***
— Снять Реборна с задания, пусть займется тренировками и охраной Наследницы вплотную. В помещении трудно дышать. Пламя, пусть и не жесткое, не особо насыщенное, тучным облаком напружинено вокруг своего обладателя. На первый взгляд — ювелирный контроль такой мощи, а вот на второй… Края небесного облака размыты, тоненькими ниточками уходят из кокона и рассеиваются в никуда. — Успокойся, если не хочешь снова слечь на больничную койку. Девятый делает вдох и медленно выдыхает, руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Ему надо взять себя в руки, здоровье и так ни к дьяволу, Хранитель Солнца прав. Желтое пламя аккуратно скользит по грудной клетке и проникает во внутрь, влияя на бешеные удары сердца. — Как тут быть спокойным? — раздраженно выдыхает Тимотео. — Молча, — веско звучит сбоку, на что он лишь сжимает губы, прошивая взглядом подавшего голос Ганаука. Тот лишь очаровательно улыбнулся в ответ, вот только в глазах было неприкрытое злорадство. — Ничего столь ужасного не случилось, незаменимых людей нет. Ты сам это всегда говоришь. — Замолчи. Небесное пламя яростно хлестнуло, словно хлесткая пощечина. Хранитель Грозы побледнел от удара силы, но упрямо сжал губы. Зеленые глаза яростно прищурились. — А что такое? Великий сумасбродный План пошел под откос? — ядовито выдавил из себя самый младший Хранитель. — Емитсу сдох, а на его место нет подходящей марионетки? — Ганаук, — Брабарнтес Шниттен кинул на него недовольный взгляд, делая шаг к своему Небу и начиная воздействовать Дождем, пытаясь успокоить клокочущую ярость. — Что? — тот оскалился, не думая останавливаться. — Вместо того, чтобы готовить младшее поколение, он плетет какие-то сумасбродные интриги в собственной Семье! Примо в гробу переворачивается от того, что творят с его Наследницей! Хранитель Солнца подумал, что младшенький специально собирается довести их Небо до крайней точки, что у него прекрасно выходило, и он, может быть, даже посмотрел, что из этого всего получится, да вот только было жаль свои немалые труды. — Мальчишка!.. — прошипел Тимотео, явно намереваясь встать и стереть паскудную ухмылку с молодого лица, да вот только руки Хранителей не дали этого сделать. — Твое мнение никого не интересует! Шниттен устало прикрыл глаза, увидев, как солнечное пламя вспыхнуло еще ярче. В данном случае они с Най Броу должны были вмешаться, но учитывая то, что творит их босс уже который год… Хотелось самоустраниться. Однако привитая за годы ответственность за детище, на которое пахал всю жизнь, не давало спокойно занять чью-ту сторону. — Да ты что! — театрально всплеснул руками Ганаук. — Обязательно передам это нашему Облаку, обзор с его стороны намного лучше. Вот уж кто отлично устроился, смотря издалека, как Семья гниет изнутри. Гроза был абсолютно прав и ввиду своего характера, соответствующего своему пламени, всегда говорил, что думает. Ему не надо было опасаться, что босс найдет точку давления — у него ее просто не было, и убрать с шахматной доски — Тимотео так и не смог найти еще одного атрибутника с пламенем Грозы, чтобы его приняло кольцо Вонголы. Вот и развлекался самый младший среди них так, как хотел, — подземелья резиденции Вонголы его не пугали, а ломание костей Ньюгейтом по приказу он мог спокойно перенести. — Не тебе совать нос не в свои дела! — О да, только интересно, наш Туман-то в курсе, как ты хочешь его использовать? Было в Ганауке что-то такое отчаянное, что давало ему силы с улыбкой переносить боль, доводить до белого каления Небо и верить. Безумно верить в несуществующую надежду. Быть заложником собственного положения и Уз Неба с Хранителями было неприятно. Смотреть на то, как их Небо превращается из диктатора в сумасшедшего диктатора — вдвойне. — Захлопни свою пасть! — в окнах задрожали от напряжения стекла. — Здесь я босс Вонголы! В такие моменты Шниттен отчетливо понимал отчаянную надежду Грозы. Это было уже похоже на сумасшествие, которое медленно, но верно отравляет воздух и проникает в легкие тех, кто окружает разносчика заразы. Он еще раз вгляделся в клокочущее в грудной клетке пламя Неба и застыл статуей, ловя вопросительный взгляд Най Броу. Неприятная ухмылка мелькнула, вызывая заинтересованность напарника, и тут же пропала. Что ж, исходя их того, что он может видеть своим зрением — пожалуй, он все-таки выберет в этот раз сторону. За падением деспотично Короля можно не только наблюдать из первых рядов, но и поспособствовать.***
В кабинете все еще пахнет огнем. Скуало индифферентно осмотрел как рядовые заканчивают убирать помещение и посмотрел на подкопченную штукатурку. Совсем недавно в некогда белый потолок безжизненно смотрели стеклянные голубые глаза. — И не жалко? — с интересом смотрит на Тсунаеши капитан Варии. Та безразлично пожимает плечами. Внутри все выгорело, один пепел. За сутки она убила троих. Педофила. Емитсу. И Базиля, прискакавшего вершить правосудие. Глупый ребенок на эмоциях даже не задумался, почему и ворота резиденции были открыты, и почему никто не препятствовал. Порывистость — смерть. Что мелкая наглядно и продемонстрировала. Суперби хмыкает и вспоминает, как они зашли на пятый круг обсуждения плана действий и возможной промывки мозгов пламенем тумана. И как за полчаса до прибытия мусорного мальчишки гребаного советника та посмотрела на него налитыми пламенем глазами и сказала только одно: — Он предан Емитсу. Приговор был вынесен. И приведен в исполнение. Мустанг определенно будет ею гордиться. Он страсть как терпеть не мог Внешнего советника Вонголы и Дона. А еще по приказу чертового босса надо подключить новый засекреченный канал связи. Мелкая Вонгола на пределе, пусть и не показывает, но очень хочет не увидеть, так хоть поговорить с матерью. О встрече с ребятами она даже не мечтала. Тем более пока Тимотео в ярости. Капитан Варии счастливо скалится, отчего рядовые нервно дергаются, но продолжают работу, опасливо на него косясь. От Емитсу надо было избавиться раньше, чем он уберет Девятого. Старый хрыч имел тенденцию долго думать и взвешивать, а также считать, что он всесилен. Умри он, и Советник тут же взял бы в оборот мелкую и саму Вонголу, как надо ему. Она бы не выстояла против него и Реборна одновременно. А так пока пирамида подкосилась в нужную сторону — она действует. Реборн по своей воле не будет убирать Девятого. Ему от этого никакой выгоды. Официально Семье он не принадлежит, а захочет себе ее... Скуало мельком кинул взгляд на задумавшуюся девушку. Так садист надавит на Девятого и тот сам преподнесет ее как подарок в упаковке, вместе с ярмом власти, которая чертовому садисту не сдалась, в отличии от алчного родителя. Замкнутый круг, который, он очень надеется, побудет таким подольше и внезапных переменных не случиться. Вот только интуиция матерого убийцы предчувствует неприятности.***
Прохладный ветер из приоткрытого окна неприятно касался горячего тела, заставляя дрожать и искать спасительного тепла. Тсунаеши слегка передернула плечами и плотнее прижалась к теплому телу, утыкаясь носом в загорелую грудь и вдыхая запах его тела и вчерашнего секса. На душе абсолютно спокойно от ленивых мыслей, что впереди теперь будет немного — совсем чуть-чуть — легче. Занзас уже давно не спал, задумчиво перебирая каштановые пряди и вслушиваясь в равномерное сопение у себя на груди. Он чувствовал легкий аромат туалетной воды, смешанный с запахом хороших сигарет, и запах ее Пламени. В голове гудел ветер, а в груди томительно и сладко вибрировала тонкая струна, натянутая до отказа. Было так странно просыпаться с кем-то и вообще делить свою кровать. В память просто въелись ее янтарные от наслаждения глаза, в которых не было страха что в первый раз, что в последующие. Он сам не знает, чего это на него каждый раз приступ нежности находит. Занзас усмехнулся. Да уж, марионеточная принцесса по законам сицилийской мафии стала совсем взрослой по всем параметрам. Наверное, раньше он бы… Да что раньше он бы сделал? Глухая ненависть застилала глаза и была направлена на японскую девчонку, которая посмела отобрать у него его место! Подумать только. Наверняка, он бы сам ее когда-нибудь прижал у себя в кабинете и завалил бы ее на стол, не обращая внимания на ее трепыхания. И она бы ничего не сказала. Либо был другой вариант с подставой для самой Варии. Дальше думать не хотелось, иначе умиротворенное настроение полетит к дьяволу, стоит только вспомнить, почему все это происходит. Занзас задумчиво поднес длинную прядку к губам и его озарило. Ее Гармония. За последние полгода работы они виделись практически каждый день, и вот почему в ее присутствии ему не хотелось кидаться стаканами и стрелять из пистолетов. Вот почему варийский капитан все время напоминал о — подумать только, ранее ненавистных! — встречах. Он помнит, что потом сам хотел ее увидеть, но списывал это все на желание унизить и растоптать чертов мусор. А оказалось-то, как. Наркотик. Вариец резко перевернулся вместе с маленьким телом, внимательно изучая сонное лицо. Да, почти полгода она была как наркотик, он просто зависел от ее присутствия. И когда они не виделись больше суток, начинал выпивать намного больше. Патлатый в такие периоды отсылал весь офицерский состав в разные концы мира, чтоб под ногами не путались, не то заденет. Знал, чертова акула. Понимал, и активно подстраивал под угрозой раскрытия. Ведь видел, какими были два чокнутых босса вместе. И уже как два месяца у него внутри царит гармония с самим собой. Ярость притупилась, уступив Небу законное место, перестала подогревать терпение и подталкивать слететь с катушек. Стабильность перестала зависеть, перестала быть шаткой. Как раз вовремя, ведь наступает третья часть плана. Занзас прикусил мочку уха и провел языком вдоль шеи, чувствуя судорожный выдох. Время еще есть, руки свободно заскользили по обнаженному телу. Слова были не нужны.***
Они успели. Это Тсуна почувствовала отчетливо, когда рядовой проводил ее до спуска в подземелья. Вот только даже это превзошло ожидания. На стуле сидел ребенок. Побитый, в синяках, царапинах, кровоподтеках, и… Тсунаеши захотелось закрыть глаза и уши, присесть на корточки как маленькой и помахать головой из стороны в сторону, чтобы развидеть, расслышать и просто забыть. Отчетливо характерные синяки на бедрах под задранной юбкой девочки. И пустые-пустые глаза. Как у куклы. — О, вижу, ты заметила. Дьявольская улыбка росчерком украшает лицо киллера. — Зачем?.. — голос непроизвольно хрипит, удары сердца слышны как никогда громко. — Не знаю, — безразлично пожимает он плечами, — это был не я. Стены пыточной неумолимо давят на сознание. Осознание того, что она должна сделать, накрывает с головой. Тсуна чувствует, как ей в грудь всадили крюк, за который начинают тащить не только внутренности, но и душу. — Но, если ты не хочешь помочь девочке, — мужчина делает выжидательную паузу, и пошлая улыбка змеится на губах. — Я не прочь с ней позабавиться. Поворот головы, один гибкий шаг хищника по направлению к жертве. Выстрел. — Надо же, — как-то медленно тянет Реборн, раздосадовано оглядывает аккуратную дырку во лбу и цокает языком. Савада едва сквозь вату соображает, что, кажется, она среагировала не так, как должна была. Она не успевает среагировать, когда из кисти выбивают пистолет, а чужие пальцы жестко фиксируют подбородок. Черные глаза впиваются в свою следующую жертву, окатывая лавой жажды, прибивая ее к месту, он пытается вывернуть ту едва держащуюся в теле душу наизнанку, залезть в мозги и вытряхнуть их, чтобы знать все возможные тайные секреты. Тсунаеши не чувствует ничего, она смертельно спокойна. — Жалко, конечно, но ничего. В голосе звучит предвкушение, аура убийцы давит, заставляя подчиниться. Он разворачивается и идет на выход, не уделяя ей ни секунды больше. Шаги гулким эхом отдается в коридоре, прокатываясь до открытой в пыточную двери, где идет судорожная попытка протолкнуть воздух в легкие. Мир сужается до застывшего в груди пламени. Она устала. Пожалуйста, Реборн, провались в Ад. Пожалуйста, споткнись и сверни шею. Пожалуйста, просто сдохни. Сдохни. Сдохни. Просто умри, ублюдок. Пожалуйста. Небесное пламя чутко откликается на состояние хозяйки, ласково расползаясь по венам и артериям стужей, замедляя темп бешено стучащего сердца, сковывая эмоции и чувства. Все застывает и становится бессмысленным. Последняя, наполненная жизнью мысль, что Вария уничтожит ее раньше, чем она начнет хладнокровно подписывать приказы на тотальные зачистки всем подряд. Ведь сила в ней, она — это сила. Сила, способная безжалостно отнимать жизни. Она — бесчувственная кукла, как они и хотели. Благодаря этим урокам появился шанс от всех избавиться. — Спасибо, Реборн, — температура упала, дыхание сопровождает белое облако, ресницы покрыты инеем. Прорыв точки Нуля с радостью заполняет собой жизнь.