Если бы по какому-то волшебству в этом позабытом всеми высшими силами месте нашёлся хоть один человек, который поинтересовался бы у юного искателя приключений, устал ли он за время хождений по этому лабиринту из непроглядного тумана и безмолвных холодных камней, он бы вряд ли нашёлся с ответом – настолько измотан был Нарейн. Единственное, на что у него по-прежнему с лихвой хватало сил, это здравомыслие, и именно поэтому он с воистину героическим упорством двигался вперёд, понимая, что если позволит себе хотя бы ненадолго остановиться, чтобы передохнуть, то уже либо не сможет, либо банально не захочет продолжить свой путь. Нечто подобное с ним уже случалось раньше, когда он ещё по глупости или уже при крайней необходимости имел неосторожность злоупотреблять силами своего Джинна, но в таких случаях всегда бывало достаточно плотно поесть, вдоволь напиться любимого сока или на худой конец даже самой обычной воды и, быть может, слегка вздремнуть, чтобы восстановить большую часть истраченной энергии. Однако сейчас пурпурноволосый слишком явственно представлял, что если уснёт под ближайшим скрюченным деревом или облокотившись на ближайший валун, то уже никогда не откроет свои глаза. Он был абсолютно уверен, что даже длительный отдых ему здесь не помог бы – словно помимо длительной бессмысленной ходьбы было ещё кто-то или что-то, истощающее его, но по какой-то причине крепко ухватиться за эту мысль никак не получалось.
И тем обиднее было время от времени оглядываться на плетущегося позади Азата, который, что удивительно, выглядел практически так же, как и спустя некоторое время после своего освобождения – потрёпано, но не критично. Что же такого он на самом деле испил из своей фляжки, что до сих пор вполне бодро следовал за своим спасителем и не то что ни разу не пожаловался на голод или усталость, но даже ни разу не споткнулся, заплетаясь в собственных ногах? Разве этого можно было ожидать от человека, который выглядел так, словно успел, по меньшей мере, в одиночку пересечь пустыню?
Всё это время они шли молча, ведь даже если бы у кого-то из них были лишние силы на болтовню, тем для этого всё равно не наблюдалось, поэтому оба путника были вынуждены довольствоваться царившей вокруг тишиной. Нарейн не имел ни малейшего представления о том, о чём размышлял его спутник, однако его собственные мысли были заняты содержимым мешка, который он нёс у себя на плече. Куда вновь исчезли его товарищи и что должны означать все эти вещи, оставшиеся после них? Должен ли Нарейн что-то с ними сделать, чтобы вернуть свою команду, или же напротив, обязан беречь как зеницу ока, чтобы не лишиться их навсегда? Слишком сложный вопрос, неправильный ответ на который может стоить людям жизни, а рядом не было никого, кто мог бы подсказать верное решение, и даже собственное хвалёное чутьё в этот раз отказывалось выручать своего хозяина. Определённо, этот момент смело можно считать одним из худших в жизни Нарейна.
Он не помнил, как они оказались здесь, посреди площади абсолютно безлюдного города. В какой-то момент мальчишка просто на секундочку прикрыл глаза, а открыл уже тогда, когда почувствовал под ногами не просто твёрдую почву, но нечто похожее на плитку. Снова проделки треклятого Джинна? Если так, то у этого существа только что серьёзно возросли шансы проверить, насколько он бессмертен, как только Нарейн до него доберётся.
Мёртвая тишина вокруг казалась настолько невыносимой, что даже звуки собственных шагов уставшему сознанию казались ударами барабанов, и Нарейн не смог придумать ничего лучше, кроме как из последних сил ускорить шаг, слепо веря в то, что так всё быстрее закончится. Он не следил за тем, куда идёт, да и по большому счёту ему уже было всё равно, и поэтому не было абсолютно ничего удивительного в том, что мальчишка не заметил, как собственные ноги привели его к сооружению, которое резко отличалось от всех здешних домов и прочих построек. Для себя Нарейн мысленно нарёк это место неким подобием храма. Память услужливо подкидывала своему обладателю обрывки событий почти двухлетней давности. В отличие от того, что он видел в Подземелье Гремори, обитель хозяина здешних мест выглядела совершенно иначе, но не менее величественно – не было ни намёка на вычурную роскошь в виде вездесущего золотого блеска и гор сокровищ, от сияния которых болели глаза, были лишь полумрак и некая пустота, которые почему-то не казались Нарейну давящими или неприятными, какими должны были бы быть, а так же множество фресок, полный сюжет которых, увы, из-за не очень хорошего освещения разглядеть было практически невозможно. Однако отнюдь не всё это привлекло внимание пурпурноволосого, а алтарь из чёрного мрамора, расположенный посреди святилища, и несколько пьедесталов, окружающих его. На самом деле, не заметить эту «композицию» не было бы проблематично только для слепого, ведь она была ярко освещена благодаря небольшому отверстию в потолке, сквозь которое внутрь и проникала большая часть света – других источников освещения поблизости не наблюдалось.
«Неужели это всё? – судорожно заметалась мысль в голове Маревара. – Но не может же всё и вправду быть так просто! Он наверняка должен был припасти для нас что-то ещё…».
Весь этот поток размышлений был прерван, как только слух Нарейна уловил едва слышимое шарканье чужих шагов, доносившееся из-за спины.
— И что теперь?
Вопрос был брошен в пустоту, ибо ни Азат, ни сам Нарейн ответа на него не знали. Не видя никакого выхода из сложившейся ситуации, уверенный в собственной практически полной беспомощности мальчишка был готов зайтись в истерическом смехе и искренне не понимал, что до сих пор удерживает его от этого шага. А что ещё ему остаётся делать? Вновь закричать, взывая к невидимой силе, доколе окончательно не разорвёт голосовые связки? Нет, это совершенно точно не то, что могло бы хоть как-то им помочь.
Взгляд золотистых глаз вновь вернулся к алтарю. Если где-то в этом месте и могла быть подсказка, то она непременно должна была быть как-то связана с ним. Возможно, что и сам алтарь являлся неким ключом, как это было в случае с той же Гремори. К сожалению или к счастью, Нарейн не мог похвастаться своей осведомлённостью касательно Подземелий, Джиннов и многих других вещей, имевших магическую природу, да и о принципах работы самой магии знал лишь в общих чертах, но разве этот факт лишал его догадку права на существование? Впрочем, иных вариантов на горизонте не наблюдалось, а потому можно было и рискнуть. И даже если снова потребуется пролить свою кровь, Нарейн в некотором смысле уже был морально к этому готов – лишь бы всё это скорее закончилось.
— Ничего, не впервой... – прошептал он себе под нос, стремительно приближаясь к куску чёрного мрамора. – Лишь бы не оказаться вновь в шаге от ампутации конечности…
Он внимательно осмотрел алтарь, но так и не смог найти ни малейшей подсказки в виде хотя бы коротенькой фразы на таинственном языке, которая могла бы стать если не прямым руководством к действию, то хотя бы намёком, от чего стоит отталкиваться. Не было ничего, даже царапины, хотя бы отдалённо напоминавшей букву. Ничего, кроме идеально гладкого камня.
Издав обречённый вздох, Нарейн наконец-то позволил себе проявить слабость и устало опустился на колени перед алтарём и, облокотившись на него, спрятал лицо в изгибе руки.
— Так что же ты всё-таки хочешь от меня? – устало произнёс он, даже не рассчитывая на ответ. – Неужели так сложно сказать напрямую?
Свободная рука сама собой потянулась к мешку, в котором находились вещи его людей. Он был обязан выбраться из этого места уже хотя бы ради того, чтобы узнать, что с ними стало, в безопасности ли его товарищи и живы ли вообще… Мысль об этом пугала, но в то же время придавала сил – он сделает всё возможное, лишь бы предотвратить худший исход.
Вдруг он почувствовал, как кто-то коснулся его плеча. Не нужно было гадать, чтобы понять, кто это был, но Нарейн всё же поднял голову, вполне ожидаемо встречаясь взглядами с Азатом. И взгляд спутника мальчишке совершенно не понравился, ибо в чёрных глазах он видел лишь откровенное сочувствие, обращённое к нему, а это была одна из тех самых вещей, которые на дух не переносил Маревар – жалость, как проявление недоверия и сомнения в его способностях. Не говоря ни слова, черноволосый протянул руку, но не для того, чтобы помочь мальчишке подняться с холодного пола, а для того, чтобы забрать у него его ношу. Первые мгновения у мужчины ничего не получалось, ибо Нарейн вцепился в мешок мёртвой хваткой, не желая расставаться с его содержимым ни под каким предлогом, но стоило Азату лишь слегка её ослабить, приложив к этому немалые усилия, как пальцы вопреки воле своего хозяина резко разжались, отпуская мешок. И спутник юного искателя приключений тут же воспользовался этим, вытряхивая всё его содержимое прямо на пол. Не успел Нарейн возмутиться, как к его губам оказался прижат длинный костлявый палец, призывая его к молчанию.
— Давай кое-что попробуем?
С этими словами мужчина подобрал первый попавшийся под руку предмет, коим оказался золотой гребень, обернулся и направился в сторону ближайшего пьедестала.
— Эй, может, всё-таки не стоит? – попытался возразить Нарейн, поняв, что тот собирается сделать. – Может, лучше всё-таки рукой пожертвовать? Я всё равно одну из них практически не чувствую, так что могу и отрезать, если очень надо…
Но ответом ему были лишь молчание и слабая снисходительная улыбка. Не став больше слушать никаких возражений, он решительно возложил гребень на пьедестал. В ту же секунду весь храм на мгновение осветила яркая вспышка света, но уже спустя мгновение погасла, оставив после себя всё тот же пьедестал с лежащим на нём золотым гребнем, от которого теперь исходило слабое свечение.
— Откуда?..
—…Я знал, что это сработает? – пожав плечами, перебил удивлённого Нарейна Азат. – А я и не знал. Просто… предположил. Ну что, теперь твой черёд действовать?
Ещё не успев отойти от удивления, Нарейн опешил, не сразу поняв, чего от него хочет черноволосый мужчина, но как только он осознал, то принялся торопливо собирать валявшиеся на полу предметы. Собрав, наконец, всё, Нарейн растерянно посмотрел на свою ношу, а затем на спутника, словно всё ещё надеясь, что делать с ними ему всё же ничего не придётся. Но на лице стоявшего перед ним человека не дрогнул ни один мускул.
— Если это вдруг не сработает или, что ещё хуже, я потом недосчитаюсь кого-то из своих ребят, то, клянусь, я придушу тебя собственными руками. – понуро заявил мальчишка.
Он точно знал, что вряд ли смог бы осуществить свою угрозу даже при самом худшем развитии событий, но и смолчать тоже не мог. Уж слишком много событий свалилось на его голову за столь короткий срок, так что сдерживать бушующие внутри эмоции, пусть далеко и не самые положительные, уже не было ни сил, ни желания.
Кинжал, монокль, платок, талисман, чётки, перо: все эти вещи одна за другой отправлялись на пустые пьедесталы, пока в руках пурпурноволосого мальчишки не осталась лишь одна серебряная монета. Однако не успел он сделать следующий шаг, как вдруг…
Мгновение, и Нарейн едва успел увернуться от внезапного удара, который оставил в полу рядом с ним внушительную вмятину.
— Остановись! – раздался вдруг чей-то незнакомый голос. – Ты не понимаешь, что делаешь!
Резко обернувшись, златоглазый увидел застывшего в нескольких метрах от них обладателя голоса и, судя по всему, нападавшего. Внешность у этого человека была довольно необычной: высокие сапоги, чёрно-оранжевые одеяния, но самыми примечательными деталями оказались такого же цвета накидка с капюшоном, полностью скрывающая особенности телосложения, и белоснежная маска, скрывающая лицо. Ростом новоприбывший казался чуть выше самого Нарейна, но это всё, что можно было сказать о нём наверняка, ведь даже голос у этого человека оказался такой, что было не понятно, парень вообще перед ними стоит или девушка. Голос однозначно не был достаточно грубоватым, как у парня или молодого мужчины, но и нежным его назвать было нельзя. Впрочем, возможно, вся проблема была в том, что нынешняя ситуация не особо располагала к нежностям…
— Ты… что ты вообще такое? – с неверием вперемешку со злостью вопросил Азат, однако его юный спутник в тот момент не обратил никакого внимания на его интонацию.
— Моё имя никому из вас двоих знать совершенно не обязательно. – молвил незнакомец, доставая из-под одежды спрятанный доселе изогнутый кинжал, который тут же был направлен в их сторону. – Всё равно оно вам ничего не скажет.
Нарейн прекрасно понимал, что если сейчас этот человек в плаще решит напасть на них, то он едва сможет дать ему отпор, чтобы защитить хотя бы самого себя, не говоря уже о своём спутнике, на помощь которого по понятным причинам рассчитывать было бы глупо. Однако же и сдаваться просто так он не намеревался.
— Слушай, я не имею ни малейшего представления о том, кто ты такой и что тебе от нас нужно, но… Раз уж ты оказался тут, то тебе наверняка нужен здешний Джинн или какие-то там сокровища. Забирай хоть всё разом, нам-то оно без надобности, мы здесь случайно оказались, так что нам и лишние проблемы не нужны… В общем, бери, что угодно и разойдёмся с миром, хорошо?
На самом деле, смешно было надеяться, что эти слова в самом деле остановят незнакомца, если он действительно задумал по отношению к ним нечто недоброе, но, к удивлению Нарейна, тот правда задумался.
— Что угодно и разойдёмся с миром, говоришь?.. – задумчиво протянул человек, постучав пальцами по подбородку, который, как и всё остальное лицо, был сокрыт под маской. – Хорошо. Тогда я выбираю тебя.
— Что, прости? – опешил пурпурноволосый.
— Я забираю тебя с собой, и вместе мы покидаем это проклятое место. – заявил его собеседник, и Нарейн невольно содрогнулся от того, как блеснули в прорезях маски непонятного цвета глаза. – А это существо остаётся здесь.
После этих слов Нарейн почувствовал, как на его плече крепкой хваткой сжались длинные костлявые пальцы Азата.
— Я прибыл сюда не для того, чтобы позволить этому существу покинуть свою темницу. Только не с твоей помощью. – продолжил незнакомец. – Так что прошу тебя, отойди от него, пока ещё есть такая возможность. Не заставляй меня прибегать к крайним мерам. Знаю, у тебя нет никаких причин всецело доверять мне, да ты и не обязан этого делать, но… Тогда с чего такой чести удостоился именно он? Просто задумайся, хотя бы на мгновение, действительно ли имеет право на твоё доверие тот, кто сейчас прячется за твоей спиной.
Будь у Нарейна сейчас такая возможность, он бы просто молча покрутил пальцем у виска. Весьма… эмоциональная речь, если подобное определение уместно в сложившейся ситуации. Будь это кто-то из его друзей или хотя бы просто хороших знакомых, он бы даже слегка умилился такой заботе, но вот слышать такие слова от того, кого явно впервые в своей жизни видишь, было как минимум странно, а как максимум – крайне настораживающе. Особенно странно эти наставления звучали в устах того, кто сам пытался напасть на него немногим ранее. Какое вообще этому человеку должно быть дело до того, кого он защищает и кому верит? Неужели они с Азатом знакомы, и этот человек знает о нём какую-то страшную тайну? Однако не было похоже, что его спутник действительно признал этого незнакомца. Но в чём же тогда дело?..
И вдруг Нарейн вспомнил кое-что, что всё же заставило его усомниться в своём спутнике и хотя бы немного поверить словам незнакомца. Гир уверял его, что Таис на разведку к «зловещей башне» никого не отправлял, а если это действительно так, то и войти в Подземелье раньше них чисто физически никто не мог. Вот только освобождённый им из цепей мужчина утверждал обратное.
Поняв, что что-то пошло не так, из-за чего теперь ситуация ускользает из его рук, Азат резко изменился в лице. Маска непонимания и страха на его лице треснула, обнажая скрытую за ней ярость загнанного в угол хищника. Схватив Нарейна за руку, в который тот до сих пор сжимал последний из оставшихся у него предметов, мужчина дёрнул его на себя, и пока мальчишка находился в замешательстве, положил его руку вместе с вещью на последний оставшийся пьедестал.
Вновь вспышка, осветившая всё вокруг, но в этот раз она сопровождалась жутким грохотом. Когда Нарейн всё же смог открыть глаза, он увидел нечто действительно жуткое – из-под земли всего в нескольких метрах от него вырвалось нечто, похожее на щупальца гигантского осьминога. Как ни странно, те не попытались хоть как-то атаковать Нарейна, хоть он и был к ним ближе всех, а вместо этого устремились к человеку в маске, который, впрочем, не растерялся. Если от первых нескольких атак ему удалось ловко увернуться, то последняя, нанесённая ещё одним внезапно появившимся щупальцем, застала его врасплох. Ударив со спины, оно отбросило незнакомца, но в то же мгновение крепко обвилось вокруг него и, крепко приложив об пол, потянуло к другим щупальцам всё ещё каким-то чудом сопротивляющуюся жертву.
Наблюдавший за всей этой картиной Нарейн даже подумать толком ни о чём не успел, как ноги сами сделали шаг в сторону незнакомца – кем бы ни был этот человек и какие бы цели ни преследовал, явившись сюда, он явно ещё не успел заслужить быть размазанным по ближайшей поверхности или разорванным на куски. Чего, впрочем, нельзя было сказать об Азате или же, если быть точнее, о том, кто всё это время скрывался за его личиной. Однако всё, что он успел сделать, это тот самый единственный шаг, прежде чем уже он сам оказался сжат в тисках невидимой силы.
— Стоять! – раздался переполненный яростью голос. – Тебя я никуда не отпускал…
Резко обернувшись в сторону голоса, пурпурноволосый замер от удивления. Существо, представшее перед ним, не было похоже на Гремори и, как подозревал Нарейн, на других Джиннов тоже. Его кожа была светло-серой, волосы хоть и стали короче, остались всё того же чёрного цвета, а вот глаза выцвели, словно ослепнув. Единственное, что роднило это существо с вышеупомянутыми, так это колоссальное увеличение в размерах.
— Что ж, я представлял себе наше официальное знакомство немного иначе, но пусть уже будет так, как есть, раз уж незваный гость уже изрядно подпортил моё небольшое представление для тебя, мой будущий дорогой друг. – с нескрываемым сарказмом молвило это существо. – Позволь же представиться, юный странник! Я Асмодей, воплощение хаоса и величия, а также узник этой безрадостной темницы.
Даже последняя фраза была произнесена с плохо скрываемой фальшивостью сожаления, отчего Нарейн явственно ощутил, как у него задёргался один глаз, а кулаки так и зачесались, желая от всей души врезать по одной роже, которая ещё возымела наглость ухмыляться.
— Я чувствую, что ты хочешь сказать, но… Всё же странно, что ты до сих пор к этому не привык. Ложь окружала тебя с момента твоего рождения, если не ещё раньше. В большей или в меньшей степени, но паутину лжи пряли все: и те, кто всегда был рядом, и те, кого никогда не знал. Именно поэтому из всех я и избрал тебя. Нечто столь знакомое и родное, но в то же время нечто неизведанное.
После этих слов Асмодей демонстративно облизнулся, а после причмокнул губами, словно собираясь поцеловать. При взгляде на всё это Нарейн едва мог побороть свою брезгливость, которая, впрочем, не укрылась от пытливого взгляда белёсых глаз.
— О, вижу, я сделал тебе неприятно… Но ведь это не боль! Тебе же ещё не больно, дитя? Что ж, в таком случае, этого слишком мало. Должно быть больно, по-настоящему, чтобы… Ах нет, вот это тебе как раз знать не нужно! Лучше ещё один вопрос, чтобы правда стало лучше для нас обоих, ведь боль – далеко не всегда есть нечто ужасное, если, конечно, она не убивает тебя в самом прямом смысле этого слова. А вопрос… Вопрос, который терзает тебя со дня смерти тех, кого ты всю сознательную жизнь называл отцом и матерью. Или, если тебе так трудно это сделать, я могу сделать это за тебя. Хочешь? – молвил Джинн, приковав к месту своего молчаливого собеседника нечитаемым взглядом. – Почему хорошие люди гибнут, так толком и не успев пожить, а всякий человеческий компост, которому самое место в выгребной яме, живёт себе и здравствует, несмотря на все свои злодеяния?
Услышав эти слова, Нарейн словно окаменел. Навязчивые отголоски не так давно утихшего шторма в его душе вновь дали о себе знать, разбередив едва поджившие душевные раны. Да, именно этот вопрос он задавал себе на протяжении почти целого года после того, как прямо на его глазах казнили родителей. Он ни за что бы не пожелал вспоминать, каких стараний ему стоило прекратить украдкой лить слёзы по ночам. С большим трудом он заставил себя прекратить проклинать судьбу за несправедливость. Однако только что это гнусное существо самым омерзительным образом вторглось в его душу, намереваясь в один миг разрушить мнимо устойчивое душевное равновесие, сведя на нет все усилия по его установлению. Что ж, у него это получилось.
Слишком рано Нарейну пришлось повзрослеть, осознав, что жизнь полна несправедливостей. Против собственной воли он бросил взгляд на крохотный солнечный камень на верёвочке, который он носил вместо браслета на правой руке – тот самый камень, что перед смертью ему отдала девушка по имени Тея. Девушка, которая вместе со своим братом хотела его пленить, выполняя чужую злую волю. Кто знает, возможно, если бы судьба сложилась немного иначе, они могли бы встретиться раньше и при других обстоятельствах, и тогда, возможно, эти ребята могли бы стать членами его команды, но… Судьба сложилась так, как сложилась, и сделать с этим уже ничего было нельзя.
Затем взгляд мальчишки переместился на его левую руку, которую скромно украшал простенький медный браслет – единственная память о близком друге, жизнь которого отняла болезнь, когда обоим мальчишкам было всего по восемь лет.
И всё, что осталось от этих людей в этом мире, это всего лишь пара вещей. Разве это – справедливость?
— Пусть так. – с мрачной решимостью молвил Нарейн, не поднимая глаз на своего собеседника. – Но тебе-то до этого что?
И если бы он только мог видеть лицо Джинна в этот момент, то непременно бы пожалел о том, что увидел – неестественно широкая для человека улыбка, искривлённая в зверином оскале, и преисполненный безумия взгляд могли внушить страх любому живому существу.
— Ты живёшь совершенно не той жизнью, которую всегда хотел для себя, и сам об этом знаешь не хуже меня, но поделать с этим ничего не можешь. А что бы ты ответил, если бы я сказал… Что обладаю силой, способной не просто изменить судьбу, но и отменить саму смерть?
— Лжец. – зло прошипел пурпурноволосый, не меняя позы. – За всё то время, что я находился здесь, ты только и делал, что обманывал меня. Я бы ни за что не поверил тебе, особенно если…
— Если бы я предложил поделиться этой силой с тобой? – усмехнулся Асмодей, заранее зная ответ. – Знаю, ты всё равно бы мне не поверил, но… Но ведь наверняка захотел бы воспользоваться такой возможностью, если бы это всё же было правдой. Возможно, ты даже воскресил бы дорогого для себя человека, если бы у тебя были на то силы.
И в этих словах не было ни намёка на вопрос, словно на самом деле знал ответ ещё задолго до того, как успел озвучить вопрос. Но ещё хуже было то, что он, казалось, знал все чувства и помыслы Нарейна гораздо лучше него самого. Разумеется, вслух бы он не сознался в этом даже под пытками, однако подобные мысли время от времени всё же посещали голову Маревара, но лишь затем, чтобы тут же быть изгнанными прочь. Одна лишь мысль о том, что мёртвые могут вновь вернуться к жизни, казалась ему слишком… Противоестественной? Богохульной? Нарейн и думать не хотел, что могло бы произойти, если бы такая сила оказалась в руках какого-то человека. Но что бы случилось, если бы этим человеком оказался он сам?
Уменьшившись почти до человеческих размеров, Джинн взял левую руку Нарейна в свою и, переплетя их пальцы, поднял обе руки так, чтобы прямо перед лицом мальчишки оказался медный браслет.
— Например, твой драгоценный друг… Думаешь, ему правда суждено было умереть таким молодым? О, уверяю тебя, он вполне мог бы избежать этой участи, если бы только не…
— Заткнись… Заткнись-заткнись-заткнись! – раненым зверем взревел Нарейн. – Не смей упоминать кого-либо из них! Заткнись или я прикончу тебя!
— Даже если бы ты действительно хотел меня убить, то не смог бы этого сделать. И знаешь почему? Нет, не потому, что у тебя не хватит для этого сил. Это просто невозможно. Можешь не верить мне – имеешь на то полное право, но вместо этого лучше бы проклял тех, кто хотя бы раз в твоей жизни говорил тебе, что нет на этом свете ничего невозможного – они подлинные лжецы, не я. Запомни на всю оставшуюся жизнь, дитя – во все времена существовало две категории существ, которых нельзя было убить, и обе они сейчас находятся здесь. Те, кто уже мёртв, и те, кто вовсе никогда не рождался. Невозможно уничтожить то, чего и так больше не существует, или то, чего никогда не существовало вовсе, согласись. А я… в некотором смысле тоже мёртв и уже очень давно. Как и те, другие, пусть они и не желают этого признавать.
— Слушай, а я всё-таки ошибся, назвав тебя лжецом. – невесело усмехнулся Нарейн, стараясь унять нервную дрожь. – Ты и не лжец вовсе, а просто-напросто псих, не так ли? Или всё-таки лжец, искусно выдающий себя за психа? Я уже порядком запутался, знаешь ли. С другой стороны, ты ведь наверняка именно этого и добивался…
— А вот это как раз более чем возможно. – неожиданно заявил Джинн, согласно кивнув головой. – И то и другое. Но разве могут эти две вещи быть по определению взаимоисключающими?
Внезапно Асмодей отпрянул от мальчишки, вновь увеличиваясь в размерах, но только лишь за тем, чтобы схватить его, словно какую-то игрушку, и поднести почти вплотную к своему лицу, заглядывая прямо в широко распахнутые золотистые глаза своей жертвы.
— Знаешь, а ведь мы с тобой даже чем-то похожи. Само твоё существование практически так же противоестественно, как и моё. Если задуматься ещё глубже, то разницы между нами практически нет, однако об этом «почти» я вряд ли когда-либо позволю тебе узнать. Ты тот, кто вообще не должен был появиться на свет, но смог обмануть саму Судьбу. Неучтённый элемент. Тебе ведь уже доводилось это слышать, не так ли?
Неприятный холодок пробежал по спине Нарейна, стоило ему осознать смысл обращённых к нему слов. Да, он действительно слышал эти же самые слова, причём сравнительно недавно, если задуматься, вот только в потоке охвативших его событий он совершенно о них позабыл. Но откуда это мог знать Асмодей? Джинн физически не мог быть осведомлён о том, что происходит в реальном мире, находящемся за пределами стен его обители, не говоря уже о жизни одного конкретного человека в лице его незадачливого гостя. И всё же он знал. Не хотелось в это верить, но вывод напрашивался сам собой – каким-то образом это существо могло видеть всё, что простой смертный хранил в закромах своей памяти, и не гнушался этим пользоваться. И от этого становилось действительно страшно, ведь если догадка верна, то он уже знал о нём абсолютно всё: его воспоминания, мысли, чувства, отношение к чему бы то ни было… При таком раскладе событий выход у Нарейна оставался только один – вообще не слушать ничего из того, что он ему говорит. Если Асмодей правда уже знает о нём всё, то с лёгкостью может подобрать нужные слова, чтобы добиться желаемого… чего бы он там на самом деле ни желал.
Но так ли легко просто взять и проигнорировать то, что может прозвучать в твоей голове, минуя уши?
— И ведь всё, что нужно, чтобы это изменить, всего лишь пара слов, которые должны сорваться с твоих уст. – осклабившись, пропел искуситель. – «Я согласен».
Ещё далеко не взрослый мужчина, но и не маленький мальчик. Юноша, в котором уже сейчас отчётливо виднелись задатки прирождённого лидера. Неогранённый алмаз. Всё, как любил Асмодей. Всего-то и нужно было придать ему необходимую форму, чтобы достичь совершенства. И именно Асмодей станет тем мастером, который избавит его от всех несовершенств, превратив его в тот самый идеал, сокровище, которое так или иначе жаждут отыскать все его собратья, обречённые на выбор и проклятые вечностью.
Всё, что ему для этого нужно, это лишь время.
***
Слух вернулся к Нарейну раньше, чем осознание происходящего вокруг. Он слышал явно знакомые голоса, но никак не мог взять в толк, кому конкретно они принадлежат и о чём идёт речь. Да что там, он даже глаза открыть не мог – яркий свет больно бил по глазам даже сквозь плотно сомкнутые веки. Вдруг он ощутил, как кто-то, придерживая его спину, помог принять его телу сидячее вертикальное положение. Почему-то из-за этого в голове промелькнула глуповатая мысль о том, что это могло означать лишь то, что до этого Нарейн пластом лежал на земле.
— Эй, а он жив вообще?
— Жив, конечно, дурак ты эдакий! Сам же видишь, дышит…
Дёрнувшись, Нарейн резко распахнул глаза и сделал глубокий вдох, словно только что вынырнув из воды, при этом чуть было не ударив лбом Хикахано, который всё это время его и придерживал.
— Ну вот, я же говорил, что он живее всех живых! – гордо заявил один из близнецов другому. – Так что давай сюда мой выигрыш!
— Можно подумать, кто-то думал иначе. – фыркнул другой, но всё равно отдал брату сверкнувшую на солнце серебряную монету.
— Что… Что произошло? – растерянно спросил Нарейн, даже не решаясь оглядеться по сторонам, опасаясь увидеть то, чего видеть совершенно не хотелось.
Но в этот раз люди рядом с ним были вполне настоящими. И все они чуть ли не наперебой принялись что-то ему говорить.
— Это всё тот странный парень! Он нас в это странное место запульнул…
— Не знаю, правда, как остальные, но лично я вообще не помню ничего из того, что там такого потом произошло…
— Но когда мы очнулись здесь же, ни вас, ни того парня по близости не было! Если бы вы только знали, капитан, как мы все за вас тут изволноваться успели!..
— Ну ничего, пусть только этот гад попадётся нам ещё на глаза!.. Эй, капитан, с вами всё в порядке?
Однако сам Нарейн вместо того, чтобы что-то сказать, просто… расплакался. Если бы кто-то спросил его о причине, он бы наверняка не смог дать внятный ответ. Слёзы сами по себе лились из его глаз непрерывным потоком, словно прорвавшая плотину вода, а тело содрогалось в конвульсиях. Наблюдавшие за этой картиной пираты опешили, но уже в следующее мгновение бросились к своему капитану, беспокоясь о его самочувствии. Ни на один их вопрос он так и не ответил, вместо этого лишь молча прижимаясь к крепкой груди представителя племени Имчакк, который до сих пор продолжал придерживать своего капитана, чтобы тот не упал. Воспоминания о произошедшем разом нахлынули на него: как угодил в ловушку, как проходил испытания, как боялся, что больше никогда не увидит всех этих людей… Вот только чем всё в итоге закончилось? Этого, как ни странно, он вспомнить не мог. Он отчётливо помнил, как добрался до конца Подземелья, но вот что было дальше – один большой чёрный провал. Впрочем, раз уж они все сейчас находятся здесь, живые и невредимые, то всё закончилось вполне благополучно. С другой стороны, куда же тогда делся Джинн этого Подземелья? Если бы он не избрал себе хозяина, то вряд ли пираты «Хелиоса» оказались бы на свободе, но в то же время Нарейн в упор не помнил, чтобы именно он по итогу стал тем самым «счастливчиком». Быть может… быть может, Джинн всё же избрал того человека, чей образ пусть и весьма смутно, но всё же сохранился в голове юного искателя приключений. Рядом с ним действительно был человек и, возможно, даже не один. Мог ли Джинн выбрать кого-то из них? Да, наверняка именно так всё и было. Именно в это ему и хотелось верить.
В тот самый момент, когда Наби запрыгнул на плечо своего хозяина и попытался его обнять, чтобы хоть как-то утешить, мальчишка вдруг замер, а затем, решительно утерев слёзы, поднялся на ноги и окинул нечитаемым взглядом замерших в ожидании людей.
— Собирайтесь. Больше нам на этом острове делать нечего. Во всяком случае, я на это искренне надеюсь. Но прежде мне необходимо переговорить кое о чём со старостой деревни.
***
Небольшой корабль с парусами, на которых гордо красовалось пылающее солнце, стремительно отдалялся от острова и уже очень скоро должен был превратиться в малоприметную точку где-то на горизонте. Никто не мог заметить, как из чащи леса на берег вышла одинокая человеческая фигура, остановившаяся лишь у самой кромки воды. Провожая пристальным взглядом корабль, он замедлился лишь на мгновение, прежде чем вступить в воду, намереваясь последовать за ним. Несмотря ни на что.
