Альбом колдографий

Миссис Грейнджер нервничала. Всё, начиная от каменной кладки поместья и заканчивая хрустальными подвесками на величавых люстрах, буквально кричало о том, что маггловской чете Грейнджеров здесь не рады. Малфой-Мэнор сначала поразил миссис Грейнджер своей схожестью с волшебными замками, коими пестрили страницы любимых детских сказок Гермионы, но атмосфера, царившая в поместье и его окрестностях, была пропитана густой родовой магией, которая словно не принимала Грейнджеров. И от того сильнее переживала миссис Грейнджер за свою дочь. Когда шестнадцатилетняя Гермиона, глотая слёзы, призналась матери в любви к главному врагу Гарри Поттера в школе, Джин Грейнджер растерялась и сильно удивилась. Впервые тогда она по-настоящему осознала, что её девочка выросла, причем вдали от дома, в закрытой магической школе, но ни на секунду не сомневалась, что Гермиона в любом случае сделает правильный выбор. Ровно через год, во время рождественских каникул, Гермиона, краснея, призналась матери, насколько далеко зашли её отношения с этим несносным мальчишкой из Слизерина. Джин и это смогла принять, но чувство тревоги не покидало её: миссис Грейнджер была в курсе происходящего в волшебном мире. Дальше в воспоминаниях Гермионы не было, да и те, что вернулись к Джин после восстановления памяти, изрядно потускнели, стали обрывочными, как потёртая старая киноплёнка. Миссис Грейнджер знала о войне и роли дочки во всех этих событиях, вот только понятия не имела, что происходило с Гермионой в стенах этого безупречного поместья, но тревога душила, заставляя сжимать пальцами руку мужа. Казалось, коридор бесконечен, а провожающий их домовик не произносил ни слова, на вопросы не отвечал. Наконец, эльф замер у двустворчатой двери. — Спальня молодых хозяев, — процедил он, презрительным взглядом посмотрев на чету Грейнджеров, — магглы, — пробурчал домовик, но, тем не менее, поклонился гостям Малфой-Мэнора и распахнул резные двери, — мистер и миссис Грейнджер пожаловали. Джин вся подобралась. Ко встрече с дочерью она была готова, а вот со своим зятем никогда даже не говорила, последний раз видела его в возрасте двенадцати-тринадцати лет, но хорошо запомнила надменно-презрительный взгляд его отца и изящный профиль матери. Боялась ли Джин этой встречи? Нисколько. Страх жил в её душе, конечно, но боялась она за судьбу любимой дочери. — Мам, пап, входите! — и миссис Грейнджер буквально подорвалась с места, влетела в просторную спальню, зажмурилась от яркого дневного света. Гермиона сидела на кровати, утопая в мягких подушках, счастливо улыбаясь. Джин прижала ладони ко рту, медленными шагами подошла к поистине огромной кровати под балдахином. В уголках глаз женщины собирались слёзы: последние несколько месяцев она не имела возможности повидаться с Гермионой, поддержать её в такой важный момент жизни. — Девочка моя, — Джин крепко обняла Гермиону, — как ты тут, милая? Как прошли роды? — она еле сдерживала слёзы. — Всё хорошо, мам, — Гермиона отстранилась и смахнула крошечную слезинку с щеки матери, — не вздумай плакать. Папа! Ты чего там замер, иди сюда! — Картины двигаются, — несколько ошеломленно проговорил мистер Грейнджер, — я никогда не привыкну к этому. Ну, где ты прячешь нашего зятя и внука? — совсем как в детстве потрепав Гермиону по спутанным волосам, спросил мистер Грейнджер. — Драко в банке по делам, а Скорпиус спит, — расплывшись в улыбке, Гермиона указала рукой на колыбельку, что стояла у самой кровати. — Мы же его разбудим. Гермиона покачала головой. — Нет. Колыбель волшебная, он не слышит громких звуков, пока лежит в ней. Это как заглушающее… — поймав непонимающий взгляд родителей, Гермиона прикусила губу, — и вам пока нельзя на него смотреть. Родовая магия очень непредсказуема, а у Малфоев тем более. Не обижайтесь, мам, пап, но с этим нельзя шутить. — Мы рады и тебя увидеть, солнышко, — заверила её миссис Грейнджер. — И у нас есть маленький подарок. Дорогой, — мистер Грейнджер передал жене маленькую красную коробочку, — спасибо. Гермиона, милая. Вот уже и ты стала мамой… ох, прости, — Джин подняла глаза к потолку, пытаясь сдержать слёзы, — когда же ты выросла, Гермиона… — Мам, — у самой Гермионы слезы стояли в глазах, — это случилось бы рано или поздно, ну, что ты… — Кажется, я только вчера читала тебе те детские сказки, а теперь ты сама такая взрослая… Ох, солнышко моё, лишь бы ты была счастлива в этом замке. А это, — дрожащими пальцами Джин раскрыла бархатную коробочку. В солнечном свете блеснул золотом изящный кулон, — это мой подарок тебе. Кулон передается от матери к дочери с рождением первого ребенка уже несколько поколений. Пусть в нём нет магии, но в нём есть моя любовь, она будет тебя беречь, милая, — голос миссис Грейнджер всё-таки дрогнул, а слёзы заструились по щекам. Осознавать, что твоя крошка уже выросла, всегда нелегко.