***
Было больно. Подсознательно он боялся, как бы не ярился. Стужа проникала под кожу, замедляла движение крови в венах, колючками впивалась в мышцы. — Сам виноват, — метал в голосе отрезвляет, заставляет ярость отойти на второй план. — Так хотел Вонголу? Так должен был взять и убить меня на Конфликте колец. У тебя был шанс. Слова бьют наотмашь, но впервые в жизни он кристально осознает — сам виноват. Хотел спровоцировать? Получи и распишись. Только путь был ошибочным, слова подобраны не верно. Сам вышел из себя, вернулся к обычному амплуа босса Варии без тормозов. Решил напомнить ей, где бы она была без его поддержки, — и нарвался. — Раз ты такой умный, то я даю тебе неделю: ты должен сам решить, как будет дальше, и предложить мне. Потому что, либо мы находим общий язык, либо я расформировываю твою шайку-лейку. Ты меня понял, Занзас? Он сознательно душил в себе надежду, что все это разыграно для наблюдателей, потому что разница между мелкой три месяца назад и мелкой сейчас — небо и земля. И он совершенно теперь не знает, где правда, а где игра. — Пошла к черту, мусор, — слова срываются с языка сами, вариец понимает, что тормоза ему отказали окончательно. Вот он минус связи Небес и якоря. Пламя яростью полыхает в стеклянном янтаре. Шутки кончены. Лед надежно сковывал руки. Лед, который начал расползаться дальше, после только что вынесенному ему приговору, что он прочел в ее пустых безжизненных глазах. Теперь ясны слухи, что доходили до Варии все время, что они не виделись. Теперь понятно, почему многие Семьи предпочли капитулировать и сдаться Вонголе добровольно. Глядя на то, как уже прозванная и принятая за этот месяц всем Альянсом Донна Вонгола, без капли напряжения замораживает яростное пламя одним взмахом руки, а лед ползет по стенам к потолку, все становится слишком очевидным. Ясным как день. Адски понятным как сам Ад и дьявол. Он, не отрываясь, смотрит в бездушное лицо своей персональной Смерти. Единственное, о чем он сожалеет — он только что подвел Варию под гильотину. И о не сорванном сегодня с этих губ поцелуе. — Тсунаеши-оне-сама! — дверь распахивается со стуком о стенку, являя обладателя звонкого голоса и растрепанных подчиненных. Легчайшая волна чужого Небесного пламени расходится по кабинету, прошивая насквозь одного конкретного человека. Пламя замирает, словно пса дернули обратно за поводок, как и сидящая на его бедрах девушка. Сюрприз на ножках сам решил себя показать. Босс Варии впивается взглядом в ледяную маску Тсунаеши, напружинивается, начиная собирать остатки сил для атаки — неясно, как отреагирует на новость эта… Донна Вонгола. Ребенок подбегает к ним, не давая офицерам схватить себя — на лицах тех читается хорошо скрытый ужас от открывшейся картины. Он доверчиво протягивает ей руку, несмотря на то, что та, к кому он обращается, не улыбается. — Меня зовут Иэясу Савада, наконец-то мы познакомились, Тсунаеши-оне-сама! Занзасу кажется ироничным то, что уже второй раз за день чей-то голос отскакивает от стен не только комнаты, но и его собственного черепа. Ну и семейка. Светлая улыбка, сияющий взгляд голубых глаз — маленькая версия Джотто, еще больше похожая, чем признанная Наследница, и ее сводный брат. Все же дать имя ребенку, чтобы в нем всегда видели другого и сравнивали. Емитсу явно собирался этим поступком уничтожить свою дочь в нужный момент. Лицо Тсунаеши не меняется. Но ледяная ярость отступает. Она смотри на ребенка еще долго, не отвечая, игнорирует протянутую ладошку и встает, чтобы направиться к выходу. — Отчет о проведении «Фаза третья» должен быть готов к моему следующему визиту, — ровно звучит ее голос. — Как прикажете, Дечимо, — склоняет голову Суперби, освобождая ей проход. Взгляд он не поднимает. Стук каблуков еще долго раздается в коридоре, словно вбиваемые в крышку гроба гвозди. Босс Варии следит, как ребенок присаживается возле него, выпуская немного своего пламени, чтобы устранить последствия ран разрушительной силы Небес. Интересно, его сестра в этом возрасте тоже могла бы так делать, не будь на ней Печати чертового старика? — Она такая ледяная, — горько шепчет Иэясу, смотря в алые глаза. — Тсунаеши-оне-сама холодно. И Больно. Офицерский состав Варии хранил гробовое молчание. Получается, мелкую Вонголу окончательно сломали. …только сейчас Занзас замечает, что льда на его руках совершенно нет. Он оскалился, а затем расхохотался. Остается надеяться, что мелкого, который своим появлением ослабил влияние льда в старшей сестре, наблюдатели не увидели. Наличие брата все решило в этом спектакле для Тсунаеши — с Девятым пора заканчивать, что она только что и продемонстрировала своим стремительным уходом из резиденции Варии.***
Воздух накален от количества выпускаемого пламени. Пот стекает по вискам, ноги дрожат от той волны ярости, что снесла ее, как только она переступила порог тренировочного зала. Ожидала, предчувствовала, но все равно было неожиданно встретить его тут сегодня, выстоять не смогла — новое состояние до конца не стабилизировалось внутри, не давая в полной мере контролировать собственные возможности силы. Ее попытки дать отпор только раззадоривали монстра, как верткая жертва пробуждает охотничий инстинкт и разжигает азарт. — Что, никчемная? Рада? Пощечина огненной волной боли ударяет по нервам, из глаз сыплются искры, когда ее впечатывают лицом в стенку. Одежда висит лохмотьями, которые догорают, отчего нос улавливает запах паленой плоти. Болят ушибленные ребра, рассеченная бровь кровоточит, заливая глаз. — Я спрашиваю, ты рада? Азарт вылился в темное возбуждение, подстегнутое яростным пламенем Солнца. Нож ловко подхватывает остатки платья и нижнего белья, специально царапая нежную кожу. Тсуна закусывает губу, когда чувствует жесткую хватку на бедрах, чтобы не вскрикнуть от разрывающий изнутри боли, когда он вошел в нее одним рывком. — «Пусть ребята поживут обычной жизнью»? — Волосы наматываются на кулак, голову больно дергают назад. Тонкие губы искривлены, агатовые глаза пылают бездной. Из них смотрит сама смерть. — Ты довольна, никчемная? Толчки грубые, сильные, Савада радуется, что он вывел ее настолько, что сковывающий изнутри холод дает рационально мыслить и абстрагироваться: ей не надо беспокоиться ни о Варии, о собственному будущем, ни о неожиданном брате, ни о тех… кто был в Намимори. Реборн не гнушается ничем для достижения цели, и его методы откровенно приводят в ужас — ему не зря зовут самым сильным киллером. У него нет ничего существенного: ни семьи, ни детей, ни привязанностей, а потому он делает что хочет, как хочет, не оглядываясь ни на кого. Он считает себя непобедимым. Реборн что-то шипит, ускоряясь, но Тсуна пытается сосредоточиться на ощущении его пламени, с сожалением понимая, что гребаный садист даже не теряет над собой самообладание. Остается лишь ждать. В этот раз его убить не получится, потому что она еще приноровилась к своей силе, устала намного быстрее, чем этот садист. В следующий раз. — Я ухожу на отстрел крыс. Он закуривает сигарету. Тсуна из-под ресниц и запутанных волос видит, как он брезгливо морщится, глядя на нее, всю в крови. — И не дай Дева Мария, я узнаю, что в этом замешана ты. Вдоль позвоночника бежит дрожь, но ужаса Тсунаеши не чувствует. Наоборот, она хочет оскалиться. Он брезгливо откидывает ее от себя, и она падает как мешок с костями. — Будь хорошей девочкой. Угрожающее «иначе» смертью повисло в полуразрушенном зале.***
На столе лежал готовый приказ на изъятие Хранителей Наследницы из Намимори, в ходе чего должна быть решена проблема с вдовствующей мадам Савадой. У девчонки не должно быть никаких ниточек к прошлому. Больше эта женщина ни на что не сгодится. Останется только еще один нерешенный вопрос. Глупый Емитсу действительно думал, что может скрыть от него то, что у него есть сын? Грудную клетку иногда сдавливало, но лекарства и тишина загородного дома пошла ему на пользу. Девятый смотрел в окно, тревожно хмурясь. Он чувствовал, что все выходит из-под контроля. Может, стоит вернуться в главную резиденцию, чтобы присутствовать там лично? Дверь со стуком распахивается, являя запыхавшегося подчиненного. — Босс! — Что случилось? — властно прозвучал голос Девятого. Докладчик глядел с ужасом и обреченностью гонца с плохими вестями. — Хранители Наследницы… убиты.