***
Лина ещё раз убедилась, что штаб Мильфиоре больше походил на огромную корпорацию, занимающую исполинский бизнес-центр. Нашла она тренировочную площадку иллюзиониста Юни после не короткого променада по лабиринтам. Теперь Штаб Варии не казался ей лабиринтом-ловушкой, а скорее вполне себе таким скромным поместьем, по сравнению с вычурной помпезностью Мильфиоре. Двери автоматически открыли свой хромированный зев, пропуская Санторо на площадку. С верхнего яруса балкона открывался вид на простор открытой секции, где проходила завораживающая тренировка. Синее пламя Тумана, казалось, пропитывало каждый сантиметр, его скользкий колющий мистический морозец пробирал до костей, парализуя змеиным ядом. Санторо действительно смотрела на схватку внизу как загипнотизированная, от всего сердца завидуя, что у неё нет пламени Тумана. Ибо она была заворожена и очарована способностями этого атрибута теперь ещё сильнее. Иллюзии царствовали в этом месте, призывая и студёный холод и адское пламя, сопровождающие фехтовальную битву. И уж кого она ожидала здесь увидеть меньше всего, так это Суперби Скуало. Интересно, кто кому именно бросил вызов? Наверное, если Лина спросит напрямую, то лишится языка. В деле она видела Капитана впервые и теперь больше восхищалась, чем боялась его способностей: Скуало спокойно отражал элегантные атаки четырех мечей Генкши. — Ну вот, теперь хочу не только Туман, но и фехтовать научиться, — понуро опустив голову, Лина присела на корточки, тем самым неосознанно увернувшись от очередной выросшей ледяной глыбы иллюзии. Когда лязг мечей стих вместе с юрким топотом, Лина выбралась из своего укрытия и, удостоверившись, что «сражение» закончилось ничьей, ринулась к лестнице. Направляющийся Капитан, увидев приближающуюся язву Санторо, недовольно сморщился, едва не поперхнувшись водой. — Врой, ты кого черта здесь забыла? — Решила подышать морозным воздухом в знойный весенний день. Суперби криво улыбнулся, как-то странно осмотрев, будто после предложения Бьякурана у неё вырос хвост. Санторо же, заприметив приближающегося Хранителя Юни, включила всё возможное обаяние, натянув просящую улыбку. — Вы ведь Генкши? Хранитель Тумана Юни? — Верно. А ты?.. — вложив последний меч в ножны, мечник скептически оглядел проникшую незнакомку, оглядывающуюся на поднимающегося Капитана, который искоса за ними наблюдал. — Я Аделина Санторо. Юни сказала, что я могу с вами поговорить. Мне нужна консультация хранителя Тумана. Точнее… — и как можно тише, чтобы Скуало точно не услышал, добила: — владельца кольца Ада. Генкши прищурил и без того узкие глаза, явно не доверяя вторгнувшейся в его владения незнакомки, но оценив сложившуюся ситуацию, направился к лестнице, коротко бросив: — Идём. Уже спустя пять минут Санторо сидела в одной из комнат, вероятно, предназначенной для отдыха, с восхищением смотря на напротив сидячего мечника, покручивающего меж пальцев Карты Таро. Её так и поддевало спросить, а нельзя ли заменить своё пламя на другое, но вопрос казался таким глупым и наивным, что Лина оставила его при себе. — Эти карты прокляты, — вынес свой вердикт Генкши, положив колоду на столик между ними. Те же слова, что произнес и Рокудо Мукуро. Мнение хранителя Джессо, ничем не отличалось от хранителя Савады, а лицом заинтересованным он не был. — А что значит это проклятие? Что-то вроде: я умру, если я буду всегда носить их при себе? — Это всё стереотипы о слове «проклятие». В данном случае проклятие может действовать и служить разным целям. Они могут, конечно, приносить неудачу, но не думаю, что кто-нибудь пустился бы на такую мелочную причину. — Рокудо Мукуро посоветовал мне их выкинуть… — Почему тогда не выкинула? Это самое разумное решение. — Мечник устало потёр шею, размяв мышцы. Лина, прихватив колоду обратно, раскрыла их веером. Сердце сжималось от одной мысли избавиться от них. А ведь это и правда самое разумное решение. — Не знаю, я к ним привязалась, и как будто что-то не даёт мне их выкинуть. — Внутри будто перемыкает щелчком переключателя? — Верно! — энергично подтвердила Лина. — Это всё часть действия карт. Избавься от них от греха подальше. Это всё? — Нет. Есть кое-что ещё. — Не зная, с какой лучше подойти стороны, Лина перевела взгляд на кольцо с черепом на среднем пальце Тумана. И неуверенным гнусавым голосом заставила из себя выдавить вопрос, волнующий с той минуты, когда она узнала о существовании Франческо Гвидо. — Это правда, что владельцам кольца ада уготован ад? — Откуда такой острый интерес к кольцам ада? Ты ведь не Туман, — констатировал мечник и, расслабленно откинувшись на спинку дивана, закинул ногу на ногу. — Научный интерес. Выждав паузу, Генкши вздохнул, изучая собеседника острым впивающимся изумрудным взглядом. И нехотя цокнул языком: Санторо упрямо ждала ответа. — Кольцо Ада подпитывает силы владельца, безусловно увеличивая их. Но что касается сделки с адом, это отдельная тема. Это правда в какой-то мере, благодаря кольцу можно получить особенную силу, которая будет медленно высасывать душу. Чем могущественнее сила, тем серьёзнее последствия. Интересно, а сам Генкши пошёл на такую сделку? А Рокудо Мукуро или Фран? Ведь они тоже владельцы силы, и наверняка жадные до неё. И о чём только думал Франческо, подписываясь на "сделку с дьяволом"? Ради чего такие жертвы, если он осознает последствия? — А можно развить у себя пламя Тумана? — Пламя — это ведь не украшение, которое ты выбираешь. Оно — часть твоего характера, твоей сущности, тебя самой. Развить его никак нельзя, оно просто часть тебя, но это не значит, что одно пламя может быть единственным. Я помню, что один из хранителей Савады Тсунаёши может управлять сразу четырьмя атрибутами. Лучше тебе проконсультироваться у него. Если меня не обманывают мои глаза, ты либо Облако, либо Дождь. — Как вы догадались? Нечто похожее на тень улыбки легло на губы мечника, но он лишь повернулся в сторону двери. — Рад был поболтать, но Бьякуран-сама не будет рад, если я утомлю его гостью. Поняв, что её только что деликатно послали далеко в… свои покои, Лина поблагодарила, бросив заодно и скромные слова восхищения увиденной битвой, и направилась уже по более-менее знакомому маршруту обратно. Проходя по коридору мимо открытого окна, Лина достала из кармана юбки карты, и с тоской прогладив по глянцевой поверхности, зажмурилась, со всей силой зашвырнув колоду в открытое окно. Ветер унёс карточный мерцающий дождь с высоты птичьего полёта, рассеивая их в далёкие просторы. — Давно пора было это сделать, — попыталась уверить себя Лина, но сердце болезненно сжалось. Она выкинула единственную вещь, про которую могла сказать «моя». Санторо вернулась в покои, открыла дверь, прошла мимо кровати к окну, чтобы приоткрыть немного окно, резко попятилась назад, и округлившимся глазами, развернув голову, уставилась с не читаемым ужасом на лежащие карты Таро у себя на постели.***
В комнате стояли трое, окружив скромное ложе Санторо — Занзас, Мармон и сама Аделина, оккупировав кровать над скромно лежащими на покрывале картами, и смотрели на те, как на обнаруженную бомбу, действие которой активизируется через одну минуту. Не выдержавший молчание только что прибывший Аспер, эмоционально вскинул руками и злобно воскликнул: — Я же говорил! Говорил, что выкидывал их тогда! А вы меня не слушали! Карты сами появились! — Ты уверена, что точно их выкинула? — Занзас всё ещё мало верил в тот бред, который проорала ворвавшаяся Санторо, пока босс наслаждался дегустацией местного, но по его меркам скромного бара. Аделина ввалилась в комнату, ошарашенная с выпученными глазёнками, свалилась на ковер и, схватившись за его руку, как бы мужчина ни пытался отпихнуть взбесившийся мусор, судорожно указывала на дверь и причитала: «Карты!!! Карты сами вернулись!!!» — Выкинула! В грёбаное открытое окно! — Ветром занесло, об это ты не подумала?! Аделина, раскрыв от возмущения рот, издала свистящей стон и, пройдя к окну, указала, что оно наглухо закрыто. Тогда Босс пришёл к одному единственно верному решению в данной ситуации, да и вообще в жизни. Собрал пламя ярости в руке и со скучающим видом, не прилагая усилий, запустил в кровать. Хлопнувший взрыв от столкнувшегося пламени и ни в чем не повинной мебели разбросал щепки, охваченные горячим потоком, по всей комнате. Мармон едва успел пригнуться, прикрыв голову руками. А вот Санторо, задетая маленьким огоньком, пришлось срывать с себя кофту, оставшись в одном бюстгальтере. — Ты с ума сошёл! Занзас! — полным осуждения голосом на грани истерики заверещала Лина, пригладив кудряшки за уши. — Думаешь, Бьякуран будет рад уничтоженной мебели? Мы в Мильфиоре, а не в Варии! Здесь не принято херачить мебель и стены направо и налево! — Если бы ты не выёбывалась со своими картами с самого начала, кровать бы стояла на месте, — окинув растрёпанную и разъярённую Санторо, нервно приглаживающую то и дело выбивающиеся пряди самым презрительным взглядом, хмыкнув про себя её полуобнажившемуся виду, Занзас уже собирался направиться на выход. Вот только истеричный смешок Мармона с последующим комментарием, заставил встрепенуться даже босса: — Савада меня подери! Лина хотела колко подметить, может, он имел в виду Сатану, а не Саваду, но вспомнив, что для Варии это один хрен, прикусила губу. Да и не до этого было. Глаза полезли на лоб от увиденной картины. Но разрушенных спалённых останках в целости и сохранности в том же первоначальном виде, будто их не то что пламенем жгли, а даже с места не сдвигали, лежали карты Таро. — Эти карты прокляты!!! — воскликнул Аспер. Теперь у Лины имелось три вердикта. — И прокляты они привязанностью к тебе, Санторо! — Мармон угрожающе указал на вспыхнувшую краской Аделину и процедил не менее злобно: — Пока не помрёшь, от них не избавишься! — Ладно, я овца и ходячее проклятие. И где мне теперь спать? — скрестив руки на груди, Лина сконфуженно замялась на месте, не в силах поднять взгляд на босса. — О, можешь за это не переживать. Ты ведь теперь будешь делить ложе с Бьякураном, — процедил сквозь зубы босс, надменно смотря с вызовом на опешившую девушку. — Я… я... — В смысле Санторо будет делить ложе с Бьякураном? — встрял Мармон, заметно успокоившись. — Мусор, свободен! — рявкнул Скариани, указав на дверь. Иллюзионист, многозначительно хмыкнув, что-то для себя отметив, хлопнул дверью, ретировавшись от греха подальше. — Это не решает проблему, где мне теперь спать. — В моей кровати. Лина удивлённо изогнула бровь, непроизвольно на губах всплыла лукавая улыбка, а Занзас угрожающе двинулся, заставив отступить назад. — В смысле? — С этой минуты ты будешь под моим личным постоянным наблюдением. — Лина столкнулась с подоконником, прижатая разгорячённым телом босса, а мужчина, наклонившись к уху затрепетавшей от близости Аделины, чуть повернулся, губами едва прикасаясь к виску. — Постоянным — это насколько постоянным? Вплоть до чего? — дрогнувшим от волнения голосом поинтересовалась Лина. — Вплоть до коротания ночей в одной кровати и принятия одной ванны. — Н-но… разве это не будет выглядеть странным? — Ты ещё скажи, что тебя что-то не устраивает, — отстранившись с вызовом и иронией Скариани взглянул в блестящие хитрыми искрами глаза. — Нет, то есть да, нет. Чёрт! Вам что же, самому не будет противно коротать всё своё время с, цитирую: «жалким мусором, не достойным вашего уважения»? — Как-нибудь переживу это ради блага Вонголы. С сардонический усмешкой босс, оттолкнувшись от подоконника, хлопнул дверью, оставив Санторо наедине с развороченной мебелью и проклятыми картами. День пролетел настолько быстро, что Аделина не заметила, как сгустились сумерки. Осталось всего пять дней на раздумия предложения Бьякурана, но думать об это сейчас хотелось в последнюю очередь. Так и не поняв, на полном ли серьёзе Занзас сказал, что ночи они теперь коротают вместе, или просто решил потрепать нервы, а заодно и проверить реакцию, но на всякий случай Санторо направилась к его покоям. Но карты оставила в своей комнате. Теперь Аделина их больше боялась, чем покорно предоставляла вершить им свою судьбу. Стоя у дверей покоев босса, Лина круто развернулась обратно, вот только увидев приближающегося Скариани, поняла, что отступать теперь поздно. А он, окинув её фирменным взглядом, говорившим лучше любых слов, открыл дверь, но не закрыл. — Ты там приросла к полу? — Я… я думала, что это была шутка. — Аделина почти на цыпочках прошла внутрь, окинув нескромное ложе — что же Бьякуран явно позаботился, чтобы гости были довольны. — Ни черта, — без тени улыбки огрызнулся мужчина, расстёгивая рубашку. — Мне это расценивать как предлог просто снова затащить меня в постель? Если это так, могу предложить вызвать эскорт, а я могу переночевать и у… — Дай угадаю, будущего мужа? — с издёвкой процедил Скариани, уже сбросив рубашку и принявшись за ремень брюк. Заворожённая картиной того, как он спокойно обнажается перед ней, точно спать в одной постели для них обычное дело, Лина отвела взгляд, поджав губы. — Может и так. — Раздевайся и ложись. Если бы я и захотел тебя трахнуть, то вряд ли бы спрашивал твоего мнения. — Именно, — чувствуя, как закипает гнев, передразнила Санторо в той же манере пренебрежительного тона: — Точно так же, как и я не буду спрашивать твоих брачных советов. — И дрожащими от злости пальцами принялась стягивать одежду. — Брак с Бьякураном — выгодное предложение! — Ну конечно. — Я буду защищена, у меня будет своя крыша над головой! — Утешай себя. — Я стану Аделиной Джессо, нарожаю ему альбиносов с васильковыми глазами. — А ещё отдашь ему наследие, с которым мы ебёмся уже почти четыре месяца. Аделина сбросила юбку и в одном белье, не глядя на уже расположившегося в постели мужчину, юркнула под одеяло, отвернувшись к нему спиной. Занзас был прав, она понимала это, но не хотела признавать. Многие семьи, наверняка узнав, что Вонгола одобрила продолжение поисков наследия, разгорячились идеей заполучить их себе, а самый идеальный способ без крови и жертв — взять в законные жёны наследницу. — Ничего, когда-нибудь и тебя заставят жениться. Не обольщайся. — Я похож на идиота, чтобы окольцовывать себя? — едва не захохотал Скариани, подперев голову руками. — Да я лучше поцелую толчок, чем позволю себя женить на какой-нибудь пустоголовой алчной шлюхе. Аделина решила не возражать. Сама о прелестях замужества не лучшего мнения. На удивление комментариев больше не последовало. Ей даже показалось, что босс уснул, она слышала его мерное дыхание. Сильнее укутавшись в одеяло, Санторо пыталась не думать о том, что лежит всего в несколько сантиметрах от человека, под которым не прочь бы оказаться снова. К тому же её всё ещё морозило с прошлой ночи. Да и мысли не переставили терзать ум. Даже если она согласится на предложение, то что дальше? С попыткой представить себя в постели с Бьякураном Лина хрюкнула от смеха, но вовремя заткнула рот, чтобы не будить Скариани. А после того, как воображение начало рисовать её пузатую и рядом целую ораву альбиносов с её глазами, Санторо и вовсе поняла, что от всех представленных ужасов теперь точно не уснёт, и принялась вертеться в кровати, как шашлык на шампуре. Повернувшись в очередной раз к Занзасу, когда в окно из-за облаков выступил свет луны, она невольно залюбовалось мужчиной. Последний раз спящим и таким умиротворенным она видела его в мотеле, где всё и началось. Только сейчас он не морщился и не бредил от яда, и чуть наклонив голову в бок, перебросив одну руку через грудь, тихо спал. Во сне так и не подумаешь, что одним мановением руки этот человек способен спалить человеческую плоть дотла. Аделина на этот раз представила себя в роли невесты Занзаса и, закрыв лицо руками, улыбнулась своей глупой мысли. Уж в таком браке она точно долго не выживет. Посмеявшись над самой собой, Санторо подперла рукой щеку и, продолжая изучать мужчину, легонько дотронулась до шрама на плече. Перья защекотали подушечки пальцев. А что если украсть одно на везение? Будет через лет десять вспоминать о своих приключениях и кичиться, что украла перо у босса Варии. Не увидев сопротивления, Лина осмелела и тыльной стороной пальцев погладила щеку, кольнувшую щетиной. — Заметь, я тебя первый не трогал, — нисколько не сонным голосом отрезал Занзас, но глаз не открыл. Лина одёрнула руку, будто ошпарившись огнем, но оправдываться даже не думала. — Откуда они у тебя? Шрамы. Занзас всё-таки открыл глаза, даже нахмурился, явно пытаясь понять, не ослышался ли он, или женщина и правда спятила. — А у тебя? — Что? — опешила Лина от спокойной реакции, чем от вопроса. — Откуда у тебя шрам на животе? Будто не сразу поняв, о чём он, Лина запустила руку под одеяло, дотронувшись до небольшого оставшегося рубца от детского шрама. Она и забыла о нем. Как-то никогда не зацикливала внимания. Шрам остался с детства после операции, проведённой отцом. Это было так давно, что Санторо уже и не помнила, зачем он ей её делал. — В детстве отец делал мне операцию, не помню, уже зачем. Ничего криминального. Но мне это польстило, не думала, что ты так пристально будешь рассматривать моё тело. Снова повисло молчание, Скариани перевернулся на бок, спиной к Аделине, оскорблённой тем, что её вопрос нагло проигнорировали, когда она снова открылась. — Я ведь ответила. — А я не обещал, что отвечу. — А вот Бьякуран бы ответил! Уж слишком её стали одолевать вспышки гнева, жар будто накатывал волной от одной точки, природу которой она не могла определить и заполнял всё тело. Она знала ответ на вопрос, может, не до конца верный, больше вычлененный из слухов. О конфликте тринадцать лет назад, неудавшемся перевороте, даже о том, что Занзас, возможно, был причастен к смерти сводных братьев. Если подумать, она лежит, возможно, с самым жестоким человеком в мире мафии, и ещё умудряется сетовать, что на её вопросы на отвечают. — От заморозки. Аделина вздрогнула, не ожидая услышать продолжение. Перевернувшись обратно, она уставилась во вновь поселившую темноту из-за вернувшихся туч. — Грёбаная заморозка, в которой я пробыл восемь лет, в которую меня заточил чёртов старикашка, возомнивший, что имеет право распоряжаться чужими судьбами. Всю жизнь морочивший мне голову, а в ответ засунувший меня в глыбу льда за то, что я пришел забрать причитающееся мне. Аделина молчала в немом ужасе, притаившись, боясь говорить, дышать и шевелиться. Ведь кто знает, выдай она своё участие, не убьют ли её как свидетельницу откровения? Почему Занзаса прорвало, Лина не знала, но в уме во всех красках начала вырисовываться картина, о которой она знала лишь слухи. Восемь лет в забвении. Что ей говорить о своем заточении. В своей тюрьме, в которой запер её отец, она могла хотя бы жить, а наказание Занзаса, пускай и за дело, казалось воистину бесчеловечным. Неужели нельзя было найти другого выхода? — А теперь я должен смотреть, как этот недомерок рушит Вонголу на пике её власти. Какую-то грёбаную мусорную свадьбу и то не смог провести без проблем, а теперь Вария, как карающий меч, должна подтирать за ним дерьмо. Лина знала, что он не был родным сыном Тиметео, из-за чего кольцо отвергло его, из-за чего не могла понять, зачем Вария вообще работает на Вонголу? Они ведь автономная организация. Так какого… — Почему… — голос дрогнул, и Аделина испугалась его, то ли на пробу ожидая реакцию мужчины, что она посмела подать голос. — Почему после всего ты продолжаешь помогать Вонголе? Вария ведь работает «под руководством Девятого», но всё это просто слова. Даже если так, Девятый ведь заточил тебя на восемь лет. Если бы такое сделали со мной, я бы, наверное, никогда бы не смогла… Простить? Лина не стала произносить этого вслух, и, скорее всего, правильно сделала. Повисло молчание. Санторо даже на локте приподнялась, пытаясь сквозь мрак вглядеться в силуэт, прикоснуться к Занзасу она сейчас не смела, всё ещё напуганная его откровением. — Ты всерьёз собираешься выйти за Бьякурана? Аделина вновь замерла. Будто и не было никакого разговора. А может, оно и к лучшему, лучше сделать вид, что ничего не было. Это, в конце концов, вошло у них в привычку. — Не знаю, — честно ответила Лина. — Это всё какой-то один большой пиздец, за которым я не успеваю. Он просто мчится на меня, а я стою как вкопанная и пытаюсь понять, что вообще происходит с моей жизнью. Наверное, я и правда беспомощный мусор, если даже не могу управлять ситуацией. И завалившись обратно, отвернулась, пытаясь совладать с вновь обуявшей дрожью. Боже, они просто разговаривают. В кое-то веки, не орут, не трахаются. Пускай многие диалоги односторонние — но уже прогресс. — Но ты можешь взять меня в жёны, тогда Савада точно не получит наследие, и останется ни с чем. А потом развестись и дать мне подзадник. Зажмурившись и прикусив губу, Аделина ждала чего угодно: что её выпихнут из кровати, шарахнут по голове, или просто пламенем ярости немного подпалят. Но Занзас захохотал, так заливисто и безумно, что Лине даже жутко стало, а не прелюдия ли это к её казни. Смех уже походил больше на припадочный, будто внутри что-то долго копилось и взорвалось в прорвавшемся хохоте. Наверное, Занзас в воображении представил эту нелепую картину во всей красе. И тяжело вздохнув, со свистом втянув воздух, Скариани смолк. Аделину болезненно схватили за плечо и перекинули на другую часть кровати, Занзас перевалил её через себя на бок, и, прижав одной рукой, так и не отпустил, уткнувшись подбородком в макушку. Уж лучше бы он ей пинка дал, тогда это было бы хотя бы естественным. А так Аделине приходилось гадать, какого подвоха ей ждать. — Больно… сжимаешь, — она попыталась чуть ослабить его хватку, но мужчина, размяв шею, хмыкнул на ухо, переходя на слишком интимный шёпот. — Ты ворочаешься, невозможно уснуть. Или лежишь так, или пиздуешь на коврик на полу. Санторо хватило выдержки не ляпнуть: «Или к Бьякурану в кровать», тогда бы её точно спихнули на пол. Спать вот так в обнимку с Занзасом казалось неправильным, чувствовать его дыхание у себя на макушке и тяжесть, не говоря уже о том, что он был горячий как печка. Хотя сейчас ей нравилось это тепло, уже не так трясло. Замявшись, неуверенным, неуклюжим жестом Лина пристроила ладошку рядом с его, пряча в кулаке сорванное перо, раз карты прокляты, так может хоть оно принесет ей удачу. И проваливаясь в сон, с тоской отметила для себя, что если бы Занзас предложил ей выйти замуж, пускай из расчётов на наследие, это было бы самое нелепое, комичное, но желаемое её наивным женским сердцем представление.