Небо, помоги нам

Время. Оно неумолимо бежало. Оставалось только одно — успеть. Шестое чувство гнало вперед, вело в полной уверенности, что если не сейчас, то, возможно, уже никогда. Выбора как такового на самом деле не было — была лишь иллюзия затишья перед бурей. Поэтому стоило сделать следующий ход, пока не было поздно. Нельзя останавливаться, когда только начал. Игра с самого начала была слишком рисковой и фактически не стоила свеч из-за заведомо проигрышной позиции. Но ставка — жизни. Вне зависимости: играешь, или нет. «Один в поле не воин». Пешка сделала свой рисковый ход сразу на две клетки, становясь уязвимой и открытой для атак. Глупая, глупая пешка. Защитить ее не кому, потому что оторвана от основной массы, где все держат друг друга в поле зрения для подстраховки. Рассчитывать можно только на себя. Ход был сделан, нельзя останавливаться, иначе проигрыш Партии неизбежен. Как и возможность никогда не стать королевой, снимающей фигуры на всей доске Игры. *** Девятый мрачно смотрел на отчеты. Злость клокотала в груди, осознание болезненно било по самолюбию. Когда ты очень долго у власти, ты привыкаешь к мысли, что ничего «из ряда вон» не случится. Тимотео является Главой Вонголы больше половины своей жизни, он давно отладил систему, которая работает как часы, без перебоев и неожиданностей. Механизм постоянно смазывают и вовремя заменяют детали, чтобы не было… неожиданностей. В этот раз «неожиданностью» стала соплячка. Она была тиха, послушна и абсолютно сломана, они были в этом уверены! Абсолютно! Он вздохнул спокойно и ослабил бдительность — Реборн хорошо поработал. Ему стоило сосредоточиться на своих позициях, потому что Емитсу все еще был иногда взбрыкивающей угрозой. И теперь вот! Мелкие неточности, от которых он отмахивался, как от обычной накладки низшего приоритета. Слух там, действие тут, поездка в сопровождении Варии, немного изменившееся пламя, долгий взгляд. На него даже ощутимо давила атмосфера собственной резиденции, что тоже не давало повода для радости. Слуги сегодня были еще тише, и нет-нет, но кидали взгляды украдкой. И взгляды эти, полные сравнений и анализа, ему тоже не нравились, но именно сегодня заставили скрипнуть зубами. Все это по отдельности ни стоило его внимания, однако… «Пусть Хранители отдохнут». …ценные активы, в которых было вложено столько времени и сил — убиты. Убиты, черт возьми! Эта паршивка! Девятый помассировал грудную клетку, восстанавливая дыхание и пытаясь взять себя в руки. Потомки Основателей, годы селекции и контроля, чистейшее пламя и уникальные возможности. Какая невосполнимая потеря! Интуиция матерого политика била в колокола, оставалось удивляться — почему раньше он ничего не заметил? Дверь без стука открывается, и он недовольно поворачивает голову, чтобы высказать Ганауку о его распоясавшемся поведении и длительной задержке, как у него отнялось дыхание. Волна холода иголками пробралось под кожу. — Давно не виделись, Девятый. Хлопок словно отрезает от остальной резиденции, оставляя его один на один с леденящей смертью. *** Атмосфера доброжелательности и отсутствие напряжения хорошо сказывается на пациентах. Несостоявшееся Десятое поколение прошло почти все лечение, о котором говорил Фонг, но окончательным аспектом выздоровления стала… встреча с заложниками. Нана рыдала, обнимая свою сестру, давно пропавшую без вести, та тихонько плакала и рассказывала, что у нее есть сын, родившийся с пламенем Неба от ублюдка Емитсу, что позже познакомит с племянником, которого ей не вернула уже Вария для его же безопасности, что скучала до безумия, что очень переживает за свою племянницу в мафии и много еще что. Хранители предпочли уединиться с членами своих семей или близких к этому, стараясь скрыть потрясение на лицах и раздрай в душе. Они лелеяли ненависть, взращивая ее по крупицам, как отомстят за то, что было отнято от сердца, строили далеко идущие планы на разборки и только и могли, стиснув зубы, ждать этого часа. Эта же… Наследница всех удивила. — Вот так вы ей платите за то, что она вас ценит превыше себя. Прекрасные «Хранители», ничего не скажешь, — полный яда голос Потрошителя вспоминается как никогда четко. Неожиданно приходит осознание, что она тоже человек, чьими мыслями они сами никогда не интересовались, чьи чувства всегда ставили ниже своих. А ведь против нее настроен был ее родной отец, не говоря уже о Девятом и садисте-репетиторе. И у них не совпадали мнения. На ее стороне нет никого, не считая Варии — это независимый отряд убийц, то, что они с ней сейчас, не значит, что они могут позволить себе совмещать или отодвигать свои прямые обязанности на слишком долгое время. У них своя функция. После того, как они добьются совместной цели, им придется взяться за свои обязанности с новой силой, наверстывая. И за спиной принцессы клана снова будет хоть и не явная, но пустота. На ум впервые приходит мысль: через что ей, заложнику собственного рождения, пришлось пройти? Перед глазами сразу всплывает видимое ранее изображение усталой девушки с кругами под глазами и не очень здоровым видом. Оставалось только гадать и… ждать, пока с ними свяжутся, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию. …так и несостоявшееся Десятое поколение молча сидело за столом, смотря друг другу в глаза. Слова были не нужны. Им предстояло сделать выбор. *** Еще неделю назад Тимотео перепроверял план десятилетия и корректировал дальнейшие ходы, чтобы окоротить паршивку, если подозрения подтвердятся. Теперь все рухнуло, все пошло под откос и неизвестно было, как нивелировать ущерб. Это произошло за секунды. Внутри нее зажглась сила, наполняя вибрирующей энергией, заставляя дрожать от потребности выпустить ее наружу. Пресс-папье осколками разлетелось в разные стороны искрами, когда языки пламени потянулись вдоль стен. Оно мигало, увеличивалось, превращаясь в бушующий круговорот огня, яростно горело, выбрасываясь завивающимися спиралями к потолку. Он никогда не видел ее такой... страшной! Нулевая сила вихрилась вокруг нее с такой интенсивностью, растворяясь в антиподе, что резало глаза. Девятый с ужасом только сейчас осознал, насколько она сильна. У этого пламени была не просто посмертная Воля, девчонка сама была проводником для своей силы, будучи Вонголой по крови. В ней горела решимость, которая сдавливала его со всех сторон, не давая контратаковать. Даже щенок Занзас так не мог! Огромная волна энергии, яркой и сильной, как два вулкана, которые сливались в одно пламя и были готовы испепелить все вокруг. Пламя двух душ разбитые о прошлые чувства — огонь боролся, пути обратно не было. Время потеряло свой бег, словно прошла целая Вечность, на деле — десяток минут. Тимотео прекрасно понимал, что не должен был отдавать ей кольцо, пусть его оно уже и не слушалось. Он сдавал позиции с ужасающей скоростью и чувствовал себя куклой, у которой обрезали нитки, держащие ее. Неожиданная мысль отняла последние силы — в резиденции половина его Хранителей и охрана, которые до сих пор не среагировали на всплески пламени и грохот! Волосы на затылке встали дыбом, когда он почувствовал, как из него ручейком стала убегать сила — техника Поглощения, которую это отродье не пойми как узнало и смогло изучить! Холодные глаза неожиданно черного цвета напротив лишь подтвердили его мысль: — Ваш коллега уже вас заждался, Девятый. Она!.. Пустота вбирала в себя тепло и силу, поглощала, переваривала. Из него по капле уходила жизнь, тогда как сила напротив скидывала ледяную изморозь искрами, распахивая крылья теплого пламени, так знакомого до ломки личности. Пламя вихрилось и росло, росло, пока ледяная корка Прорыва больше не могла вмещать его в себе. Ослепительный свет залил весь кабинет. Рев чистой силы, поглощающей все на своем пути, заглушил крик проигравшего диктатора. Теряя сознание от невыносимой боли из-за полностью покинувшего его тела пламени, Девятый видел призрака смотрящего глазами судьи Вонголы Примо. Шах. И мат. *** — Какова причина вашего визита? Синие глаза таили в себе знания вселенной, а не только простых смертных. — То, из-за чего я здесь, случилось. Прекрасная и безобидная донна Ария. Имеющая выходы на группировку, пьющую кровь самой Вонголе. Было легко с ними договориться, дав взаимные клятвы на пламени и объяснив назревающую смену власти при перевороте в королевской семье. Одно это уже было в их пользу, но то, что на тайные переговоры с донной явился сам цепной пес Вонголы в лице главы Варии — как накалило атмосферу до предела, так и ошеломило после деталей операции. Очень многим не нравилась прогрессирующая политика Девятого в последнее десятилетие. Старик медленно, но верно скатывался в пропасть, начиная ослаблять их позиции и влияние в отдельных районах, породив многое — например, как группировка «Скрытые в ночи». Принцесса Вонголы могла только подозревать истинное количество стоящих за ней тенью, желающих чтобы она заняла пост побыстрее. — Езжайте, — тихо звучит в гостиной. Варийцы смотрят на мелкого, так похожего на ту девчонку, что они увидели в первый раз. Его взгляд не видит их, устремлен куда-то в никуда, словно он снова видит призраков предков. Ария согласно кивает. — Время. Вы нужны ей. Ее губы трогает торжествующая улыбка. Пешка дошла до финишной прямой. Теперь, поменяв статус и позиции, у нее будут все шансы снять последнюю фигуру. Глаза провидицы устремлены на пейзаж за окном, но она его не видит: перед глазами стоят величественная глыба льда посреди кратера от королевского пламени, и темная-темная ненависть в черных глазах, в будущем скованная и беснующаяся в своем заточении. В своей палате, лежащий из-за истощения в коме, от разрыва сердца ледяными шипами окончательно умирает Дон. Его Хранитель Грозы окорачивает отряд медиков одним взглядом, контролируя чтобы никакого вскрытия не было. Огласка не нужна, а заставить замолчать Вонгола умеет. — Умер Король, да здравствует Королева. *** Тсунаеши смотрит в зеркало в своем кабинете и лишь усилием воли заставляет себя стоять прямо. Поглощенное пламя Девятого дало ей толчок к возврату из минуса. Замедленная смерть как последний аккорд в смертельной мелодии. Опасливо зашедшие спустя долгое время под предводительством Хранителей Девятого подчиненные забирают предыдущего — уже точно — Дона с сердечным приступом прямо в реанимацию. Ей хватило сил величественно выйти из обгоревшего кабинета, заявив о плохом самочувствие главы — хранители Девятого провожали ее настороженно, саркастично заявив, что таким тоном объявляют о смерти врага. Можно уже сейчас подписывать приглашения на похороны. И они были абсолютно правы. Девятый босс Вонголы умер на руках у пытающихся спасти его медиках, пришедших в ужас от холода, плеснувшего из него. Она видит в отражении, как возвращается на щеки здоровый румянец, блеск жизни в глазах, чувствует, как поглощенное пламя еще не стало своим, но перерабатывается измотанным организмом, отвоевывая территорию льдов в крови кипящей энергией. Она устало прикрывает глаза и прислоняется к холодному стеклу. Отключаться нельзя — сожрут, не царящая обстановка в резиденции, так собственная сила. Но… ее все еще потряхивало. И вряд ли в этом было виновато возвращение эмоций. *** Похороны босса Вонголы — это всегда пышно и торжественно благодаря следующему претенденту, в предвкушении ожидающему возложение колючего венка на голову, обагренного кровью невинных и дающую огромную власть переписывать правила этого мира. Нынешнее событие столетия проходило почти молча и мрачно. Все приглашенные кидают изучающие-опасливые взгляды: последнее время на королевскую Семью просто сыпались несчастья, но она все еще на плаву. Ни один из гостей даже не может заикнуться о перевороте внутри Семьи. Все шло плавно и уверено, не считая последних месяцев, взбаламутивших теневой мир — молва о наследнице внушала опасения, что принцесса пойдет по стопам Девятого. Однако вот. Юная наследница стоит перед всеми на кладбище, молчаливым кивком принимая соболезнования и разговаривая подтекстами одного своего вида. За ее правым плечом стоит Занзас, а в стороне находятся Хранители самой Десятой вместе с офицерами Варии. Она слышит начавшиеся шепотки — никто не видит среди них Реборна. Алая помада, черная вуаль, кружевные перчатки, роза Крайслер Империал в руке и возмутительно-кричащее платье цвета скарлет. Принцесса, внушающая трепет последние три месяца, готовилась взойти на престол. Обнявший ее при встрече и оставшийся стоять рядом Дон Каваллоне одним ледяным взглядом отбивал всякое желание подольше задержаться после шаблонных фраз. Из его нагрудного кармана торчал краешек красного платка. Тсунаеши кивнула последнему прибывшему и незаметно перевела дыхание, когда Дино прикоснулся к ее локтю, незаметно вливая свое пламя. Еще немного, совсем чуть-чуть осталось выстоять похороны, сплавить всех и можно смело отдаваться в объятия темноты. Она хладнокровно приказывает заканчивать прощание, первой двигаясь к вырытой яме. Вария тенью скользит за новым Главой Вонголы. — Благодарю всех собравшихся за то, что пришли. Принцесса Вонголы не распинается на пафосные речи и не приглашает в особняк, всем видом давая понять, что представление окончено, занавес опускается. Пусть ее поведение оскорбительно, пусть ее считают невежественной и нахальной, пусть думают, что она еле сдерживается, чтобы не заплакать по наставнику. Пусть. Если она еще пару минут простоит, прощаясь со всеми и наблюдая за вереницей отъезжающих машин, она упадет в обморок у всех на глазах. А это равносильно команде «фас» для стервятников. Савада даже не хочет представлять, как и под каким углом будут мусолить такой инцидент. Наверняка что-то вроде «падения королевской крови», и чтоб по пафоснее. Хранители Девятого без возражения с поклоном берут на себя обязанность выпроводить гостей, прекрасно осведомленные о ее состоянии и выжидающие удобного момента для разговора. Жест для пресечения пересуды и отвода глаз, как обертка вокруг содержимого, говорящий для всех — в Вонголе никаких волн возмущений и передела власти. Королевская Семья все так же сильна и не сдает позиций. Тсунаеши из последних сил направляется в кабинет, чувствуя за своей спиной так и не покинувшее ее сопровождение. Платье мягко шуршит, стук шпилек скрадывается ковром, все слуги при виде нее молча кланяются, не поднимая головы перед новым начальством. Да здравствует Королева. Как только дверь за спиной отрезает ее от остального мира, она судорожно выдыхает и наконец-то дает откату накрыть себя. Сильные руки с горячими ладонями ловят ее в свои объятия, в которых она доверчиво утопает.