Наследие Санторо

Тишину, воцарившуюся над уютным неприметным поместьем, расположенным близ границы Италии с Францией, затерявшимся среди зеленых голов величественных дубов, смело можно было назвать неловкой. Хотя учитывая напротив стоящих лиц, недружелюбно настроенных по отношению друг к другу, скорее подошло бы «опасной с возможностями летального исхода». И не скажешь так сразу, кто больше не доволен присутствием друг друга — Вария или банда Кокуе, в чьи «владения», собственно, и вторглись. — Что? Думали, я пошутил насчёт остановки у старых добрых знакомых? — злобно хмыкнул Мармон, довольный своим даром экономить на деньгах, но не на нервных клетках босса. — Надеялись всё-таки на твоё благоразумие, — разочарованно озвучил коллективную мысль Скуало. — Пьен! — стоящего на входе, точнее, перегородившего вход, Кена передёрнуло. — Чего явились? — Чаи погонять, а что, по нам не видно? — расплылся в маниакальной улыбке Бельфегор. Стук, напоминающий каблуки, донёсся из-за двери, и на пороге, плавно спускаясь по ступеням, показался собственной персоной лидер небольшой, но не менее опасной группировки — Рокудо Мукуро во плоти, который, в отличие от агрессивно настроенных подчиненных, лукаво улыбался, чуть сощурив разномастные глаза при виде гостей. — Ку-фу-фу, какой неприятный сюрприз. Чем имею честь помочь? — Я отправил тебе сообщение о нашем приезде, — объявил Мармон. На что Мукуро пожав плечами, нагло заявил: — Я его недвусмысленно проигнорировал. — Значит, включай свою гостеприимность — таков удел части Вонгольского мусора. — Занзасу, как человеку не нуждающемуся в отдельных приглашениях, в разрешении смысла не было. Толкнув иллюзиониста плечом, он беспардонно вторгся во владения, чему последовала и варийская вереница. — Я не иллюзионист Вонголы! — оскорблённо фыркнул Рокудо, смеряя спины «коллег» надменным взглядом. — Ага, а мы не отряд убийц Вонголы, — откровенно осмеял его Занзас. Аделина, как самая скромная личность, идущая в конце, была остановлена искренним удивленным возгласом хозяина дома: — О, Санторо, ты всё ещё жива. — Словно они встретившиеся старые друзья. — Не поняла, — опешила Аделина, застыв на ступенях. — Ку-фу-фу, — Мукуро хохотнул своим фирменным, но совсем не зловещим смешком в кулак, заговорщически прикрыв глаза. — Просто мы поспорили с Реборном, как долго ты протянешь в Варии. Реборн сказал, что раз не померла на свадьбе, то и с Варией справишься. Ну, а я дал тебе неделю. Смотря на иллюзиониста снизу вверх взглядом «И что я должна теперь на это сказать», Аделина решила, что хозяину грубить не прилично, он тут в конце концов подаёт пищу, и от него будет зависеть, отравленная она или нет. Поэтому пройдя в дом, она толкнула Бела в бок, специально громко произнеся, чтобы Рокудо услышал: — Бел, чувствуешь этот дивный запах? Это дух гостеприимства. — Ага, меня этот запашок сейчас точно задушит, ши-ши. Запах и правда витал — приторный и резкий, словно что-то варилось в подполье небольшого поместья, и пары явно подпольных заготовок поднимались вверх, заполняя дом чадом. — Нет, это Фран тренируется в новой реальной иллюзии, — спокойно пояснил Чикуса, принюхиваясь к витающему дымку. — Кстати, — злобно-интригующе протянула М.М., подбоченившись точно матёрая мама с двадцатилетним стажем. — Фран, почему бы тебе не поприветствовать наших гостей? — зычно крикнула она. И не прошло и секунды, как сбоку от Аделины донёсся детский, тянущий гласные, меланхоличный мальчишеский, казалось бы, совсем безобидный голосок: — Зачем мне приветствовать зубных бесов и странную женщину с воспалением волос? Ступор. Аделина захлопала ресницами, и самое удивительное, все вокруг замолчали — совсем как зрители, томящиеся все это время в ожидании звезды, что наконец вышла на сцену, и зал поглотила тишина. На стоящей справа тумбе сидел хрупкий мальчишка в школьных шортах с острыми в синяках коленками, подперев щеку коленкой, он смотрел на гостей безучастным изумрудным взглядом, остановившись на Аделине, и долго-долго моргал. Но что было куда страннее — так это его головной убор в виде яблока больше самой головы. — Тетя женщина, а зачем вам такой странный цвет волос? Нормальным людям ни к чему такие волосы. Аделина нервно захохотала — ребенок же в конце концов, что с него взять, и решив все свести в шутку, попыталась ответить добродушным тоном: — И это мне говорит мальчишка с зелеными волосами и яблоком на голове. — У меня такие волосы от рождения, а вот вы крашеная. Удар поддых, Лина прикусила губу, чувствуя, как внутри дёргаются струны, именуемые нервными клетками, под ловкими пальцами ломающего их музыканта: — Я всё понял, вы покрасили их в такой цвет, чтобы он соответствовал цвету вашего лица. Сейчас вы вся красная. Правда-правда, вы совсем как тот персонаж из «Чиполлино» — Синьор Помидор. Только вы тогда Синьора Помидора. Зубные бесы и Синьора Помидора, здесь срочно нужна помощь экзорциста. С открытым ртом, не зная, что вообще ответить на подобную тираду, вынесенную невинным голоском, лупя большие детские глаза, Аделина беспомощно обернулась к Варии и Кокуе, что хрипели и кряхтели, мужественно сдерживая хохот, но в конце концов, не выдержали. А Луссурия, пройдя вперёд, пожал Лине руку. — Добро пожаловать в анонимный клуб затроленных Франом, дорогуша.

***

— Я не крашеная! — уже в сотый раз простонала Санторо, прячась в импровизированный домик из сложенных рук и прижимаясь лбом к прохладной поверхности стола. Если она попадёт в ад, то выглядеть он будет точно так же, как сейчас: растягивающий гласные голос, что не перестаёт бубнить у неё под ухом, извергая новые, искусно завуалированные оскорбления. — Иллюзионистов не проймёшь. Потому что ложь — наша стихия и мы чуем её за версту, так ведь, Учитель? Сидящий во главе за обеденным столом, за которым обосновались как представители Варии, так и Кокуе, Мукуро лишь скользнул взглядом по ученику, снисходительно улыбнувшись — собственные мысли его сейчас беспокоили гораздо больше. — Так что вы ещё и брехушка, вот поэтому вы и красная, брешете и краснеете от заложенного в глубине вашей маленькой душонки стыда. — Как прекрасно, Франа так поглотил новый объект, что нас он даже не заметил, — с облегчением вздохнул Луссурия, но бдительности всё равно не терял — ведь Фран стоял на коленях на стуле рядом с Санторо, потягивая её за, как он провозгласил, красные патлы покруче, чем у патлатого капитана болвана, периодически поглядывал в их сторону. Ко всеобщему напряжению, как будто хуже уже быть не могло, присоединилась М.М., принёсшая и водрузившая посередине стола ноутбук, повернув тот экраном к Варии. Скуало подавился, Занзас демонстративно закатил глаза, но от трапезы не оторвался, в то время как остальная Вария на какое-то мгновение застыла с вилками в руках, неловко улыбаясь в веб-камеру. На экране взвинченный и ещё сильнее недружелюбно настроенный Савада смотрел глазами, обрамлёнными синяками бессонных ночей. И его осуждающее молчание говорило громче любых слов, что он очень-очень недоволен. — Сколько прошло с тех пор, как я попросил, — выделил Савада, — приехать в штаб Вонголы? — Время так летит, а мы так заняты, — неоднозначно бросил Скуало, как ни в чем не бывало вернувшись к трапезе. — Даю подсказку: прошло достаточно времени, чтобы сесть в самолет и доехать до поместья. — Ветра сильные, погода нелётная, — пожал плечами Луссурия. — Настолько сильные, что вас занесло каким-то Макаром к моему иллюзионисту? — Я не твой иллюзионист, — будто на автомате прокомментировал Рокудо. — Врой, да приедем мы, хватит кипиш поднимать. — Это все Санторо виновата, она вечно звенит под металлоискателями и нас из-за неё задерживают, — внёс свою ложку дёгтя Аспер. — То есть то, что я звеню — это ужас тихий? А то, что вы вооружены до зубов — в порядке вещей и никого почему-то не беспокоит? Аделина наклонившись в бок, прижав тем самым Франа к спинке стула, радостно замахала рукой в объектив. — Здрасьте! — О, Аделина, ты жива! — прозвучало как-то совсем неуверенно, и скорее даже шокированно. — Ага, ещё и в целости и сохранности, как ни странно! — Слушай, а Занзас рядом? Мне срочно нужно с ним поговорить! — Связь плохая, мы тебя не слышим, — протянул Скуало. — Все вы меня слышите!!! Занзас повернул ноутбук в свою сторону, и вопрос Савады оборвался с захлопнувшейся крышкой ноутбука. — Но связь ведь была отличная, — попыталась возразить Аделина, раздосадованная тем, что ей не дали поговорить с одним и, скорее всего, единственным адекватным человек в её окружении. — Да что ты говоришь? — проорал ей в ухо Суперби. — А сейчас как, тоже отличная? Лина согнулась пополам, заткнув уши, молясь, чтоб её барабанные перепонки выдержали. Один Мукуро безучастно сохранял спокойствие, что оставалось за гранью понимания Кокуевцев. Его занимало совсем иное. Если Вария здесь, значит, поиски Наследия простерлись уже на запад Италии, и скорее всего не бесплодно, если Занзас до сих пор не прикончил женщину, а вполне себе терпелив, Саваду он не посылает, а игнорирует, значит, что-то скрывает. Мукуро хмыкнул, пристроив подбородок на скрещенные пальцы, украдкой наблюдая за Санторо, что с обреченным видом, нарезая мясо, протягивала свою вилку пристроившемуся с ногами на втиснутом стуле Франу между ней и Белом, который к слову не был доволен таким соседством. Мальчишка, повиснув на шее у нового «лица», нагло отнимал её обед, да ещё и не переставал забрасывать вопросами о «сокровищах», которые они ищут. Санторо терпеливо отвечала, и почему-то за всё время обеда кидала томно-обиженный взгляд на босса Варии, но как только встречалась с ним взглядом, резко отводила взгляд в сторону и тут же переключала на Франа. Так и сейчас Аделина подозрительно оживилась, хитро улыбнувшись. — Я всё поняла! — и схватив Франа за щеку, с отомщённым удовольствием потянула. — Это Фран — Наследие Санторо! Забирайте, а я сваливаю домой! Вария единогласно подавилась, один Занзас смерил Санторо на удивление будто одобряющим её шутку взглядом, но тем не менее криво усмехнулся. Зато остальная Вария её чувство юмора не оценила, бледнея и краснея попеременно. — Точно! — подскочила М.М., поддержав такую гипотезу. — Да-да! Мы всегда подозревали, что он жертва эксперимента! — Ага-ага, — закивал Кен. — Он особенный, точно — сокровище! Забирайте! — Ещё чего, — осклабился Капитан. — Сами довольствуйтесь таким Наследием. Насытившись после тяжёлой дороги, Вария удалилась в другую комнату, обсуждать план со следующими поисками, в которые Санторо предпочла не вникать. Она вообще в последнее время старалась избегать присутствие Занзаса, сама не отдавая себе в том отчета. Вроде ничего не изменилось, она снова превратилась в пустое место. Однако напряжение росло с каждым днём, будто пороховая бочка, которой была необходима своя искорка огня. Именно поэтому Аделина осталась за столом с Кокуевцами, лениво вертя вафельную палочку. — Какую сказку ты больше всего любила в детстве? — вывел из размышлений неожиданный вопрос иллюзиониста, наблюдающего всё это время за гостьей. — Алису в стране чудес, — не задумываясь ответила Лина, ещё не опустившись со своих облаков. Приторно-сахарная улыбка на губах иллюзиониста и лёгкий щелчок пальцев. Стол затрясло, будто волна, дошедшая до скрытого в тенях домика землетрясения. Аделина невольно схватилась за края стола, ноги оторвались от земли. Пол ли провалился? Нет, она летела вместе со стулом следом за столом. Иллюзионист лишь понимающе улыбался, а на левом глазу сменился незнакомый иероглиф. Другие же кокуевцы пили чай, как ни в чем не бывало, будто не их вместе со столом вырвало из дома в открывшиеся створки дверей на крыши. Но лишь до поры до времени. Вместо рук у Кена появились кошачьи лапы, а голову М.М. медленно и верно раздувало так, что девушка принялась её судорожно ощупывать, будто проверяя, не испарилась ли прическа. Чикуса недоуменно смотрел на сигару вместо круассана, да и сам его внешний вид, трансформирующийся в гусеницу, привёл в некоторое смятение. Лина в испуге провела по собственным рукам, опасаясь как бы и её не превратили в неведомую зверушку, но нет. Плотную клетчатую юбку будто перешивали невидимыми нитями в кружева, кисти рук скрыли рукава-тюльпаны. Пара отвлечённых секунд и вместо уютной гостиной в четырех стенах они сидели под открытым небом, окружённые густой чащей на зелёном море травы. Стол ломился от всевозможных яств — мечты заядлого сладкоежки. Аделина потянулась за пирожным, но тот подскочил и оскорбленно ударил Лину по руке, воскликнув: — Не смей есть меня грязными руками! В шоке находились все: и Чеширский кот Кен, который чесал за ухом, проклиная странное желание напиться молока, и прекратившая судорожно ощупывать свою раздувшуюся голову Безумная королева М.М. Гусеница Чикуса лишь раздосадовано выпустил колечко сигаретного дыма. Безумный шляпник сего чаепития самодовольно поправил лацканы клетчатого пиджачка, будто хвастаясь своей иллюзией. — Учитель, — протянул Фран, всё это время невидимый глазу. Мальчишка в кроличьей шапке, полностью поглотившей его голову, расположившись лежа боком на столе, щелкал по кнопке карманных часов. — Хочу заметить, что весьма не логично превращать псину в кота. — Мяу! — оскорблённо выпалил Кен вместо «Пьен», и мягко говоря опешил, ведь хотел сказать совсем не это. — Отрубить ему голову! — провозгласила М.М. зычным голосом и тут же испуганно побледнела, приложила руку к губам, тоже не ожидая от себя подобного. — Эх, снова мне придётся все доделывать, — посетовал юный иллюзионист и, подскочив со стола словно настоящий кролик, щёлкнул пальцами. Окутанный на мгновение синим туманом Кен перевоплотился в кролика, тут же недовольно поморщив нос. Фран, крутанувшись по воздуху колесом, принял кошачий облик, тут же исчезнув в синей дымке. — Вау, — первое, что смогла произнести Санторо. — Ты ещё себя не видела, — сладко-заговорщически проворковал иллюзионист. Санторо, прихватив ближайший поднос с зеркальным отражением, восторженно ахнула. Она превратилась в блондинку, да и наряд её стал до девчачьего розово-ванильный, будто она самая настоящая фарфоровая кукла Алисы. — Любопытное использование силы, и часто вы так балуетесь? — Только при особенных и почтенных гостях, — раболепно склонил голову Безумный Шляпник, приподняв цилиндр, с головы соскочил закипевший чайник, что, прыгая на юрких подставках-ножках, принялся разливать горячий напиток по чашкам. — Что же, мне это польстило. Но в чём подвох? — Подвох во всём и ни в чём одновременно. Совсем как это место. — Это иллюзия, мы так же находимся в гостиной, вы лишь внушили нам эти образы. — Иллюзия — реальность со скинутыми оковами, всё здесь одновременно абсолютно и относительно. Но еда абсолютно съедобна. — А может что-то быть относительно съедобным? — парировала Аделина, но шутки ради решила опробовать чай — уж больно душистый пар бергамота щекотал её ноздри. Вот только взяв кружку, обнаружила, что половина её отсутствует, но вдоль, а не поперек, однако жидкость спокойно себе плескалась. Лина упрямо отпила глоток, чай с самым настоящим ароматом бергамота обжёг горло. — Вы просто внушили мне, что я пью чай. — Ку-фу-фу, какая упрямая, теперь удивляюсь ещё больше, как это Занзас до сих пор нечаянно тебя не убил. Под плавными манипуляциями ловких пальцев и немигающего пугающего взгляда цвета вина, пролитого на небо, в руках Санторо из чашки материализовалась птичка, взлетевшая к небу. — Ты можешь жить в подобной сказке каждый день, на всё лишь воля твоего желания. — И эту сказку мне будете дарить вы? Мукуро лишь вскинул руками, мол, всё и так понятно. И поднявшись с места, медленно, в меру жеманно жестикулируя, приближался к забредшей в их страну чудес Аделину. — Ты действительно похожа на Алису, забредшую в страну чудес, но совсем иную, не ту, что ты читала в сказках. Скорее кровавая Алиса, попавшая в страну мафии. Ты можешь безусловно остаться в ней, но можешь и выбраться… — остановившись у стула Аделины, обняв одной рукой резную спинку, Мукуро приглашающе потянул другую. — Я могу показать тебе выход. — Выход куда? — Аделина смотрела с вызовом в разноцветные глаза, Рокудо, нетерпеливо поигрывая пальцами, наклонился так, чтобы посторонние не услышали самые сокровенные тайны. — Туда, куда ты пожелаешь, будь то твоя обыденная реальность или новая сказка. — А взамен, я полагаю, вы потребуете всего лишь Наследие Санторо? — театрально ахнув, будто озарение снизошло только сейчас, Лина удивлённо вытаращила глаза. Улыбка Мукуро дрогнула, он выпрямился. По-хозяйски пристроившись на подлокотник, иллюзионист принялся перебирать светлые кудри, наставительно не то приговаривая, не то убаюкивая: — Не совсем Наследие. Скажем так, мне нужно то, что находится у человека, который его тоже ищет. — Кольцо ада… — Умничка, ты так быстро всё смекаешь! Рука в кожаной перчатке прошлась по плечу, будто скользкая змея, Лина неуютно поёжилась, но бежать было некуда — здесь царствуют иллюзии, и кто знает, действительно ли сейчас Мукуро сидит рядом с ней. — Оно ведь тебе всё равно не нужно. Ни наследие, ни тем более кольцо. Но я уверен, тебе бы не хотелось, чтобы оно попало в руки мафии. — Возможно. Но вы ведь сами мафиози. Да и не простой, а Хранитель Савады. — Ку-фу-фу, какие глупости, — Рокудо повернул её лицо, держа кончиками пальцев за подбородок, будто его глаза могли отображать правду. — Я давно передал эти полномочия Хроме. Она, собственно, сейчас изгоняет бесов из особняка Савады. В мафии я лишь для того, чтобы сокрушить её, когда настанет время. — Мукуро поднялся, направившись к своему месту. — Друзей держи при себе близко. — А врагов ещё ближе, — закончила Лина. — Верно, — резко развернувшись, довольно, но сдержанно кивнул иллюзионист. Будто разряженный грозой воздух, рядом подул колючий поток. Прямо над плечом Аделины из синего дыма материализовался чеширский кот с грустным лицом, что подперев щёки ладонями, невесомо повис над плечом Санторо. — Не верьте этому Безумному ананасовому шляпнику. Он убьёт вас, как только получит желаемое. — Тебе не идет быть Чеширом, ты ведь даже улыбаться не умеешь, — ядовито кольнул Мукуро в отместку, пристраиваясь на своё место. — Неправда, в душе я ржу над всеми вами. — И крутанувшись вокруг своей оси, Фран вновь исчез, лишь для того чтобы появиться за спиной своего учителя и схватить того за хохолок. Материализовавшийся в руке Рокудо трезубец прошёл сквозь воздух, не успев настигнуть исчезнувшего Франа. — Вот Бел — прирожденный чешир, — подумала про себя Лина, а вслух сказала: — Эта иллюзия ведь создана для того, чтобы Вария не смогла услышать наш разговор. — Учитель, а она не такая глупая, какой может показаться, — раздался отовсюду и в то же время ниоткуда голос Франа. Лина запустила руку в карман платья, карты остались на месте, глянцевая поверхность успокаивающе лизнула кожу, будто в придуманной ей самой поддержке. Но кое-что всё же её мучило. И если Рокудо не врёт, то его можно считать независимой нейтральной стороной в этой «войне», а значит, она может попытаться найти у него ответы. Без колебаний Санторо достала карты, расправив их веером, серьёзным тоном обратившись к Мукуро: — Я помню, на собрании Вонголы Гокудера Хаято заявил, что у вас есть три кольца ада. Мне нужна ваша консультация как обладателя паранормальной силы. Эти карты, есть ли в них присутствие пламени Тумана? Мукуро сдержанно улыбнулся и поманил указательным пальцем, вот только не Аделину, которая по инерции привстала, решив, что он зовет её, а карты. Арканы выстроились в ряд, и покачивая плоскими боками, направились по воздуху через весь стол, складываясь обратно в стопку, но уже в руке иллюзиониста. Как только колонна собралась вместе, иллюзионист расправил колоду, с видом профессионала чуть прищурив глаза, словно сканируя объект изучения. — Фран, — позвал он ученика. Мальчишка материализовался из синей дымки в образе кота. Ученик, лёжа на спине, запрокинул голову назад, подхватил со стола, извивающуюся вафельную трубочку. — Твоё новое домашнее задание на сегодня. Что ты думаешь об этих картах? Зажав вафлю меж губ, будто сладкую сигарету, ученик Рокудо потянулся за картами и, раскрыв колоду, недолго изучая её, собрал обратно. — Они прокляты, учитель. — Умничка, вместо тройной тренировки, пройдёшь сегодня двойную. — Вы как обычно само воплощение милосердия. — Прокляты? — ошарашено переспросила Санторо. Она бы меньше удивилась, если бы он заявил, что они сотканы из тумана. — Верно. Эта вещь проклята. Но это не значит, что в ней находится туман. Его я не ощутил. Однако они могли быть прокляты как кольцом ада, так и простой отрицательной энергетикой. — Что-то вроде сглаза? — Можно сказать и так. Иными словами, я не могу утверждать на сто процентов, что их проклял владелец кольца ада, но и не могу этого отрицать. Всё, что я могу тебе посоветовать, — избавиться от них от греха подальше. — Странно, потому что мне казалось, что эти карты наоборот приносят мне удачу. — Это ты так думаешь, возможно, даже под действием проклятия. Мукуро запустил шлейфом карт в Санторо, и Лина, протянув ладони, приняла своих верных спутников. — Так что вы сейчас ищете? Как «часть Вонголы», тем более приютивший вас, имею я право знать, с чем связываюсь? — Сама не знаю, что мы ищем, — Лина спрятала карты и пожала плечами. — Мы нашли сломанные часы с застывшим временем и надписью «Время — это змея, кусающая собственный хвост». Вария проверила их, эти числа не координаты, не код, не номер телефона. Бел их даже складывал, вычитал, умножал и делил, но это ничего не дало. — Часы — это время. Время — это змея, кусающая собственный хвост. Но время может измеряться не всегда в часах. Что если стрелки, указывающие на остановившемся времени, не координаты? А дата? — Дата? — Какое время они указывали? — 14 часов 11 минут 08 секунд. — Допустим часы — число, минуты — месяц, а секунды — год. 14 ноября 2008 года. Было ли нечто примечательное в этот день? Санторо растерянно покачала головой, прошло восемь лет, сосредоточиться на определённой дате не так просто. Отец вёл личный дневник, но он остался в поместье у покойной тетки Изабель, возможно, прочти она записи, и смогла бы найти нужную ниточку. Но в данной ситуации это план невозможный. — Не припомню ничего примечательного. Я как обычно слонялась запертая по поместью, а отец химичил в подвале своей лаборатории. — А что если мы воссоздадим этот день? — В смысле? — На собрании Вонголы я и Мармон уже проделывали с тобой этот трюк, чтобы воссоздать события дня свадьбы. Я могу влезть к тебе в голову, чтобы воспроизвести 14 ноября 2008 года. — То есть вы будете копаться в моей голове? — уточнила Лина. — Не более, чем ты позволишь, — примирительно поднял руки иллюзионист, а в глазах играл лукавый свет предвкушения. — Это всего лишь теория. Но почему бы её не проверить, пока Вария будет заниматься своей? И правда, терять ей было нечего. И Санторо дала добро. Мукуро победно улыбнулся, и под индиговый огонь в иероглифе глаза стол медленно проваливался в расколовшееся пространство из бескрайних красок зелени и неба. Лина прикрылась от падающих осколков неба, прижавшись к столу. Ласкающий тёплый ветер исчез вместе с ощущением падения на стуле. Вдалеке доносились шумные голоса спорящих варийцев. Лина медленно приподнялась, озираясь вокруг — гостиная, в которой они трапезничали. За столом сидели только она, Мукуро и Фран. М.М. убирала уже пустующие тарелки. Что из того, что она видела было правдой, а что иллюзией? Знал только хозяин собственной реальности. — У тебя болит голова, и тебе нужно выспаться, — а рукой указал в сторону, откуда доносились голоса элитных киллеров. Санторо не пришлось долго уверять в подлинности разболевшейся головы. Вария, явно считая её ходячим проклятием, настаивать идти с ними на поиски даже не думали. Занзас только испепелил её предупреждающим взглядом не делать глупостей, явно заподозрив подвох, но ничего на это не сказал. И как только комнаты наконец-то погрузились в привычную тишину, с наполненным азартом и предвкушением Санторо влетела в гостиную, где её терпеливо ждал иллюзионист, стоя у окна, и Фран, вверх ногами лежавший на диване и читавший комикс. — Я готова в путешествие в прошлое! — Приятно видеть твой настрой. Но хочу предупредить, что иногда твоё подсознание может сыграть злую шутку и выйти из-под контроля, поэтому старайся меня слушаться, очистить свой разум от лишних мыслей и эмоций. И думай только о дате. — Мукуро приглашающе похлопал по дивану, устроившись рядом. Фран даже не думал двигаться, в гости в голову не напрашивался, но тем не менее и не покидал места медитации. Расслабившись насколько это возможно, Лина заправила пряди за уши, и усевшись по-турецки, смежила веки. Ни о чем не думая, ни за что не цепляясь. — Представь, что ты находишь в пустоте. Нет ничего, ни света, ни тьмы, ты не имеешь ни веса, ни формы. Ничего. И в этой пустоте есть только числа, 14.11.08. Думай только о них. Вкрадчивый голос убаюкивал, мышцы расслабились, словно её душа действительно покидала тело, медленно выходя из тяжёлой оболочки. И лишь пальцы иллюзиониста, словно невидимые иголки, удерживали её сознание в руках с холодной кожаной материей, легонько давя на виски. Нет ничего, лишь числа. Свет и тьма исчезли, отпустив её в небытие. Лина потеряла собственное тело, провалившись назад, ожидая упасть в объятья иллюзиониста, но вместо этого просто исчезла. Не было ни низа, ни верха, лева или права. Была лишь она и числа. Свет неярким проблеском просачивался в пустоту, будто утренние лучи, колющие смеженные веки. Лина открыла глаза, очутившись в просторной гостиной. Но не у Кокуе. Нет, здесь свет мерцал в пастельно-светлых тонах и богатой хрустали люстры. Она дома. В их первом поместье, до трагедии с пожаром и гибелью отца. На небольшом буфетном столике стоял календарик, на котором цветным квадратиком выделено 14 ноября. Год 2008. В смежной комнате раздался заливистый хохот — тот, который она слышала так редко, но помнила каждый день, когда отец смеялся. Редкость, которую он позволял себе чаще всего в полном одиночестве. Отец стоял у окна, в руках покоился меч, чьё лезвие блестело в ярком свете солнца, он осторожно крутил его, рассматривая со всех сторон. — Отец, — позвала Лина. — Он тебя не слышит. Санторо подпрыгнула от неожиданности. Рядом как ни в чем не бывало с непритворным любопытством, лукаво улыбаясь, Мукуро осматривал комнату, будто покупатель, не признающий вкусовые предпочтения предыдущих хозяев. — Что вы делаете в моей голове?! — Не мог же я тебя бросить на произвол твоего прошлого, — пожал плечами иллюзионист. — Учитель, просто признайте, что вам нравится копаться в чужих мыслях. Теперь встрепенулась не только Лина, но и сам Рокудо, прошипевший: — А ты что тут забыл? Забравшийся на спинку кресла Фран почесал в ухе и перевёл меланхоличный взгляд на подбоченившуюся Санторо. — Я подумал, что у Синьоры Помидоры в голове будут бегать маленькие злые помидорки. Но ошибся, здесь только мужик с катаной и младенец в пафосном костюмчике. — Младенец в пафосном костюмчике? — заинтригованный Рокудо обошёл кресло, на котором сидел не только Фран, но и тот, кого туманник ожидал меньше всего увидеть в воспоминаниях Лины. — Аркобалено Реборн? Услышав имя репетитора Савады, Лина юркнула к Мукуро, не понимая, как странный младенец может быть тем самым элитным киллером. — Эм, вы уверены, что это тот самый Реборн? — Собственной персоной в своей бывшей форме аркобалено. — Ого, когда мне говорили, что проклятие их превратило в детей, я не думала, что всё было настолько серьёзно. Но что он здесь делает? — Реборн, — гости в подсознании Санторо вздрогнули от чугунного голоса отца Аделины. Альберто, сложив катану в ножны, расположился в кресле напротив. Из пристроенной катаны на коленях, специальным ювелирным приспособлением он доставал драгоценные камни из эфеса катаны. — Я понимаю, что вы не занимаетесь сейчас наёмной работой. Но мне нужен человек, занимающий нейтральную позицию от нашей семьи. Чтобы спрятать одну важную для меня вещь. — Как интересно, — прокомментировал Мукуро. Два драгоценных камня извлеченных из эфеса отправились в конверт, рядом с которым лежал кусочек пергамента с японскими кандзи. Мукуро присел на корточки рядом, считывая послание. — Что там? — поинтересовалась Лина, выглянув из-за плеча. — Что это за иероглифы? Китайские? — Японские. «Когда случается что-то необычное, наивно утверждать, что это — тайна, или предзнаменование каких-то будущих событий… Знамения имеют место лишь в глазах смотрящего». — И что это значит? — Папа, ты звал меня? — О, а вот и маленькая помидорка. Фран дразняще ступал прямо перед вошедшей Аделиной, успевая при этом не столкнуться с ней нос к носу. — Теперь у меня есть прямые доказательства, что вы крашеная. — Аделина, мне нужно, чтобы ты запомнила сегодняшнее число и этот текст. Он ключ к моему Наследию, на тот случай… неважно. «Когда случается что-то необычное, наивно утверждать, что это — тайна, или предзнаменование каких-то будущих событий… Знамения имеют место лишь в глазах смотрящего». — Опять? — возмущённо прошипел еще неоформившийся подросток, скривив порванные губы. Пресловутой привычкой было рвать их во время просмотра фильмов или кусать во время чтения. Лина закатила глаза и, резко развернувшись, попыталась убежать. Но отец подорвался с места, уронив катану, и схватил дочь за костлявый локоть. — Когда-нибудь всё это не будет иметь никакого значения! Лина, но сейчас ты нужна мне здесь! Из кармана джинсов молодой Санторо выпала колода игральных карт. Слова утонули в помехах. И словно завороженная, Аделина настоящая медленно ступала к ним, опустившись на корточки. Слова искажались с каждым взмахом ресниц, как и пространство, постепенно сворачивающееся в скрученную спираль. — Учитель, плохо дело, ассоциации… — Аделина, стой! Мукуро поздно попытался перехватить Санторо, девушка дотронулась до карт, ставших от её прикосновений окропленными кровью. Фран подскочил с кресла, запрыгнув на спину Аделины. Детский плач разорвал пространство, встрепенувшаяся Аделина обернулась, но Мукуро, будто вытянувшуюся нить, оттолкнуло назад. Или же её тянуло в сторону от него. Хлопок толчка почти сбил её с ног, свет померк, сменились декорации. Тусклый свет ночника, пятна крови на картах, и плачущая девочка на ковре. Аделина присела на корточки, слезы наворачивались на глаза, будто боль передалась ей вместе с детским криком. Вновь дотронувшись до карт, её отбросило новым толчком. Теперь она стояла в лаборатории отца. Альберто возвышался над двумя фигурами детей и водил рукой над их головами. — Чтобы не играла На разбитых камнях Огненного Рима. — рука легла на русую макушку маленькой Аделины. — Что же, со мной пойдёт Лина. — Нет, нет, пожалуйста, возьмите меня! — рядом стоящего мальчишку подхватил под грудь дородный охранник. Ребёнок сопротивлялся и продолжал истошно кричать. Молотя воздух маленькими кулачками. — Вы не посмеете! Не трогайте Аделину! Возьмите меня!!! Маленькая Аделина, держась за руку отца, отдалялась к двери закрытой лаборатории, всё ещё растерянно хлопая редкими ресничками. Разные двери одновременно скрыли двух детей. Аделина обернулась, очутившись в закрытых стенах до ужаса белой комнаты, в которой её кровь, собираемая в иглу шприца, смотрелась противоестественно, нереально. — Папа просто возьмёт твою кровь на анализы. Ничего страшного. Возьми пока что поиграй в свои карты. Санторо попыталась перехватить карты, к которым тянулась маленькая Лина, а дотронувшись, уже очутилась в длинном коридоре. Зелёная дорожка ковра, на которой, словно следы зверя, хаотично лежали игральные карты, вела к отдаляющимся двум мужчинам, волочащим за руки и ноги худощавого мальчика. — Вы не поступите так со мной! Дядя Альберто!!! Аделина — моя сестра, я её семья, вы не отдадите меня! Клянусь, когда-нибудь я убью вас! Я убью вас всех!!! За что вы так поступаете так со мной? Истошный вопль угас за захлопнувшейся входной дверью. Слёзы бежали по щекам, боль раздирала грудную клетку, чужими просочившимися эмоциями. Её раздирало на части от собственного вырвавшегося крика, и даже её ладошки, ставшие по-детски маленькими, сжимающие уши, не могли заглушить собственный вопль. — Синьора Помидора! Синьора Помидора! — пытался докричаться навязчивый голос Франа за спиной. А голос отца продолжал терзать её вспышками хаотичных воспоминаний, что били то пощечинам, то вспышками операционных ламп. — Я сделаю тебе небольшую операцию, ты уснёшь всего лишь на час, а проснувшись, увидишь, что это всё не будет иметь никакого значения, — заверил добродушный голос из-под медицинской маски. — Выпей таблетки, Аделина, и вся боль уйдёт, все эмоции и воспоминания не будут иметь никакого значения. — Рука в зелёной медицинской перчатке ласково погладила её по макушке, когда Аделина будто сама только что послушно выпила безвкусную таблетку. — Это всё не имеет никакого значения. Этот мир не имеет значения, Аделина. Поэтому не терзай себя лишними эмоциями и воспоминаниями, — исказился голос вместе с лицом, свернувшимся в воронку. — Синьора Помидора, зацепитесь за мой голос, иначе вас затянет ещё сильнее! Снова резкий хлопок и толчок. Аделина вскрикнула, упав назад, приземлившись на этот раз на мягкую обивку дивана. Рокудо Мукуро возвышался, обеспокоенно рассматривая, словно доктор, проверяющий только что вытащенного из развалин пострадавшего. Фран сидел рядом, вцепившись в шею Аделины, что больше напоминало попытку удушения вместо объятий. — Что это была за чертовщина? — Тебя засосали ассоциации. Я ведь говорил, что с подсознанием нужно быть осторожным. — Вы тоже это видели? — Увы, — раздосадованно вздохнул Мукуро, — меня выбросило из твоих воспоминаний. А вот Фран успел зацепиться. — Если бы я за вас не зацепился, вас бы затянуло дальше и вы могли стать овощем, навсегда уйдя в себя. Лина нервно вибрирующим смешком рассмеялась и сгребла Франа в объятья, прижавшись щекой к яблоку на голове мальчишки. — Ты в курсе, что ты самый настоящий рыцарь! Маленький мафиозный рыцарь, спасший меня! Проси теперь, что хочешь! — Даже поцелуй в щёчку? — почесав покрасневшую щёку, застенчиво поинтересовался мальчишка. На что Санторо потянула иллюзиониста за щёку вместо поцелуя. — А тычок в бочок не хочешь? — Если хочешь, можем повторить сеанс, — предложил Рокудо. — Нет! Не слишком уж радужная перспектива после ваших сеансов стать овощем. Этого будет достаточно. Тот текст — следующая подсказка. Как только многострадальную щёку Франа отпустили, молодой иллюзионист подскочил, ударив кулачком в раскрывшуюся ладошку, провозгласив, словно на него нашло озарение: — После всего случившегося, я считаю стоит принять Аделину в наш фруктово-ягодный отряд. — И схватившись за яблочко на голове, прокричал: — Абракадабра! Синий туман окутал головы Мукуро и Аделины. — У меня на голове ананас? — праздно поинтересовался Мукуро и без ответа прекрасно зная, что так оно и есть. — А у меня помидор? — глаз Лины дернулся, а разящий палец направился в бок мальчугана вместе с вилами трезубца Рокудо. Причитающий и уносящий ноги Фран выскочил из гостиной, потирая пятую точку, недооцененный своими заслугами.