— Что, Грейнджер, любуешься на свои агрегатные состояния? — насмешливый, высокомерный голос раздался за её спиной, заставляя передернуть плечами. — Иди мимо, Малфой, просто иди мимо. В эту секунду Гермиона ругала саму себя за излишнюю совестливость, альтруизм и недальновидность. Когда мисс Чарити Бербидж, преподавательница маггловедения, попросила девушку помочь ей в одном деле, Гермиона даже не предполагала, насколько масштабной и, отчасти, безумной окажется эта просьба. Она с лёгкостью согласилась, полагая, что это будет что-то вроде помощи в проверке домашних заданий младшекурсников или консультирования преподавательницы по какому-то вопросу. На поверку «делом» оказалась организация экскурсии в один из маггловских музеев Лондона… для чистокровных сокурсников Гермионы. Малфой стоял позади неё, без особого интереса разглядывая экспонат под названием «See no Evil, Hear no Evil, Speak no Evil». Название было весьма говорящим. Экспонат представлял собой скульптуру в виде трёх скелетов, один из которых зажимал пустые глазницы костями фаланг пальцев, второй прижимал костяные руки к несуществующим ушам, а третий прикрывал ими лишенную мышечной ткани и кожи челюсть. Он засунул руки в карманы: Гермиона видела каждое его движение в отражении стекла, прикрывающего скульптуру. Девушка тяжело вздохнула, сложив руки на груди. Он уходить не собирался явно. — Серьёзно, Грейнджер, это точно с тебя… э-э-э… Лепили? Высекали? Создавали, короче. — С чего такие выводы? Гермиона увидела в стеклянном отражении его ухмылку и обернулась. Теперь она смотрела прямо в серые малфоевские глаза. — Смотри. Вот уже полгода ты меня в упор не видишь. Будто бы ходишь, прижав свои перемазанные чернилами руки к глазам. — Знаешь ли, не особо хочется смотреть на того, кто с радостью называет меня грязнокровкой. — Те же полгода ты меня вообще не слышишь. Даже не пытаешься послушать меня… — Потому что мне вполне хватило пяти лет прослушивания оскорблений в твоем исполнении. — … и упорно не реагируешь на мои слова. Ты игнорируешь меня, Грейнджер. Всё время молчишь. Три твоих агрегатных состояния: не замечать Малфоя, не слушать Малфоя, не говорить с Малфоем. Я не прав? Гермиона скептически изогнула тоненькую бровь. — Тебя не устраивает то, что я не обращаю на тебя внимания. Вероятно, потому что теперь тебе меня не задеть? Драко шумно выдохнул и прикрыл на мгновение глаза. Опустил голову, провёл по волосам рукой — тут только Гермиона заметила, что он, кажется, нервничает. А еще то, что в этом выставочном зале музея кроме них никого не было. — Говорю же: не видишь, не слышишь, не говоришь. — А почему это ты стал нуждаться в общении со мной? — Может, потому что ты мне нравишься, и я уже шесть чертовых месяцев пытаюсь тебе это сказать? Грейнджер сделала шаг назад, врезаясь спиной в демонстрационную витрину. Стекло треснуло, осыпалось на пол с громким звоном, эхом разносящимся по просторному залу музея; Малфой вовремя потянул девушку на себя, осколки попали разве что в капюшон её мантии. На шум прибежала престарелая смотрительница музея. Она махала руками, что-то кричала. Голос женщины доносился до Гермионы глухо, словно сквозь толстый слой ваты, а очертания помещения стали несколько размытыми. Слова Драко подействовали не хуже удара по темечку чем-то тяжёлым, только они не вырубили Гермиону, конечно, просто дезориентировали. Молча, она обошла замершего на месте Малфоя и зашагала прочь из зала. Ей нужно подумать об этом. Потом. Завтра. А лучше — никогда.