***
— Да что не так с моей жизнью? — задалась вопросом Аделина, когда поняла, в какую пикантную ситуацию она попала. Ну серьёзно, женское начало слишком не вовремя воззвало её к продолжению рода человеческого. Теперь она понимала фразу «Зудит в одном месте», во всех смыслах и позах. И самое ужасное — Лина не могла понять причину такой реакции тела. Слишком огромное окружение тестостерона? Она, конечно, не привыкла так долго находиться в мужском обществе, но чтобы тело реагировало до такой степени... Боже упаси, если благодаря Вонголе она станет еще и нимфоманкой в добавок ко всем другим достоинствам своей персоны. Но что ещё хуже, стоило Аделине поднять глаза, как она поняла, что атмосфера в столовой напряжённо-интимная не только из-за неё. Хранители словно по негласному сговору уставились на неё как голодные коты, увидевшие последний кусок мяса у мясной лавки. И от этого мало того, что возбуждение увечилось, так еще и поджилки от страха затряслись. Стать жертвой Вонгольской оргии никак не входило в её планы. Встать и уйти не было сил — казалось, если она встанет, то либо накинется на первого попавшегося на её пути, либо просто упадёт в обморок, что было куда перспективнее. А тут ещё и Вария завалилась со своим собранием. Когда Десятый проскулил голосом ученика, не желающего идти утром в школу, Аделина поняла, что проблема не только у неё. Их всех постигла одна участь. Когда до неё дотронулись, Лина думала, что сломает руку варийцу и потом изнасилует его попавшейся под руку бутылкой. Но обошлось — Вария свалила, хвала небесам. Но накалившуюся обстановку это не отменило. Они сидели в кругу словно враги, выжидающие, кто первый решится вытащить свой пистолет. Но в данном случае Лина не была уверена, пистолет ли это будет или красиво завуалированная метафора. Они стреляли искрами глаз, щурились, тяжело сглатывали, вздымали ноздри словно быки, даже скрипели зубами. Но никто. Никто не проронил ни слова. До поры до времени. — Лина-тян, — от жеманно-сладкого голоса Бьякурана вздрогнули все, проткнув его невидимыми иглами. А Бьякуран в непринуждённой манере, словно его не коснулась проблема полов, протянул Лине упаковку зефира. — Хочешь мой зефир? Санторо сощурилась так, словно наводила прицел, она явственно почуяла томные фильтруемые нотки, искусно завуалированные под простую игривость. И этот «мой зефир» гормоны интерпретировали совсем не зефиром. Однако Аделина не спеша протянула руку в сторону лакомства, за ними следили, словно ждали последние секунды до взрыва бомбы. Санторо запустила руку, с вызовом смотря в глаза Джессо, чья улыбка застыла. — Не бойся, суй глубже, я не кусаюсь. Это вызов! И Аделина, захватив несколько горстей маршмеллоу, забросила их в широко открывшийся рот, под округлившиеся в пять копеек глаза присутствующих. Но со смаком разжевала, проглотила и облизала сладкие губы, ещё и виски пригубила, запив слишком приторную сладость. Обстановка вновь накалилась. Вместо Варии их посетил Реборн, который явно одним предупреждением ограничиваться не собирался. — Тсуна, в чём дело? Собрание уже началось. — Реборн, — голосом павшей жертвы строго отчеканил Савада. — Я не встану. Никогда. Даже не проси меня. Бывший аркабалено на подобное заявление заинтригованно вскинул бровь, и, засунув руки в карманы, оценил обстановку. Вставать явно не собирался не только Тсуна. — Может, перенесём собрание сюда? — заманчиво предложил Гокудера. — Отличная идея! — помпезно поддержал Бьякуран, взмахнув горстью зефира. — Экстремально отличная идея! — Ха-ха, полностью поддерживаю! — Я даю вам ровно минуту объяснить, что здесь происходит, — голос Реборн звучал как стучащий чугун по их нервным клеткам. — Мы не можем встать! — Савада не привычно эмоционально взмахнул руками и тут же сжал кулаки. Реборн явно собирался прокомментировать упрямую позицию своего ученика, но сорвавшаяся с места Аделина, заявившая, что она так больше не может, отвлекла всех, включая и вошедшего за виски босса Варии. Санторо нуждалась в срочной разрядке, горячая кровь кипела и рвала душу на части. Просто срочно обнять и поцеловать, иначе она сиганет в окно в лес, в поисках неизвестной жертвы. Она хотела всего лишь убежать, желательно под холодный душ. Но вход ей перекрыла мужская фигура, уже знакомая, в любой момент, к которой бы она в жизни не подошла, а сейчас лихо запрыгнула на него как матёрая ночная бабочка и впилась в горькие губы поцелуем. Было ли виной её мистическое состояние, но помимо неестественного возбуждения в груди разлилось тепло, заставившие прижаться к мужчине ещё сильнее. Занзас, которого удивить по жизни вообще сложно, лишь на мгновение оторопел, после в крови разлились искры гнева, он схватил прилипшую к нему и потерявшую страх девушку за копну алых волос, но перед тем как отцепить от себя, провёл своим языком по её, прикусив нижнюю губу — непривычное сочетание сладкого и горького. Но девушку даже не пришлось размазывать по стенке, она потеряла сознание, грохнувшись на пол. Бросив разъярённый взгляд на охамевший, ещё и посмевший сознание потерять мусор, Занзас по вкусу виски на её губах вспомнил, зачем пришёл, и, перешагнув через дамочку, забрал бутылку, удалившись. Тишина. Ступор длился некоторое время, пока его не разрушил подскочивший со своего места Рёхей, рыком прорычавший: — Напряжение экстремально спало! Спало. И видимо у всех от страха. Судя по тому, как вместо молота судьи Савада приложился головой о стол, да так больше и не поднялся. А Бьякуран непринуждённо захохотал.***
Когда Занзас вернулся в оккупированную гостиную, варийцы сидели подозрительно тихо и смирно. На Босса они отреагировали синхронным вниманием, словно нашкодившие коты, которые ждали, когда хозяин обнаружит разбитую вазу. — В чем дело, мусор? — Ни в чём, — даже ответили одновременно. Что не так с этим местом? Занзасу хотелось убраться из места притяжения мусора как можно быстрее. Алкоголь в особняке, где явно царствовал сухой закон, заканчивался вместе с терпением. — Босс, а эта бутылка случайно не из столовой? — с лёгкой иронией поинтересовался Луссурия. Пробка уже вылетела, когда Занзас бросил раздражительное «ага». И офигела сегодня явно не только Вонгола со своим геморроем Санторо, потому что в нормальном состоянии варийский мусор бы никогда на него не кинулся, Луссурия бы не закричал: «Босс, не пейте эту дрянь!», Скуало бы не отнял бутылку, швырнув её в Бела, а Бел не выкинул бы её в окно. — Вы в конец все охуели?! Долбоебизм Вонголы, что, заразителен? Пламя ярости выбило оконные рамы вместе с последними остатками терпения и здравомыслия в особняке.***
Разбитые дороги тесных улочек не позволяли ходить на высоких каблуках. Поэтому Аделине приходилось опираться о шершавые потресканные стены ветхих домов. Декабрьское солнце пробивалось сквозь будничную сутолоку местного базарчика, что напоминал собой жужжащий улей. Голова закружилась от непривычного хаоса из быстро снующих торговцев и покупателей. Лина схватилась за голову, прикрытую шёлковым платком. Из-за яркого цвета волос пришлось экипировать девушку, дабы неизвестные враги не смогли заметить единственную выжившую Санторо среди семьи Вонгола. Она напоминала героиню старого итальянского кино: тёмные солнцезащитные очки, скрывающие лицо, лёгкое бежевое платье и пальто цвета шампань. Идущий рядом Такеши придержал итальянку — она едва не навернулась с очередной разбитой ступеньки. Но сил благодарить не было, и она скупо кивнула. Из глупой загадки, которой Лина никогда не придавала значения, считая её просто детской папиной считалочкой, Хранители пришли к выводу, что в содержании говорится о местном рынке, который существовал уже не первый век. Это, по сути, было одно из последних возможных мест после длительных поисков. А Санторо подтвердила такую вероятность, так как отец и правда частенько водил её сюда в детстве. И где-то здесь, среди шумных вульгарных экспрессивно зазывающих торговцев может быть спрятано Наследие Санторо. Они разделились, каждый взял свою улочку или сектор, но Аделина напросилась пойти с ними, пустив крокодилью слезу, а Десятый, оказавшийся падким на женские слёзы, сразу же сдался. И теперь не стойким шагом она пробиралась вдоль вереницы торговых рядов под пристальным взглядом Хранителя Дождя. — Синьора, посмотрите, какие шелка! — Попробуйте! Сладкий как мёд! Лина снисходительным жестом отмахивалась от назойливых итальянцев, теснясь уже ближе к Такеши. Слишком непривычно находиться в такой давке, когда большая часть жизни Санторо проходила в спокойствии гордого одиночества родных стен особняка. — Такеши! — с другого угла вышел Хранитель Урагана, к которому они и поспешили. Пока Хранители переговаривались, едва не столкнувшись с несущимися опрометью прохожими, Лина подошла к ларьку, пестрящему различными колодами карт. Странное ностальгическое тепло разлилось в груди, заставившее потянуться к одной из колод. Но из-за звона детского смеха Лина одёрнула руку, обернувшись. Шум толпы превратился в затихающие помехи, а смех звучал будто из сердца, вместе с топотом юрких детских ножек. Маленькая девочка мелькнула среди леса ног, а за ней и мальчик. Загипнотизированная змеёй Аделина медленной, ещё не уверенной походкой направилась вслед за мелькнувшей пёстрой юбкой девчушки. Торговый ряд вывел в укромный переулок, ведущий в жилой квартал. Санторо пробежала мимо собора в стиле барокко, зажмурив ослеплённые сверкающим куполом глаза. Призраки мальчика и девочки появлялись из стены и исчезали в тенях, своим задорным и игривым смехом завлекая за собой в неведомую страну чудес. Они завернули за угол очередного лабиринта, и Лина рысью кинулась за ними. Высокие разбитые ступеньки вели вверх к оживлённой улице из квартала. Но дети исчезли, словно больной мираж. Пробивающий сноп искр зимнего солнца засверкал на середине ступенек, и Аделина быстро преодолевала расстояние, но споткнулась, едва не поранив ладони, на которые приземлилась. На ступеньке лежала колода карт, запечатанная, явно никем не использованная, а вокруг неё — индиговое мерцание, растворившееся в пальцах, словно дым сигарет. Аделина повертела в руках находку. Окликнувший стальной голос заставил вздрогнуть и быстро, непроизвольно спрятать карты в карман пальто. — Почему ты одна? — внизу ступенек стоял Хибари, нахмуренный и злой, будто застал выпущенного на прогулку преступника в неположенном месте. — Я заблудилась в терниях своих сомнений…***
— Наследие найдено. — Вот так просто, за каких-то два часа, найдена вещь, из-за которой на Кровавой свадьбе, как её окрестили в кругах мафии, пала сотня человек. Правая рука босса Вонголы держал резную шкатулку, старинную, но почти не тронутую временем. На красном бархате крышки выбита эмблема Санторо — скорпион. Заинтригованные мафиози столпились вокруг ящика Пандоры. Иллюзионист Варии, раскачиваясь с пятки на носок, стоически перебарывал желание открыть шкатулку сей же час. Бесценное сокровище. Но Скуало тут же хлопнул парня по вытянутой руке. — Врой, ты точно уверен, что это оно? — засомневался мечник. — Всё, как в считалочке: Дино споткнулся об камень, врезался лбом в шкатулку, которая была вставлена в ступеньку, так что и не заметишь. И ужалил палец о выступ. Рядом стояла церковь, крест светился на солнце огнём, — с гордостью объявил Хаято, кивнув на Дино, которому подчинённые забинтовывали лоб. — Там надо было коленки разбить, а не лоб, — съехидничал Бел. — Я экстремально не выдержу ждать ещё целый час! — заявил Рёхей. — Давайте просто откроем её. Не вылезет же оттуда чума, в конце концов, — затрепетал в нетерпении Туман Варии. Вонгола и Вария заговорщически переглянулась, на мнение стоящей в сторонке Аделины явно всем было глубоко начхать, а она к ним и не совалась. Видимо, как правые руки своих боссов, пока Гокудера держал шкатулку, Скуало медленно в томительном ожидании приоткрывал крышку. Все сжали челюсти и замерли в момент истины. Крышка открылась, и улицу наполнил свист мелодии. Ступор. Шкатулка пустая, и лишь лёгкое мелодичное потрескивание, будто ветер, доносилось из её недр. — Врой!!! Да вы издеваетесь?! — Скуало, не отличаясь терпением, вырвал злополучный ларец и затряс его с такой силой, что у всех остальных затряслись поджилки. — Скуало, что ты творишь?! — прокричал в ужасе Луссурия. Вария перехватила рассвирепевшего мечника, пока Вонгола благополучно вырвала объект обратно, тщательно его разглядывая со всех сторон. — Может, здесь должно быть двойное дно? — предположил Ямамото, почесав щеку. Как определить, что тебе по жизни немного не везет? Есть несколько пунктов. В один из которых входит ситуация, когда двое наёмных элитных убийц проявляют к тебе подозрительное дружелюбие. Например, Бельфегор и Мармон, по-панибратски обнявшие Аделину, справлялись о её жизни. А впавшая в ступор Санторо и не успела заметить, как шишикающий принц, обнимающий её за шею, провёл к одному из автомобилей. — Проедешься с принцем в одной машине? Узнаем друг друга получше. — Я, это, не отказалась бы пешочком домой пройтись, наследие ведь как бы найдено. Но открывший дверь автомобиля Мармон, снисходительно успокоивший, что поездка бесплатна, не позволил опомниться Лине — она оказалась уже в автомобиле. Во второй пункт катастрофического невезения входит Босс Варии, который оказывается всё это время пребывал в автомобиле, в наглую и демонстративно проигнорировав поиски. Видимо, морально поддерживая просиживанием в автомобиле. — Босс, наследие найдено, — сладко протянул иллюзионист в открытое окно. — Можно Санторо поедет с вами? Мест больше нет. И не позволив никому дать отрицательный ответ, благополучно ретировался. Так и осталась Лина с вытянутой рукой в открытом окне отъезжающего автомобиля. Неудобно. Жутко неудобно. Когда ты бросаешься на человека в порыве страсти, немного от него огребаешь, теряешь сознание, а на следующий день оказываешься в одной машине — как минимум будешь чувствовать неловкость. Но Занзас, сидящий впереди на пассажирском месте, попутно оккупировав ещё и заднее пространство откинутой назад спинкой, дал ясно понять взглядом в зеркале заднего вида, что Лине не то, что извиняться, а лучше и дышать на время поездки перестать. Чем, собственно, она и занялась. Третий не менее важный пункт, когда от скуки ты достаёшь найденную колоду карт, перебрасываешь её в руках как отпетый катала, а потом в шутку ради решаешь разложить их. А выпадают тебе фатальные карты — Башня, Смерть, Дьявол и Луна. Когда-то подростком она баловалось Картами Таро и сейчас значения карт болезненными импульсами извлекались из ящичков памяти. Тогда Лина и протрезвела, вспомнив, в какой патовой ситуации находится. Она фактически находится в демократическом плену у Вонголы. Как только Наследие будет найдено, они потеряют в ней надобность, а значит… Лина не была суеверным человеком, да и не особо верила в гадание. Но шутки ради разложила карты ещё раз, предварительно тщательно перемешав три раза, но выпала та же комбинация. Тогда-то стало и не до шуток. Башня и Смерть —смертельная опасность, да что там, возможность умереть мгновенно, сию же минуту. Дьявол, почти что олицетворение похоти — вполне складывалось во вчерашнее недоэротическе представление. Луна — ложь, обман, — могла ли Вонгола ей врать о своих истинных причинах? Смерть… не убьют ли её теперь, получив Наследие? Ей было плевать, что таится в шкатулке. Аделина ощутила острый инстинкт самосохранения, который отдался клокочущим сердцем в груди и пульсирующими висками. А в скрещённом на мгновение взгляде вишнёвых глаз в отражении зеркала заднего видения она прочитала смерть. Её смерть. Рука сама дернула ручку двери, так небрежно не заблокированной и хлопнувшей по ветру. Аделина видела, как в глазах Занзаса вспыхнула искра ярости, а плечи поднялись вверх, но она оказалась быстрее — рванула с сиденья навстречу ветру на полном ходу. Небо и асфальт закрутились калейдоскопом. Тело инстинктивно сгруппировалось, глухой удар о трассу оставил множество ушибов и порезов. Аделина катилась мячиком по дороге до тех пор, пока не распласталась лягушкой на обочине, дрожа и хрипя. По кронам деревьев и пустынной трассе трудно было определить местоположение. Но превозмогая боль, Лина подорвалась на ноги, рванув со всей силы по обочине, маша руками и крича: «Остановитесь!» мимо проезжающим автомобилям — наивный жест глупой девчонки. Поняв всю комичность ситуации, она уже было рванула в сторону леса, как её резко подхватили за шкирку — достойно нашкодившего котенка, — перевернули и впечатали в стоявший рядом знак «Осторожно, туман». — Ты это серьёзно? — грубый бас прозвучал не то с иронией, не то с гневом. Её горло сжали в тиски, одно резкое нажатие и шейные позвонки сломаются. Аделина, хрипя и дергая ногами, вцепилась в душащую руку и взглянула на Занзаса. Вовсе даже не разъярённого, а скорее скучающего и разочарованного от тривиальности её поступка. — Мусор, фраза «Мы тебя не тронем» была адресована от Вонголы, а не от Варии. Умей делать отличия. Вместо ответа вырвался хрип, ногти заскребли по смуглой коже руки, что держала так, словно она и не имела веса. Умереть так умереть. Аделина предсмертно захрипела, глаза закатились. Скоро всё закончится. Накатывающий сон спасал от агонии — так ли приходит смерть к каждому? Вот только стоило сомкнуться векам, скрыв само воплощение ярости, как небо разорвало громом. В ушах зазвенело, обдало лижущим жаром. Рука Занзаса ослабила хватку, но не от того, что её передумали убивать. Когда Аделина открыла глаза, представшее небо лизали языки пламени, вырвавшиеся из скопа взорванного автомобиля. Их автомобиля. Она рухнула на колени, издав глухой стон, втягивая через рот затхлый воздух — сейчас даже он был сладок. Занзас сидел рядом, отвернувшись от потока дыма, что обдал их взрывной волной, и вытянул руку, сконцентрировав пламя ярости, что своим ударом стало своеобразным щитом от искусственного пламени бомбы. «Смерть, смерть». Колода покоилась во вспотевшей, дрожащей руке, спрятанной в кармане. Аделина и Занзас встретились взглядами. В каком-то безмолвном диалоге, в котором Санторо теперь окончательно прочитала свою смерть, пока машины Вонголы тормозили у развороченного автомобиля, в котором им сегодня было суждено погибнуть.