***
Весеннее солнце ласково светило над опушкой леса, что в величественных кронах скрывала две передвигающиеся фигуры, в непривычно деловых костюмах для лесного похода. Реборн и Лина вышли на чистое поле — заброшенное и укромное, оно идеально подходило для тренировок, где нет места посторонним. Аделина сбросила рюкзак и, размявшись, вышла на середину, полная энтузиазма и задора. — Так чем мы будем заниматься сегодня? Попробуем увеличить диапазон действия Франческо или отточим мою стрельбу? — Нет, сегодня ты займёшься практикой, а я понаблюдаю со стороны. — Пожёвывая соломинку, репетитор натянул поля шляпы на глаза, скрываясь от навязчивого солнца. — В смысле практикой? — Значит, это травоядное я должен избить? — отчеканил резкий грубый баритон. Аделина уже давно не подскакивала на месте от неожиданности и страха, но то, каким тоном были сказаны слова, заставило пробежать мурашки по взмокшей спине. Обернувшись на голос, Санторо едва не запищала на манер Тсуны, попятившись назад. Напротив в двух метрах стоял хранитель Облака Савады — сильнейший в Десятом поколении, человек, которому боялись бросить вызов даже самые отъявленные бойцы, Хибари Кея. Из всех хранителей в нём было больше всего азиатского — раскосые хищные глаза, но плавные черты лица с аристократической внешностью. То же в деловом костюме, никак не вяжущемся для тренировки, а уж тем более для сражения, Кея сделал несколько шагов вперёд, не вынимая рук из карманов. Реборн нашёл поистине ужасный способ её убийства. Девушка вцепилась в лацканы пиджака экс-аркобалено, прижавшись боком, как можно тише зашипев змеёй: — Он же меня убьёт одним ударом. — Не убьёт, мы договорились с Хибари, чтобы он бил в пятнадцать процентов своей силы. Максимум тебя очень сильно изобьют. — Максимум! — воскликнула Санторо, и тут же опомнившись, снова зашептала, всё так же прижимаясь к репетитору, боясь отойти от него хоть на шаг, ведь по сути он сейчас был единственным препятствием от машины убийства. — Он же смотрит на меня так, будто продумывает, с каким соусом меня лучше зажарить. — Хибари не просто сильнейший боец, но и Хранитель Облака. Кто, как не Хранитель Облака, может профессиональнее всего проверить твои способности? Реборн отцепил от себя пальцы-клещи, Аделина противилась и скулила, но киллер толкнул её навстречу смерти, а сам поспешил отойти на безопасное расстояние. Хибари не двигался, лишь лёгкий ветер развевал чёрные взъерошенные волосы. Под прицелом тяжелых серых глаз Санторо подошла чуть ближе, судорожно перебирая все варианты попытаться остаться в живых. — Нападай, травоядное. — А вы не хотите начать первым, а я подхвачу? — нервно рассмеявшись, попыталась отшутиться Лина. — Если я нападу первым, битва тут же закончится, — уголки губ Кеи мимолетно дрогнули. Он, наконец, вынул руки, но не на пользу Лины, под лучами солнца блеснула коробочка и кольцо. Надев кольцо и активировав вспыхнувший поток пламени, Хибари направил его в коробочку. Пламя плясало вокруг коробочки, не умещаясь в отверстие, такого сильного, бешенного и плотного потока она не видела даже у Занзаса. Кольцо раскололось, рассыпавшись на траву, и из коробочки вспыхнули тонфа. Колени затряслись скорее на инстинктивном уровне, Аделина попятилась назад, но опомнившись, дрожащими руками надела кольцо. У неё есть шанс, если она успеет усыпить Кею. Высвободив пламя, Лина вонзила его в коробочку. Хибари наступал. Сначала неспешно, но постепенно переходя на рысь. Наклонив стан, он точно хищник понёсся на неё, расправив тонфа. — Чёрт, чёрт, ну же Франческо, вылезай! Аделина не успела, Хибари всплыл перед глазами как больное наваждение, вскинул рукой и тонфой выбил из её рук коробочку, второй тонфой нанеся удар под дых. Санторо отбросило вперёд на несколько метров. Она упустила свой единственный шанс. Это тот случай, когда скорость решает всё, и ей следует вынести из этого урок. Хибари отбросил коробочку ногой в другой конец поля, неспешной ленивой походкой направившись к добыче. Аделина присела на колени, схватившись за ушибленное место. Ничего себе пятнадцать процентов силы, из неё будто душу выбили. — Лина! — Реборн присел рядом на корточки и ударил кулаком по плечу. — Слушай внимательно, дам совет лишь один раз. Твоё пламя Облако довольно плотное по сравнению с другими Облаками, как я тебе уже говорил, оно способно удержать даже пламя ярости при достаточной концентрации. Тонфа уж точно тому не исключение. Вложи своё пламя в карты, у тебя с ними сильная ментальная связь, как у Ямамото с его мечом, у Рехея с боксерскими перчатками, а Кеи — с тонфа. Карты могут стать не только твоим щитом, но и оружием, поняла? — Всё это время репетитор неотрывно следил за Хибари, передвигающимся слишком медленно, намеренно позволяя закончить им разговор. Аделина удивлённо взирая на репетитора, запустила руку в карман, нащупала колоду карт. А ведь правда, она уже использовала их раньше как оружие. Какая-никакая, а поддержка. Лина благодарно кивнула и, поднявшись, опираясь на колени, взглядом нашла коробочку. Ей нужно будет лишь добраться до неё, а для этого необходимо вынести атаки Кеи. Хибари ринулся вперёд, Аделина, вытащив колоду, швырнула её вперёд, выпустив из руки мерцающее фиолетовое пламя. Карты зажглись, облачными языками выстроившись в ряд, заблокировав удар Кеи. Они множились на глазах, расползаясь сотканными клонами сверху вниз. Хибари проскочил в сторону, на этот раз занеся удар сбоку, но завизжавшая от испуга Лина успела перенести щит. Кея наносил удар по облачной стене, выбивая один слой, но тут же Санторо множила второй, пятясь боком к кольцу. Но устав играться, Хибари выпустил цепи, и тонфа пролетели над головой, ударив Аделину рядом с виском со всей силы, прорывая щит. Карты заплясали хороводом вокруг уворачивающейся Аделины и атакующего Хибари. Оттолкнувшись, Аделина отпрыгнула назад от летящей прямо в её лицо чёрно-белой смерти, но резко вскинув рукой вверх и вперёд, Санторо направила несколько карт на Кею, виртуозно увернувшегося от атаки. Но Аделина, собрав силы, направила их на не ожидавшего такой прыти Хранителя Облака, для которого подобная атака всё равно была всего лишь комариным укусом. Но даже так, комариный укус смог оставить свой след и на хищнике. Карта лизнула краем щеку, оставив кровавый след. Серые, блеснувшие гневным огоньком глаза расширились, вторая карта попыталась ударить по шее, но Кея вовремя открыл воздушный поток на тонфа, и карты закружило в беспомощной пляске к небу. — Чёрт! — Аделина вскинула руки вперёд, призывая карты щитом, но слишком поздно — она использовала все карты для атаки, не оставив себе на защиту. Лицо Хибари приближалось словно в замедленной съемке. Так она и запомнила свои последние мгновения — блестящую серую радужку хищника и мелькнувшие перед глазами тонфа, перед тем как ударить по её подбородку со всей силой, отправляя в небо. Второй удар точно по правой скуле, и Аделина беспомощной куклой отлетела в сторону, прокатившись по земле кубарем. Карты, будто выпущенные стрелы, вонзились в землю, Кея, подхватив одну из карт, направился к лежащему поверженному телу. Реборн уже присел рядом, проверяя пульс потерявшей сознание Санторо. Кровь стекала из уголка губ, пачкая белую рубашку. Отодвинув нижнюю губу, репетитор, снял шляпу будто в знак проигрыша. — Кажется, ты выбил ей зуб. Кея ничего на это не ответил. Виртуозно вертя тонфа в руке с ловкостью циркача, парень спрятал оружие под пиджак и провёл по кровавым дорожкам на щеке и шее. — Во второй раз травоядная целилась в сонную артерию. Не думаю, что осознанно, скорее на инстинктивном уровне. — Значит, твоё мнение благоприятное? — со смешком уточнил репетитор. Хибари надменно хмыкнул, поющая на японском желтая птичка опустилась на его макушку, приветственно клюнув. — У неё плотное пламя, но отвратительная скорость. Как сонная муха. Не зови меня больше, если только не хочешь, чтобы я убил травоядную. — В следующий раз ты не отделаешь двумя царапинами, — кидая вызов, опасно оскалился репетитор, подхватив побитую на руки. — Ты обещал мне взамен бой. — Не сегодня, видишь же, что у меня часы репетиторства. — Савада разве не разыскивает её? — А ты ему доложишь? — Меня это не касается.***
Разбудил Аделину уже знакомый ушат ледяной воды, которой её любезно окатили, чтобы привести в чувство. Тяжёлый кашель одолел с лёгким тремором после бодрящего душа. Санторо зацепилась за края ванны, в которую её сбросили, и с видом человека познавшего все тернистые пути этой жизни, Санторо со страдальческим вздохом прижала руку ко лбу и воскликнула: — Я умираю! У меня во рту вкус крови! — Во рту вкус крови из-за выбитого зуба, — слишком просто объяснил доносящийся голос репетитора из комнаты. Резко подскочив, едва не навернувшись через бортик, Санторо подскочила к зеркалу, в страхе оттянув губу. ЕЙ выбили зуб. Чертов ни в чём не повинный зуб. Полный отчаяния и безысходности то ли рёв, то ли скулёж разнёсся по всей квартире. Прополоскав рот от крови, Санторо едва волочила за собой ноги, чувствуя каждый синяк после тренировки, которую про себя она называла избиением Аделины. Реборна же её состояние нисколько не волновало, итальянец преспокойно собирал вещи в чемодан, чем вызвал немало вопросов. — Если бы у меня было пламя Тумана, я бы могла создать иллюзию и сбежать от Хибари. А что мне это Облако и карты? На счастье ему погадать? — Аделина пыталась оправдаться сама перед собой. Столько времени ушло, тренировок, пота, крови и нервов. А она дала себя уложить с правого хука. — Хватит завидовать чужому пламени, мы не выбираем свою стихию. — Легко сказать! Ты ведь Солнце и можешь исцелять! Кстати, — чуть тише добавила Санторо, почесав позеленевшую от удара щеку. — Ты ведь можешь исцелить меня? — Ещё чего, — едко отрезал киллер, колючим взглядом покосившись на Санторо, пряча оружие под грудой с перфекционистской точностью сложенной одеждой. — А может, ты просто не можешь? — взметнув бровями, елейно протянула Лина. — Разве не все представители Солнца могут исцелять? Коробочки Луссурии и Рехея точно могут. Но я ни разу не видела, как ты пользуешься пламенем Солнца. Не считая финтов с пулями. — Отстань, — подозрительно спокойно отреагировал репетитор. — Да ладно? И правда, не можешь? Великий и ужасный Реборн не может исцелять с помощью пламени Солнца! Вот я и нашла твою ахиллесову пяту! Теперь я знаю твою слабость! — Лучше бы ты так свои сильные стороны искала, как чужие слабые места. — У меня их нет. — Не будь пессимисткой. — Я не пессимистка, я угрюмая оптимистка. — И в подтверждение вздохнула с безысходностью и лучезарной улыбкой. — А куда ты собираешься? Решил от меня всё-таки съехать и отдать свою кровать? — Ещё чего. У меня задание от Вонголы. И тебе, кстати, придётся лететь вместе со мной, чтобы не прерывать обучение. — Я не против. Мне уже надоели одни и те же стены. — Лина пожала плечами и забралась на кровать, сев по-турецки. — Значит, всё-таки мы продолжим моё обучение, несмотря на то, что сегодня Хибари вытер мной газон? Реборн устало вздохнул, покачав головой. — И за что мне такие непонятливые ученики? Это точно божья кара за все грехи. Киллер присел рядом, одной рукой притянув Аделину за талию, прижав спиной к своей груди, другой невесомо провёл по скуле. — У кого-то сверхфизическиие способности, позволяющие отправлять в нокаут с первого удара. У тебя есть кое-что другое, я бы сказал, полезная черта для женщины-киллера, особое оружие — твоё тело. — Аделина съежилась от интимного шёпота на ушко, от прикосновения большого пальца на нижней губе, она обмякла в объятьях бывшего аркобалено, завороженно слушая каждое слово. — Причем очень желанное тело. Используй свою красоту с умом, как ядовитые цветы, животные, растения, завлекающие своей краской, но поражающие одним прикосновением к себе. — Губы мужчины подцепили мочку уха, а от прикосновения языка к ушку, Лина глухо простонала, вцепившись в руку Реборна, пытаясь, но не желая выскользнуть из объятий. — Вот видишь, как ты поплыла от одних моих прикосновений, я с легкостью бы мог сейчас перерезать тебе горло, пока ты витала в облаках. Санторо сглотнула, кивнув, что она прекрасно поняла, но Реборн не выпускал её из объятий, сильнее сжав пальцы на смятой ткани кофты, уткнувшись подбородком в её макушку, она слышала и чувствовала его тяжёлое, сбивчивое дыхание, как вздымается его грудь. — Реборн? Можно меня уже отпустить? — Боишься, что я что-нибудь с тобой сделаю или что ты себя не удержишь в руках? — со смешком Реборн дунул на ушко, отчего Лина резко дёрнулась в сторону. — Нет, я боюсь, что мы опоздаем на самолёт! — Врунья, — констатировал известный им обоим факт мужчина и отцепил руку с талии. Аделина отвернулась, тяжело выдохнув и пряча покрасневшее лицо. Реборн был прав, и её это злило. И пугало одновременно.***
Фредерико залёг на дно с искусной прозорливостью. Никто не мог найти интригана-убийцу, пробившего кресло босса настоящей кровавой рекой, что течением вынесла его к власти. Очередное задание, выполняемое Варией, оказалось провальным, они нашли лишь подельников Санторо, но и те искусно держали языки за зубами, которых они в итоге лишились с легкой руки Принца-Потрошителя. Зачистив очередной объект, не получив информации от теперь уже трупов, Занзас, небрежно накинув пиджак, направился из захолустного четырехэтажного домишка. Не самый лучший район Палермо с дешёвыми шлюхами и подростками, карманы у которых набиты травкой. На углу внизу ступеней стояла цыганка, в пышной и слишком тяжёлой юбке для такой жаркой весны, рука закинута над головой, опираясь о стену дома, другая упёрта в бок, ветер звенел по кольцам браслетов. При виде цыган Занзаса теперь корежило и передергивало, уж больно Санторо походила на их представителей своими нарядами, да и свободолюбивыми повадками. — Позолоти ручку, красавец. — Ласковый голос цыганки окликнул, когда он прошёл мимо неё. И не удостоив взгляда какой-то уличный мусор, направился дальше. Но Скариани слышал, что шаги продолжали его преследовать, а тень мелькнула по земле. — Не будьте столько хмуры, синьор, давайте я погадаю вам всего за один евро. — Отъебись. Но юбка продолжала незримо шуршать рядом вместе со звенящими кольцами, будто тень Аделины зацепилась за его плечи, не желая отпускать. Не выдержав, Скариани замахнулся рукой, пытаясь прогнать аферистку. Но та увернулась, и с невероятной беспардонностью ухватилась за его ладонь, проведя пальцами по линиям на руке. — Ох, синьор, у вас короткая линия сердца, да ещё и с крестом. Не умеете вы любить в нормальном смысле этого слова, любовь у вас граничит со смертью. Либо всё, либо ничего. Занзас застыл, певучие растягивающиеся слова цыганки подействовали парализующим ядом, что стрелой вонзились в броню, закрывавшую жестокое, давно иссохшее сердце. Слово в слово, как когда-то ему прочитала Санторо. Даже той же интонацией. Нет, тот же голос. Скариани больше не чувствовал наглых пальцев на своей руке, а обернувшись застал удаляющуюся фигуру цыганки по ступеням вверх. — Стой! Аделина! — рявкнул он, едва не сорвавшись с места, но вовремя опомнился. У этого мусора была чёрная волнистая грива, да и скрылась она уже за одной из улочек. Глупо и безрассудно пускаться за каким-то мусором вдогонку. — Врой, чёртов босс, — окликнул Суперби, тем самым отрезвив. — Мы закончили, можем возвращаться. Вернув самообладание и безразличную холодность, босс цокнул языком, ринувшись к автомобилю мимо скептически на него поглядывающего капитана. Цыганку он успел заметить краем глаза, но лица не разглядел. Женщина, заметив его, ринулась вверх по ступеням… Да нет, бред это, Санторо не настолько ненормальная, чтобы возвращаться, да ещё и босса искать. Не настолько.***
Летнее кафе с видом на просторы пляжа Средиземного моря благоухало ароматами мокко и свежей выпечки. Жара стояла невероятная, слишком непривычная даже для острова, в жилах которой текла кровь, пролитая не одной мафиозной семьёй. Реборн, откинувшись на спинку стула, наблюдая из-за укромного угла беседки сквозь солнцезащитные очки за мелькающими туристами, был вынужден расстаться с любимой шляпой, лежащей рядом на столе. Сняв пиджак и галстук, он почти что был похож на обычного туриста, принимающего солнечные ванны и праздно попивающего местный кофе. Вдоль столиков кафетерия скользнула дамочка, привлёкшая к себе неблагоприятное внимание. Цыган не любили испокон веков, но девушка не обращала внимания на косые взгляды, плавно, будто по воздуху, направляясь к беседке и, подняв полы юбки, пробежала по ступенькам, вытянув руку точно попрошайка, встряхнув чёрной гривой. — Позолотите ручку, синьор. — У тебя от цыганки только наглый взгляд-попрошайки, — задумчиво протянул киллер, чуть наклонив голову. — Ну что, увидела Занзаса? Душеньку свою успокоила? Цыганка гневно перекинула чёрные пряди за спину, надменно хмыкнув, и по-хозяйски упала на стул напротив мужчины, оскорблённо вздёрнув подбородок. — Не говори ерунды, я просто ходила на разведку. — На разведку в образе цыганки в район, где была зачистка. То-то ты вся красная. Аделина прижала ладони к щекам. И правда, лицо её полыхало, то ли от волнения, то ли от смущения, что её прочитали как линии на руке. Самодовольную улыбку на лице репетитора хотелось разгладить, желательно ножиком. — Реборн, возьми меня сегодня на задание, — прошептала Санторо, сверкнув молебным взглядом. — Ещё чего, ты не готова! — хмыкнул киллер, отпив кофе. — Ты не прав! Я готова! Даже несмотря на проигрыш Хибари! Мы столько времени тренировались, пожалуйста, отдай мне это задание, я докажу, что ты не зря потратил на меня время! — вскинулась девушка, едва не перейдя на крик. — Проблема не в том, что я потратил время, а в том, что твоё время еще не пришло. Слишком рано. — Но как ты это можешь узнать, пока я не попробую? — настаивала Аделина, и робко дотронувшись до руки мужчины, прошептала: — Пожалуйста. Я не подведу тебя. Позволь мне убить объект. Я докажу, что способна на большее. Реборн понимал, на какие неприятности подписывается. А что они будут, киллер был уверен на 99,9 процентов. Но ведь люди учатся только на собственных ошибках? Чужим словам они никогда не внемлют. А значит, он преподаст ей и этот урок. Предоставив её первый провал. — Договорились, — с подозрительно довольно улыбкой и лукавыми искорками на дне антрацитовых глаз киллер допил кофе, оставив приличные чаевые. Аделина смотрела ему вслед, не веря и пытаясь понять, в чём же подвох.***
Хулио Энрико, один из пособников семьи Санторо, узнав о трагедии в одной из штаб-квартир в Палермо, решил выбрать самый оптимальный вариант поведения — сделать вид, что ничего не случилось и его это не касается. Побеги он сейчас с острова, наверняка за ним установят слежку, а так никто и никогда не докажет его официальную причастность к Санторо. Поэтому в пятизвёздочном отеле на берегу моря, где остановился мафиози, Хулио обосновался в местном баре с определенной целью. В подобных курортных местах, да ещё и заведениях, часто обитали ночные бабочки, как профессионалки, так и наивные пигалицы, надеющиеся развести какого-нибудь папика. Никаких усилий, они сами подлетали мотыльками на пламя звенящих монет и шуршавших купюр. Веснушчатая блондиночка, которая пятнадцать минут строила ему глазки с видом самой невинной девственницы, вскоре подсела на соседний стул у барной стойки, кокетливо улыбнувшись, недвусмысленно прошептав, что она не против выпить мартини. После второй бутылки, решив, что девушка разогрета, в то время как сама блондиночка считала, что разогрет ходячий объект, они направились к лифту. В кабине пойманной бабочке, ядовитую окраску которой не смог распознать пьяный мафиози, пришлось сдержанно улыбаться и заливисто смеяться на все пьяные приставания, искусно разыгрывая из себя похотливую девицу. Аделина смотрела в потолок, пытаясь вспомнить, сняла ли она пистолет с предохранителя, пока пыхтящий объект пытался оставить на её обслюнявленной шее засос. В номере, куда её буквально втащили на руках, стоял полумрак. Панорамное окно открывало чудесный вид на берег, безоблачное звёздное небо освещало апартаменты. Герой-любовник, как джентльмен, предложил выпить еще. Куда ещё больше, учитывая, каким от него несло перегаром. И пока объект копошился у бара, Аделина судорожно сжимала и разжимала пальцы у бёдер. Нож или пистолет? Перерезать глотку ножом? Или застрелить? Она вообще поставила глушитель? А с телом что делать? Почему она, чёрт возьми, не посоветовалась с Реборном? Ах да, она же взрослая девочка, которая решила всё взять в свои руки. Её первое убийство. Собственными руками. Чёртово волнение накатило волной, её даже затошнило. Казалось, помедли она ещё минуту, заблюет пол как выпускница, перебравшая с алкоголем. Рука сама скользнула под платье, и Санторо достала спрятанный пистолет, нацелив его на Хулио. Одно дело стрелять с Колонелло по деревьям, а другое — в беспечно болтающий пьяный объект. Хулио развернулся, этого она не предусмотрела. Черные глазенки полезли на орбиту, и, выронив бокалы, мужчина отскочил в сторону. Лина слишком поздно выстрелила, пуля ударила по бару, разбив бутылки, вместо крови хлынуло вино. — Блять! — в панике выругалась Санторо, продолжая беспорядочно стрелять по убегающему итальянцу, который, подхватив нож ринулся на неё, одна пуля задела плечо, но это не спасло. Мужчина со слишком проворной лёгкостью для пьяного повалил её на пол, выбив пистолет, и занёс нож. Аделина перехватила руку, благо сил у неё было достаточно, чтобы сдержать удар. Вот только другой рукой мафиози принялся душить её, всё ещё пытаясь пересилить две женские ручки, не дающие ему вонзить в неё нож. Это полный провал. О чём она вообще думала, напросившись на задание? Никакая она не наёмная убийца, какой себя возомнила. Наёмные убийцы убивают других, а не задыхаются от хватки объекта. Прогремел знакомый выстрел, совсем как от её пистолета, тоже с глушителем. Хулио истошно завопил, свалившись с Аделины, под ними растекалась кровь из простреленной ноги, за которую схватился вопящий. Санторо, дрожа всем телом, отползла назад, но голубое платье бесповоротно испачкалось в чужой крови. Тихим кошачьим шагом, Реборн подошёл к корчащемуся мужчине и, подняв выроненный нож, присел на корточки, вонзив его в руку Хулио, прибив к полу. Очередной вопль сотряс апартаменты. — Плохо, непонятливая Аделина, очень плохо. Двойка, — озвучил оценку за вечер репетитор, даже не обращая внимания на вопли и проклятья их «изучаемого материала». Мужчина попытался вырвать нож, но Реборн заломил руку за спину, выломив из сустава. Санторо уже не могла понять, от чего её тошнит и трясёт больше. От крови, которую она чувствовала голыми лодыжками. От воплей человека, которого должна была убить. От хладнокровных действий Реборна, который убивал так, словно занимался искусством, даже пятнышка не оставив на дорогом костюме. Скорее, от собственной никчемности. — Где Фредерико Альерти? — задал вопрос Реборн, снимая пистолет с предохранителя и смотря на Хулио как на грязь, замаравшую пол. — Я… я не знаю, — сквозь всхлипы простонал мужчина. Аделина вздрогнула. Этот объект был связан с Санторо, значит, Вонгола так просто не оставила нанесенное оскорбление семье. — Если ответишь, где Фредерико, а самое главное — наследие, которым вы собираетесь отравить Саваду Тсунаеши, я убью тебя сам, быстро. А нет, предоставлю это дело моей бестолковой ученице, дам её тупой нож, чтобы она тебя разделала. Можешь себе представить, сколько будет длиться твоя смерть? — Да пусть вся ваша грёбаная Вонгола отсосет!!! — Неверный ответ. — Постукивая пистолетом по ноге, Реборн со скучающим видом наступил на простреленное место, не сводя взгляда с Аделины. Слушая истошные вопли, воплощающие собой не то желание жизни, не то скорой гибели, Аделина увидела лицо смерти во плоти. У неё были холодные глаза, полные безразличия к мольбам, надменности к чужой боли. Истинный лик убийцы. Завороженная и напуганная такой картиной, Санторо, сидя в луже крови, смотрела будто загипнотизированная в глаза Реборна, испытывая смешанные чувства. Страх и уважение. Жестокость Занзаса была скорее эмоциональная, сопряженная с его эмоциями, Реборн же был хладнокровным убийцей, ему не нужно было выходить из себя, чтобы жестоко убить. Человек, не видящий в смерти ничего ни страшного, ни прекрасного. — Фредерико хочет отравить Саваду на рауте, в честь своего назначения на место босса, когда закончится «время траура». Приглашение будет выслано рано или поздно, всё планируется через месяц. Его отравят выпивкой. Пожалуйста, хватит. Это всё, что я знаю, — проскулил мужчина, рыдая и хрипя. Реборн выстрелил без предупреждения и заминки. Не придавая значения выпущенной пуле. Встал с жертвы и, убрав пистолет, направился на балкон. Санторо, всё ещё находясь в туманной дрёме реальности, не могла выйти из ступора, плохо соображая, что происходит. Реборн внёс чёрные мешки для мусора и сумку, брошенную в ноги Аделины. — Эти вещи… И как ты…. — Я проник в номер заранее. Это проще простого. Заказал номер через несколько пролетов по поддельным документам. Я всегда знаю, когда я прав. Но ошибки — те же уроки, — и окинув масштабы борьбы, разочарованно цокнул языком. — Что же, перейдём к следующей части обучения. Порой просто убить не достаточно в нашей работе. Клиент может потребовать от тебя избавиться от тела. Что ты будешь делать? Будто она и правду на экзамене, а преподаватель ей задаёт вопрос на засыпку, Санторо с выпученными глазами хаотично стреляла по комнате, подняв руки, она вся была в чужой крови. — Закатаю его в ковер и выброшу в море. — Что прямо с балкона? — не скрывая надменной насмешки, Реборн демонстративно кивнул на открытую дверь. — Нет, ну… Найму катер, притащу туда тело, выброшу в море. Отмою все следы. — Кошмар какой, — киллер покачал головой, вздохнув так, как будто пытался добиться от ученика самого простого материала. — Боюсь, спрашивать, как бы ты дотащила эту тушку до катера. Это одно. Второе, тело рано или поздно всплывет, и его опознают. Тебе нужно заставить исчезнуть объект. — Реборн расстегнул сумку и протянул плоскогубцы, которые Аделина несуразно повертела в руке, не представляя, чем они вообще могут пригодиться в её ситуации. — Для чего они? — Для зубов, ногтей, — принялся перечислять экс-аркобалено, загибая пальцы. — Нет, нет, нет! — судорожно закачала головой Аделина. — Я не стану расчленять тело!!! — Отнюдь, это часть твоей будущей профессии, — и достав из сумки электрическую пилу, Реборн пристроил её на хрупкие колени. Санторо не могла никак до конца осознать происходящего. Как полная идиотка таращилась то на плоскогубцы в руке, то на пилу на коленях. И подняв заблестевший от слез взгляд на Реборна, задрожала всем телом, пытаясь подавить накатывающую истерику. Реборн достал плотный полиэтиленовый плащ, облачившись в него, киллер прошёл к телу, расстелил полиэтилен на полу, перетащил на него тело и приподнял ногу убитого. — Надевай плащ и приступай. Я помогу тебе отпиливать части тела. Плача, Аделина натянула защитный плащ и, упав на колени, принялась раздевать тело, пытаясь не всматриваться в лицо. Глаза. Грёбаные глаза были открыты. — Знакомься, Аделина, это лицо смерти без прикрас. Ты ведь хотела держать её в своих руках? Так дерзай, именно это и значат твои слова. Так вот как выглядит смерть, до этого она лишь рядом скользила с Аделиной, цепляя флёром шлейфа, заставляя каждый раз оборачиваться и вздрагивать, сжимать зубы и идти дальше. Теперь Санторо держала смерть в своих руках, чувствуя зловонный запах опорожнившегося после смерти кишечника, зияющие дыры от пули, чужой крови на руках, крика электропилы, и лезвия, что будто ножик по маслу, резало и кромсало. Она увидела настоящую изнанку человеческого тела, человеческой жизни. Расфасовывала части тела по чёрным пакетам — настоящий мусор, как любил выражаться Занзас. И правда, вот так в одно мгновение человеческая жизнь превращалась в отходы, которые отправлялись привязанными камнями в качающийся волнами морской саван. Санторо казалось, что она спала весь этот час, и только сейчас проснулась, скидывая очередной пакет, спокойно ушедший на дно. Реборн скинул последний вместе с их кровавыми плащами. И облокотившись о бортик катера, долго всматривался в чёрную гладь, будто проверяя не всплывут ли пакеты. Убедившись, что всё в порядке, он обернулся к Аделине, что невидящим взглядом смотрела вперёд. Благо у него была с собой её одежда, и испачканное платье тоже отправилось на дно. В привычных «цыганских» шмотках без парика она выглядела куда привычнее. Хотя после увиденного, вряд ли она сможет уже быть той, кем они её помнили. — Сдаёшься? — почти тихо спросил репетитор, но этого оказалось достаточным, чтобы вывести её из ступора. Аделина подняла испуганный взгляд в ночное небо, посмотрела на окровавленные пятнадцать минут назад руки, которые она вычищала едва ли не полчаса, ей всё казалось, что она чувствует запах чужого тела. — Блять, бля-я-ять, — голос завибрировал, истерический смешок едва не прорвался сквозь сомкнутые побелевшие губы. — Меня тошнит, так тошнит… — Это нормально, любого затошнит в первый раз от такой картины, потом будет легче. Если ты, конечно, не передумала. — Я не об этом, — резко оборвала Санторо, обернувшись к репетитору, сжав пальцы. — Меня тошнит от самой себя. Занзас был прав, я грёбаный никчемный мусор. Даже убить никого не способна своими руками. — Ты уже и так достаточно преодолела порог между жизнью и смертью. — Нет, — упрямо отчеканила Санторо, вновь вперив ровный полный серьёзности взгляд, каким она смотрела, когда заявила о своем намерении стать киллером. — До сегодняшнего дня я сомневалась, признаю это. Думала, а может, ты прав, и я действовала под эмоциями. Но два фактора меня переубедили. Когда я встретила Занзаса, я поняла, что хочу быть с ним. Но для того, чтобы быть с ним, я должна добиться его уважения, стать ему равной. Я не знаю, люблю я его или нет, я ведь никого никогда даже не любила и не говорила ласковых слов. Но я просто знаю, что должна быть с ним. Неважно, кем. А после того, как ты застрелил этот мусор, смотря мне в глаза, у меня как будто внутри всё перевернулось, я поняла, что хочу быть такой, как ты. Что это и есть моя сущность. Меня смерть не пугает и не восхищает, она просто есть в моей жизни, и я, чёрт возьми, все равно убью человека своими руками. И лишь когда я убью, тогда-то и смогу ответить наконец самой себе, действительно ли я одна из вас, или очередной мусор, который когда-нибудь тоже отправится на дно в чёрном мешке. На лице Реборна впервые отразилось удивление. Чуть приоткрыв уста, мужчина издал то ли нервный смешок, то ли вздох, и как-то криво усмехнувшись, закрыл глаза. — Надо же, возможно, своё резюме я и правда скоро смогу пополнить ещё одним именем в графе об удачно выполненной работе. И вернувшись за штурвал, направил катер обратно к пристани, довольный собой. С учениками ему и правда везёт. Один интереснее другого. Аделина смотрела в удаляющуюся тьму, ветер отрезвляюще бил по лицу, развевая волосы. В эту минуту она чувствовала себя по-настоящему свободной. Ведь она обрела себя, признав свою сущность, больше не обманывая себя.