Наследие Санторо

Последние последователи Фредерико Альерти сокрушенно пали благодаря карающему мечу Вонголы. За три дня элитное подразделение убийц стёрло последнее напоминание о наследии Альберто Санторо, которое вылилось в кровавую бойню на полгода. Аделина предпочла своими глазами увидеть финальные минуты развязки. И сейчас она спускалась в лифте вместе с Занзасом, не понимая, зачем он взял её с собой, не объяснив куда, зачем и почему. Лишь повелительное и небрежное: «Следуй за мной». Спросить о том, а что же будет дальше, язык не поворачивался. Хотя Санторо несколько раз пыталась, но все попытки заканчивалась тем, что она прожигала дыру в затылке Скариани, а когда он удостаивал её взглядом, немедля проглатывала язык. Так и сейчас. В неловком молчании, нервно поправляя ворот белой рубашки, Аделина в уме рассматривала все возможные варианты, приходя к самому простому: «Мои вещи ведь все лежат в штаб-квартире Варии, так может, пускай и дальше лежат, вместе со мной». Аделина следовала следом из лифта, смотря себе под ноги, толком даже не слушая окружающий шум. До тех пор, пока парковку не разразил глухой рокот. Она не сразу поняла, что произошло. Когда Лина подняла голову, прогремел второй выстрел. Слишком быстро, так что будь её воля, она бы нажала на кнопку стоп, чтобы все осознать. Ведь два пулевых отверстия: одно в спине в районе сердца, а второе в затылке, — выглядели до комичного странно. Не могли так просто застрелить босса Варии. Не мог так просто босс Варии замертво упасть к её ногам. Карты вылетели из кармана скорее на инстинктивном уровне, закрыв от следующих пуль. Оглушённая, будто тысячей залпов одновременных выстрелов, Аделина отказывалась верить в происходящее. В чью угодно смерть, но только не Занзаса. Ведь по её мнению босс Варии со смертью был на ты, заключил давно негласный контракт, по условиям которых он не мог умереть, пока сам того не позволит. Какая-то жалкая пуля никчемного киллера не могла его задеть. А уж тем более принести вечный покой. Взревев истошным воплем, Санторо взметнула рукой, направив весь поток пламени Облака в поднимающиеся с окроплённого кровью пола карты. — Это не может быть правдой! — взревела она, сжав кулак. Карты как наточенные стрелы выпущены в бой и летят прямиком в попытавшегося увернуться убийцу. Вот только пролетев мимо, они рассредоточились и, окружив стреляющего теперь в Санторо киллера, по негласной команде вонзились, прорешетив насквозь медленно оседающее тело. Умножившиеся пламенем карты выстроились щитом перед тяжело дышащей Аделиной. Когда тело глухо бухнуло с лестницы, упала и сама Санторо, обессиленная и раненная, пускай и живая. Дрожа, она подползла на коленях к Занзасу. Когда рука попала на образовавшийся рядом кровоподтек, Аделина невольно простонала, одёрнув руку. Она видела множество смертей, она пережила множество людей, и ни одно из них не вызвало эмоций. Пустоту да, но не боль и отчаяние. Ни разу она не плакала, стирая слезы окровавленными руками — вперемешку своей и Скариани. Лишь на мгновение Санторо дотронулась до не вздымающейся груди, чтобы обжечься от осознания правды — рана под её пальцами реальна, как и пустой погасший взгляд цвета вина. Не в силах успокоить истерику и притронуться к неподвижному телу, она взревела, нечленораздельно то ли моля о помощи Всевышнего, то ли проклиная его же. До этого запертые чувства прорвались сквозь разрушившуюся баррикаду в сердце, и оглушили воплотившимся криком. И на что были все её тренировки? На что все это, если она настолько бесполезна и беспомощна? Как маленькая девочка, лишь хаотично ищет в карманах хоть что-то. А ведь если бы у неё только было пламя солнца, а не это бесполезное облако, она бы могла исцелить его. Телефона на месте не оказалось, только сломанные часы-подсказка рухнули на колени вместе с раскладным ножиком и револьвером. — Почему, почему это произошло, это ведь не может быть правдой, — Аделина прикрыла лицо одной рукой, сквозь расщелины на пальцах смотря помутневшим взглядом на умиротворённое лицо Занзаса, чуть наклонённое в бок. — Это просто какой-то идиотский сон. Лина подцепила часы, открыв крышку с изображением уробороса. Застывшие стрелки часов всё на тех же числах. Такие же бесполезные, как она сама. Слёзы сыпались крупинками на циферблат, другой рукой подхватив карты, Аделина прижала единственные личные вещи к окровавленным от задевших пуль щекам, зажмурившись со всей силы. Быть может, так она сможет проснуться от очередного сна наяву. Откроет глаза — и проснётся. Быть может даже на кровавой свадьбе. Точно исполосованная пулями, в болезненней агонии, быть может, она всё это время лишь лежала без сознания и видела слишком долгий безумный сон. Вот только кошмары реальны, а прекрасные сны — всего лишь грёзы. Ничего не изменилось. Она открыла застеленные слезами глаза, и, зацепившись за труп, отвернулась, уронив сжимающие карты и часы руки на колени, бессмысленно уставившись в пол. Тик. Тик. В пугающе сакральной тишине донёсся совсем негромкий ненавязчивый звук. Мерное тиканье. Аделина даже не заметила его. А стрелки на сломанных часах лениво потянулись вперёд, запустив устаревший механизм, отмеряя секунды. Тик. Тик. Тик. Время побежало быстрее, стрелки закружили, точно обезумевшие в спешке. Санторо встрепенулась, руку укусил несильный тёплый поток пламени. Всё ещё опьянённая горем, она оторопело уставилась на сошедшие с ума часы, откуда сочилось неяркое, но тёплое пламя. Пламя Неба. Пламя материализовалось в фигуру, белоснежная лапка ухватила часы, а после и всё тело животного приобрело форму. Белый кролик на двух лапах спрыгнул с её колен, потоптавшись на месте. Аделина, решив, что от шока просто свихнулась, уставилась на сказочное животное в чёрном фраке, топающее одной лапкой и навострившее одно ухо. — Время бежит! Время бежит! Я должен его догнать! — самым что ни на есть человеческим голосом волнительно затараторил кролик и пустился в бег на двух задних. — Что? — сама у себя спросила Аделина, уставившись на убегающего кролика с её часами. — Стой! И сама не ведая, что за абсурд творится, подорвалась с места, кинувшись за убегающим воришкой. Кролик на юрких лапках проворно убегал от преследования, забегая за углы, за машины, преспокойно огибая и перепрыгивая через все препятствия, успевая тревожно поглядывать на циферблат, при этом охать и ахать, а под конец и восклицать, что он теряет время. Выбежав на лужайку из здания, воришка юркнул в вырытую в землю нору, куда со всех ног поспешила и Санторо. Катясь по туннелю вниз, сбивая и раздирая тело, Аделина протяжно кричала весь фантастический полёт, в котором пространство то сужалось, то разжималось, переливаясь калейдоскопом вспыхивающего пламени всех цветов радуги. Наконец раскрывшийся внизу зев выплюнул её в буквальном смысле. Чертыхнувшись и простонав от боли при падении, Лина оперлась на содранные ладони, приподнимаясь. Она очутилась в чёрно-белой шахматной комнате. Кролик вбежал в единственную дверь, к которой Лина бросилась стремглав, успев зацепиться за ручку, чтобы та не закрылась. Вот только вбежав внутрь, едва не потеряла равновесие — стрелка часов, на которую она наступила, неслась на всех парах внутри круга. Кролик, в отличие от пытающейся удержать равновесие Аделины, перепрыгивал с трех двигающихся в разные стороны стрелок и промчался к центру циферблата, в котором они очутились. Балансируя, Санторо последовала его примеру, но свалилась при одной из попыток перепрыгнуть со стрелки на стрелку. Завизжав, она прижалась к полу от несущейся на неё стрелки и ползком добралась до центра, вскарабкавшись на постамент из гайки. Кролик пробежал в самый центр, затопав на месте, он в ужасе запричитал: — Время побежало! Время побежало! — Я вижу. Голос сидящей на коленях девушки звучал ласково и вкрадчиво, будто трель певучей заморской птицы. Из-под пола пышной юбки голубого кружевного платья виднелись точеные ножки в белых гольфах. Белокурые струящиеся по спине кудри украшала голубая лента. Протянув руки к кролику, сказочная дева приняла переданные часы. Аделина остановилась напротив воришки и, вероятно, его хозяйки. Только сейчас Санторо осознала всю абсурдность ситуации. В такой момент помчаться за кроликом, прыгнуть в нору и пробежать по механизму часов, чтобы встретить кого? — Алиса, — кролик нетерпеливо дёрнул подол голубой юбки, и белокурая девушка обернулась, лёгким круговым движением поднявшись, и приветственно улыбнулась. Аделина издала хриплый вздох, отшатнувшись назад и смотря на сказочный призрак. Будто она попала внутрь своей любимой старой книжки, столкнувшись с ожившими персонажами. С персонажем, до жути напоминающим её мать, с теми же печальным, но искрящимся томным огоньком голубых глаз, россыпью веснушек на щеках. Разве что намного моложе. Скорее её ровесница. — А-алиса? — дрожащим голосом спросила Аделина и, пискнув, добавила: — Мама? — О нет! — встрепенулась белокурая дева, качнув рукой. — Я, правда, Алиса, но не ваша мать. — Но… но вы так похожи на неё. — Потому что этого желал Альберто Санторо, — понимающе улыбнулась Алиса, перебирая в пальцах цепочку часов. — Я — посмертная воля вашего покойного батюшки. — Опустив на мгновение взгляд, Алиса виновато улыбнулась. Санторо непонимающе качнула головой, нервно рассмеявшись и оглядывая «посмертную волю» с головы до ног, и лишь подойдя ближе, ощутила знакомое тепло — пламя Неба. Алиса была полностью соткана из пламени Неба, так же как и нервно топающий лапкой и скрестивший передние лапы кролик. — Ты ведь Аделина? Я ждала Альберто, но он предупреждал, что если не придет он, появишься ты. Видимо, Альберто мёртв, если есть я. — Я, видимо… это… — Аделина смолкла, не зная даже, какое слово лучше подобрать. Кажется, от шока она впала в безумие, потеряла сознание и сейчас галлюцинирует. — Сложно? — подсказала Алиса. — Я понимаю, ты сейчас в шоке. Но это место реально. У него нет времени, но оно существует. — Что это за место? — Лина закружилась вокруг оси, пытаясь оглядеть бесконечность ничего. Она будто зависла в пустоте, в которой было лишь время, на котором они стояли. — Это то, что ты искала. — И протянув руку с часами, кивнула и провозгласила: — Наследие Альберто Санторо. Аделина устала, поэтому схватившись за голову и подняв глаза к Алисе, лишь истерично засмеялась. — Разве наследием не были яд и противоядие, которые мы нашли в поместье и извлекли из меня? — Это был ключ активации. Для того, что активировать часы Уробороса, нужно было капнуть на них ядом и противоядием. — Но я ничем не капала! — гневно воскликнула Аделина. И тут же застыла. Нет, на часы попала кровь. Кровь, в которой побывал и яд и противоядие. — Чёрт… — Если вы здесь, то должны были найти дневники Альберто, в них инструкция, в которой он записал на всякий случай, чтобы объяснить вам механизм действия. — Нет, дневники украли. — Мой же брат, добавила про себя Аделина. — Я вообще понятия не имею, что это и что здесь происходит. — Ваш отец создал меня по подобию Алисы Гвидо, в напоминание о его цели, к которой он стремился всю свою жизнь. Чтобы создать эти часы. Часы Уробороса, способные стереть грань между прошлым и настоящим, это место существует вне времени, и оно способно закинуть вас в любой отрезок времени до момента их активации. — Погоди, — Аделина примирительно подняла руки, выпучив глаза. — Ты хочешь сказать, что эти чёртовы сломанные часы, которые мы нашли едва не в самом начале, и есть наследие? — Именно. — И они… — Если простым языком — машина времени. — Боже, я знатно приложилась головой, когда теряла сознание. — С выражением, полным отвращения и иронии ко всей ситуации, Аделина обернулась, направляясь к двигающимся стрелкам. — Твой отец создал меня, чтобы вернуться в прошлое и спасти Алису Гвидо. Лина остановилась, спрятав лицо в ладони и яро покачав головой. В голосе Алисы засквозили тревожные и уверяющие нотки. Всё так же, не покидая своего места, она протянула руку с часами к Аделине. — Механизм был не совершенен, Альберто спрятал компоненты, чтобы никто не похитил Наследие и не воспользовался для своей выгоды. Он хотел доработать его, продлить время пребывания в прошлом, чтобы всё вышло наверняка. — Сколько? — хрипло отозвалась Лина. А Алиса будто прочитала мысли и ответила: — Сорок секунд в теории. Он боялся, что этого времени не хватит. Часы не идеальны, они могут ошибиться секундами и даже минутами и закинуть на несколько минут позже или раньше нужного времени, поэтому он хотел довести их до совершенства, — и с болью от досады добавила чуть тишине: — Но как понимаешь — не успел. — И что мне теперь делать? — развернувшись, вскричала Санторо, экспрессивно ударив кулаком в грудь. — Что? — Это твоё наследие, ты вольна воспользоваться им как пожелаешь: будь то спасение твоей матери, как того бы пожелал Альберто, или спасение отца. Всё, что пожелаешь. — Всё, что пожелаю? Все сорок секунд в прошлом, которыми я могу воспользоваться? — сама у себя в истерике переспросила Санторо. — Господи, а если я не хочу ничего менять? — Такого не может быть, каждый о чём-то сожалеет и мечтает это исправить. Слова Алисы отрезвили Аделину. Санторо потупила взгляд, пытаясь совладать с нервным тремором, отдающимся лёгким подрагиванием всего тела. У неё в руках невероятная перспектива попасть в прошлое, она может попасть в любой момент, какой пожелает её сердце. Господи, да сколько людей молят о таком шансе? Всё это время она думала, что отец был безумен и всего лишь воссоздал яд, которым убили её мать и противоядие к нему. Но он жил не местью или попыткой успокоить собственную совесть. Он жил другим миром, который мог создать своими собственными руками. Вот почему он твердил изо дня в день, что этот мир не имеет никакого значения, потому что ему не было дела до реальности, когда в его руках лежало зерно к новому. Всё, все, даже она — были лишь декорациями, инструментами на пути к его цели. Франческо знал, он прочитал его дневники и понял, как работает механизм, поэтому его не страшила мысль вспороть брюхо Аделине и вытащить один из недостающих компонентов. Её смерть не имела бы никого значения, если бы он создал новой мир. Вот только в какой момент он хотел отправиться? И в какой хочет Аделина? Что она хочет предотвратить? Этот день — смерть Занзаса? Свой выкидыш? Побег? Кровавую свадьбу? Смерть отца? Убийство матери? Не хватит пальцев одной руки, чтобы перечислить всё, о чем она сожалеет. Вот только изменив одно, что она породит за этим? Если она спасёт себя, станет ли она тем, кто она есть сейчас? Если она предотвратит кровавую свадьбу и найдёт наследие сама, встретится ли она когда-нибудь с Занзасом? Со всеми остальными. Ведь только сейчас Аделина осознала, что пускай и на каком-то извращённом уровне, все они стали для неё семьей. Если спасёт отца, всего этого никогда не будет? Может, будет лучше? Она так и будет сидеть и ждать, когда отец доведёт часы Уробороса до совершенства, чтобы стереть этот мир? Если она спасёт мать… Всё ведь будет иначе. Этого мира не станет. Он будет, но иной. Возможно, с её братом Франческо, с отцом. Спокойный, прекрасный мир, где она будет расти как все дети, найдёт друзей, выйдет когда-нибудь замуж. Вот только… вот только где гарантии, что её мать всё равно не убьют, даже если она предотвратит попытку? Время — это змея, кусающая собственный хвост. Всё, что уготовано этой судьбой, как бы ты ни пытался её обмануть, всё равно произойдет. Аделина встрепенулась, едва не упав на колени и вспомнив их разговор с Занзасом. «Как ты узнал, где искать меня?» «Ты сама пришла ко мне, с точно такой же стрижкой, в белой окровавленной рубашке, сказала, что находишься у Франческо Гвидо, чтобы я никуда тебя не отпускал, что внутри тебя ждут два сюрприза, что если сбежишь, искать тебя в поместье Инрико». «Может, в будущем создадут базуку десятилетия в обратном порядке, и я приду из десятилетнего прошлого?» «Уж слишком ты молодо выглядела». «А ещё я что-нибудь говорила?» Занзас бросил небрежное «не важно». Она сказала что-то ещё, возможно, даже связанное с этим покушением. Ведь именно так бы сейчас Аделина и поступила. Это время и правда чёртова змея, кусающая собственный хвост. У неё уже стрижка и белая рубашка в крови. Она уже пришла к своему будущему, которое пыталась избежать в замкнутом кругу судьбы. Так где гарантии, что всё изменится, если она спасёт мать? — Ясно, — прошептала Аделина, глаза её замерцали влажной тоской. — Так что же ты выберешь? — спросила Алиса. — Вернёшься в точку, к которой стремился Альберто? Или выберешь свой судьбоносный момент? — Нет, — отрезал стальной голос, и Аделина вмиг из растеряно-напуганной девушки преобразилась в решительно настроенного, опытного и обученного бойца. — Боюсь, я уже не имею права выбора, так как сама сделала его давным-давно, и лишь сейчас это осознала. — О чём ты? — Алиса не понимающе захлопала пушистыми светлыми ресницами. — Просто время — это змея, кусающая собственный хвост. Наконец-то я поняла, что на самом деле означает это фраза, — усмехнувшись, Аделина оскалила зубы и уверенно протянула руку с раскрытой ладонью. — Я — Аделина Санторо, единственная законная наследница своего отца, готова принять его наследие с покорностью и благодарностью. Лишь скажи, что я должна делать? — Сконцентрируйся на моменте, в который хочешь попасть, думай о дате, о людях, ассоциациях, событиях, которые связаны с ним. И тогда часы запустятся. — Алиса вручила Наследие в руки Санторо. И с благодарной улыбкой, что время ожидания в вечности, где нет понятия пространства и времени, закончено, покорно опустила голову, приложив руки к груди. Аделина поднесла открытые часы, на которых стрелки неслись как угорелые в разные стороны, совсем так же, как в месте, в котором они находились. Она вспомнила тот день, людей, с которыми находилась в момент пункта назначения своего путешествия во времени. Что происходило, что чувствовала. И тогда стрелки остановились, чтобы вновь закрутиться в обратную сторону, отматывая убежавшее время назад. Улыбающееся воплощение матери засверкало жёлто-оранжевым пламенем, исходящее сияние всполохами растворялось, образуясь в бесформенный сгусток пламени, в котором исчезла сначала Алиса, затем и вздрогнувший кролик, в последний раз приподнявший правое ухо. Они соединились, вытянувшись змеей, что раскрыла клыкастую пасть и свернувшись восьмеркой, укусила собственной хвост. Аделина оказалась внутри по центру восьмёрки, поглощённая ярким пламенем отца. Пространство раскололось, закрутившись в центрифуге, мир перевернулся с ног на голову. Будто эпизоды киноплёнки, мелькали картинки из событий в обратном порядке. Её жизнь перематывалась задом наперёд, переворачивалась, сворачивалась, кружилась, а она вместе с ним в безмолвном крике из распахнутых уст. Стрелки часов замедлили бег вместе с проносящимся временем. Переключающиеся кадры остановили свой ход и, замедлившись, будто невидимая рука нажала паузу, возобновили естественной ход. Аделина попала в точку возврата. Заточённая внутри кружащей змеи, она наблюдала за самой собой, спускающейся в подземелье поместья Санторо. — Стой! Аделина! — попыталась она крикнуть самой себе. Аделина из прошлого вздрогнула, растеряно оглянувшись, но продолжила путь, а следом за ней и Вария. — Чёрт! Чёртовы часы, остановитесь! — Аделина сжала часы, но стрелки быстро продолжали бежать вперёд. Тот самый дефект, о котором предупреждала посмертная воля отца. Немым зрителем с первого ряда Аделина наблюдала уже знакомую картинку. Они нашли яд. Нападение Франческо. Вот он хватает её и уносит. Вария без сознания после использованной братом иллюзии. Лишь Занзас… — Занзас! — закричала со всей силы Аделина, вытянув руку навстречу вращающемуся кольцу пламени. Пылающее пространство лопнуло, выпуская из своего огненного зева. В всполохах разномастного пламени Санторо летела вниз, пытаясь в уме считать каждую секунду. Сорок секунд. У неё есть на всё ровно сорок секунд. Приземлившись на ноги, Лина удержала равновесие на руке, оглядевшись вокруг. Ошибки быть не может, она и правда в том самом подземелье. — Получилось? Ебушки-воробушки, это была не галлюцинация от шока, сработало! — радостно воскликнула, Лина подорвалась, кинувшись к Занзасу, что цепляясь за угасающее сознание, смотрел на неё с недоумением. Аделина присела на корточки, на мгновение потеряв дар речи. Занзас ещё живой, невредимый. Смотря на мужчину как на призрака, Аделина заставила себя схватиться за плечи босса, будто проверяя, реален ли он. — Занзас, не теряй сознание! У меня мало времени, мне нужно, чтобы ты выслушал меня! Как же? Как же так всё объяснить, чтобы он поверил? Босс ведь наверняка всё может списать на шутку Франческо. Но ведь он всё-таки поверил и пришёл за ней. А значит… — Какого черта? — прохрипел босс. — Послушай, сейчас это прозвучит как самое настоящее безумие, но тебе придётся просто поверить на слово. Сейчас я нахожусь у Франческо Гвидо, он похитил меня вместе с украденным наследием в подземелье горы Монте Ветторе, там у них что-то вроде базы. Когда вытащишь меня, прошу тебя, отправь меня к врачу! Пусть просветят всем, чем только можно: рентген, узи, катэ-матэ. Во мне будут два сюрприза, — с горькой улыбкой Лина потупила заблестевший от слез взгляд, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Нет, она не должна говорить больше того, что должна, она не может взять на себя ответственность за последствия, которые могут наступить из-за лишних слов. — И самое главное, запри меня! Никуда не выпускай, если надо, прикуй к себе наручниками! А если я вдруг сбегу, то ищи меня в старом поместье семьи Инрико в Латине. — Лина судорожно поправила мешающие пряди за уши, стреляя глазами, слово пытаясь ухватиться за ускользающую нить. Время убегало прямо из-под носа, как кролик с часами. — Господи, кажется, всё, пламя гаснет, мне нужно уходить. Занзасу хватило сил, чтобы схватить её за запястье, Аделина простонала, сжав челюсти, едва не сдержав порыв рассказать всю правду. Она ведь может его больше никогда не увидеть, в том настоящем. — Прости меня, пожалуйста, Занзас, за всё, что я могу сделать, — плача простонала Лина. — Я та ещё самонадеянная идиотка, сейчас я это признаю! И ещё, надень семнадцатого июня бронежилет! Не смей без него никуда выходить! А лучше вообще не выходи! Запомни семнадцатого июня, иначе ты умрёшь! — и вырвав руку, бросилась в смыкающееся кольцо пламени, из зева которого вырвалась. Когда она столкнулась с пламенем, Лину подбросило в невесомость и закружило с новой силой в центрифуге. Тик-так. Тик-так. В тишине раздавался мерный стук стрелки часов. Аделина заёрзала на коленях, на которых сидела на том же полу парковки. А в раскрытых ладонях держала идущие часы. Она боялась повернуть голову, смотрела на треклятые часы и дрожала. А что если ей всего лишь привиделось? Что если Занзас не послушал её и не надел бронежилет? Что если… Лина обернулась, чтобы сжать ненавистное наследие отца и закричать во всю глотку, чтобы мир услышал её горе. Занзас неизменно лежал на кровавом ложе с двумя точными выстрелами на поражение. Слёзы хлынули новой волной сквозь крик. Из груди вырвался стон отчаяния, и, полностью обмякнув, Аделина втянула голову в плечи, ударив сложенными в замочек ладонями, в которых сжимала часы, по лбу. В самозабвенной агонии чувств она рухнула на тело Занзаса, уткнувшись к кровавую рану. — Прости меня, прости, пожалуйста. Я убила последнего мне дорогого и любимого человека. Да что же я за человек такой. Я… я… Лучше бы я стёрла своё рождение с лица земли, так бы было лучше… — Это кому же лучше? Аделина вздрогнула, едва не подпрыгнув. И открыв блестящие от страха и слёз глаза, уставилась на говорящий труп. До этого мертвые невидящие глаза мафиози стрельнули в её сторону, отчего Санторо завизжала, точно Савада, и едва не свалилась на спину. — Что, страшно, когда трупы возвращаются за вендеттой с того света? — устрашающе осклабился босс, и два пулевых отверстия замерцали в синем тумане, исчезнув, словно их и не было. Опешившая от увиденного, Лина подняла голову к верхнему ярусу, где лежащий труп киллера постигла та же участь, что и пулевые отверстия — он исчез в иллюзии Тумана. — Савада меня подери, — чертыхнулась Санторо, все еще плача. — Ты… ты… ты… ТЫ ЧТО, НЕ УМИРАЛ?! Какого хрена? Почему ты это сделал? Это же Ма… — Ага, Мармон. Мусорный жиденыш готов на всё, лишь бы вернуться в Варию — даже умертвить собственного босса. — Скариани поднялся как ни в чем не бывало, испепеляющим, надменным взглядом смотря на Санторо, которая мягко сказать выглядела как посаженная лужу. — Но почему ты это сделал? У Лины даже не было сил подняться, трясущимися руками она пыталась оттолкнуться от мокрого асфальта. — Потому что ни один мусор в здравом уме не посмеет совершить на меня покушение. Санторо затрясло, и непонятно, отчего больше: от счастья, от гнева или от собственной никчемности в этой ситуации. — То есть ты хочешь сказать, что я только что упустила единственный шанс в своей жизни изменить нечто важное в своей жизни, например, спасти отца или мать, ради того, чтобы спасти тебя от тебя самого? Сквозь стиснутые зубы вырвался смешок, Занзас честно пытался сдержать глумливый смех, но не выдержал и залился злобным, ранящим в самое сердце смехом, потешаясь и втаптывая в землю, как настоящий мусор. — Именно, ты только что всё проебала. Санторо вытянулась, вздёрнув плечами, и подорвалась с места, зарычав точно раненный зверь, и кинулась на Занзаса. — Лучше бы ты умер, сволочь! Неблагодарная скотина! Ненавижу! Ненавижу! Призванные карты принялись хаотично атаковать, но из-за смешанных чувств, они даже не ранили Скариани, спокойно уклоняющегося от глупых атак. — А как же «Я люблю тебя, не умирай, я убила последнего любимого человека, как же мне теперь жить», — передразнил Занзас и перехватил занесенный кулак, сбив Санторо с ног. — Ненавижу тебя, ненавижу, — причитала Аделина сквозь слёзы, но боль постепенно отрезвляла — Занзас сжимал её в объятьях, точно пытаясь задушить в ней обиду, и пристроив подбородок на макушку, провёл пальцами вдоль щёк, стирая непрекращающиеся слёзы. — Теперь мы с тобой в расчете, Аделина. Неприятно, правда, когда у тебя отбирают надежду на нечто светлое? Истерика постепенно утихала, но Лина продолжала всхлипывать, обмякнув безвольной куклой, и лишь цеплялась за обнимающие её руки. И всё-таки он поставил ей финальный шах мат, к которому она стремилась сама.

***

— ВРО-О-ОЙ! ДА ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ?! — Стёкла в окнах особняка Вонголы страдальчески задрожали от крика, который стоически выдерживала только штаб-квартира Варии. В конференц-зале на экстренном собрании, инициатором которого стала Аделина, собрались в узком кругу только хранители Вонголы и Варии, которые зажимали уши, от непрекращающегося крика Скуало, решившего выразить всеобщее негодование. — Грёбаные часы!!! Грёбаные часы были пресловутым наследием!!! Часы, которые мы нашли чуть ли не в самом начале!!! И вы мне говорите успокоиться? Суперби угрожающе взмахнул мечом, предупреждая, чтобы никто и подумать не смел попытаться его успокоить. С беспристрастным видом и закалёнными перепонками сидел только Занзас, будто не рядом с ним разрывали голосовые связки. Аделина, зажимая уши, на тираду капитана пожала плечами, мол, всё так и есть. — Нахрена?! Нахрена мы тогда остальные месяцы ебались с твоими подсказками?! — Часы возможно было активировать, только капнув на них ядом и противоядием. А как всем известно, яд находился в старом поместье моей семьи. А противоядие во мне, — последнее далось дрогнувшим голосом, воспоминания кольнули тонкой иголкой. — Но, подожди, — Савада наконец отняв руки от ушей, непонимающе нахмурился. — У тебя ведь не было под рукой ни яда, ни противоядия. — Но оно было во мне, — приложив руку к сердцу, хищно оскалилась Санторо. — Моя кровь, впитавшая в себя и яд и противоядие, активировала часы Уробороса. — Так значит, это машина времени? — Ямамото осторожно, будто настоящую древнюю реликвию, открыл часы. Но перехвативший их Гокудера, подцепив часы за цепочку и нервно затягиваясь сигаретой, подставил часы под свет, всё ещё скептически относясь к безумной истории с путешествием внутри часов. Которые, к слову, показывали сейчас точное время. — Не совсем, отец не доработал их до конца, часы могли закинуть в прошлое, но лишь на сорок секунд единожды. То есть теперь это обычные, ничем не примечательные часы. Воцарилось молчание, каждый переваривал услышанное, Аделина явно не договаривала, периодически бросая взгляды на Занзаса, словно спрашивая у него разрешение на открытие тайны. Они молча перебрасывались красноречивыми взглядами. — И какое же событие ты выбрала, если не секрет? — осторожно поинтересовался Тсуна. — И правда, вдруг ты ход истории поменяла, а мы даже не подозреваем об этом, ши-ши-ши. — А это уже секрет, — с гонором заявила Аделина, хитро прикрыв глаза, кончики губ нервно дрогнули в прорывающейся улыбке. Хранители переглянулись между собой. — Но ничего такого, что бы изменило настоящее, скорее даже наоборот, ведущее к неотвратимому будущему. — У меня одного остался неприятный осадок, что нас всех грубо поимели с этими сокровищами? — страдальчески вздохнул Луссурия. — Это экстремальная подстава! — Давайте признаем, господа, что нас всех наебали, и забудем весь этот дурдом где-нибудь в Мафии Ленде. — А я ведь сразу говорил! — с невозмутимым видом напыжился Мармон. — Что нет никаких сокровищ и нечего нам за это браться! — Да-а-а? А кто тогда собирался везти к нам в штаб зомби-женщину? — с издёвкой расплылся в улыбке Суперби. — Не было такого!!! — Ши-ши-ши, было, Принц помнит. Аделина с улыбкой наблюдала за спорящими мафиози, которые и правда были совсем как одна большая семья. За пролетевшие полгода они стали ей ближе и роднее, чем кровные родственники. Хотя… в крови ли дело? Семья — не ограничивается общим ДНК, это нечто большое, чего она всю жизнь не понимала и избегала: нерушимые узы, сплетённые из множества битв, радости и горя, которые они делили вместе. Семья — это целая история. История, в которой она выкроила маленький кармашек и для себя. Вот только не пора ли ей как облаку, задержавшемуся среди скопления туч, плыть дальше, гонимой ветром? Реборн не закончил её обучение, а цель стать киллером никуда не пропала с убийством Фредерико. Возвращаться ей некуда, разве что… Санторо взглянула на Занзаса. Нет, даже если он и «простил» её окончательно, то скорее земля поменяется местами с небом, чем он оставит её в Варии. Всё это время молча слушающий разговор у окна Реборн подошёл к ученику, облокотившись о спинку его кресла, и остановил на Лине подозрительно тяжёлый взгляд. Санторо не понравился этот взгляд сразу, не говоря уже о словах. — Тсуна, раз вопрос с Наследием окончательно решён, яд уничтожен, можно перейти к следующей части. Официально уже всем известно о том, что Аделина жива. Но конфликт и оскорбление, нанесенное Санторо Вонголе, до сих пор не исчерпан. Поэтому, чтобы загладить все оставшиеся неровности, Аделина выйдет за тебя замуж. Альянс уже одобрил этот брак. Савада подавившись воздухом, едва не зайдясь кашлем, резко обернулся, снизу вверх взглянув на репетитора. И неловко рассмеявшись, как смеются при неудачной шутке, но чтобы не обидеть шутника, пытаются его поддержать. — Реборн, это была не самая удачная шутка… — Это не шутка, ты женишься на Аделине, это уже решённый вопрос. Санторо побледнела как обескровленный мертвец, застыв невидящим взглядом на не менее шокированном Дечимо, что судорожно расслаблял галстук. Гокудера тут же подскочил к боссу с криками: «Джудайеме, вам плохо?». Плохо сейчас было Аделине, она до сих пор надеялась, что Реборн сейчас поднимет руки и провозгласит всё шуткой. — Кем это одобрено? Я не давала своё согласие! — нашла в себе силы воспротивиться Аделина. — Альянс семей одобрил. Так как ты сейчас не принадлежишь ни к одной из семей после того, как распустила свою, ты девушка свободная, оставшаяся на попечение Вонголы, которая и принимает за тебя решение. Или же у тебя есть веские причины противиться этому браку? Быть может так, что тебе есть куда пойти? Аделина едва не закричала: «Да потому что я не люблю Саваду и уйду к Варии», но когда Санторо обернулась к Занзасу за поддержкой, её сердце затрещало по швам. Он даже не смотрел в её сторону, а на её жест дотронуться до него в поиске помощи, одёрнул руку как от прокаженной. Поражённая такой реакцией, Аделина сжалась, снова почувствовав себя Аделиной с кровавой свадьбы, брошенной, никем не защищённой. — Вот и порешали, сделаю звонок, узнаю ближайшую свободную дату для церемонии. Аделина подскочила с места, опрокинув кресло. Она выскочила в коридор, стрелой помчавшись за отдаляющейся фигурой киллера. И догнав его, преградила путь, расставив руки. — Стой! Реборн! Что это было?! Ты не можешь выдать меня за Саваду! — Почему? — наигранно изогнув бровь, Реборн состроил самое невинное непонимание её негодования. — Может, ты стала одной из Варии? Что же, Занзас позвал тебя киллером? — Я… нет… — Или быть может, Занзас сделал тебя своей официальной любовницей? Он дарил тебе кольцо, называл своей женщиной? — Нет, — Лина окончательно сконфузилась, понурив голову. Ни черта не изменилось, она не сдалась Занзасу даже после того, как доказала свою силу. — В таком случае, ты выйдешь за Тсуну, — непоколебимо отрезал киллер, и приподнял её лицо за подбородок, большим пальцем нежно очертив скулу. — Лучшей жены не найти, чем той, что я создал сам. Аделину как током ударило, неуверенность и бессилие померкли во вспышке гнева, что искрометным огнем вспыхнула в её глазах, вперив в репетитора разъяренный взгляд, она прошипела змеёй: — Так ты за этим меня тренировал? Чтобы сделать своему ученику жену-телохранителя? — Согласись, очень логичное решение. Ты ведь помнишь, что ещё должна мне? — и наклонившись к уху, прошептал глубоким вибрирующим шёпотом, держа её лицо за подбородок. — Это твоя плата за обучение. Вот и я назвал свою цену. И отпустив её, перед этим погладив по голове и подцепив кончики состриженных, непривычно прямых волос, он самодовольно усмехнулся. Слыша отдаляющиеся шаги, Аделина не чувствовала единственной скатившейся слезы. Её снова постигло разочарование обратной стороны мафии. Слишком она заигралась в семью, забыв, что верить никому нельзя, у каждого здесь помимо холодного ствола под боком — холодный расчёт. — Какой же ты подлец, — прошептала Аделина, но, так и не определившись кому именно говорила это — Реборну, собирающемуся использовать её в своих целях, или Занзасу, уже использовавшему её и выбросившему как жёваный кусок мяса.