***
Дэхён сделал глубокий вдох и рывком открыл тяжелую дверь трактира. На него пахнуло жаром, как будто из сауны, и приятным мясным духом. Сквозь кошмарный гул голосов доносились слабые переборы пианино, а сквозь толпу людей не было видно стойки. Дэхён от неожиданности даже попятился назад — обычно такая картина была характерна для выходных, — но потом, собравшись, уверенно начал продираться к стойке. Как он и думал, Намджун уже сидел там и в гордом одиночестве потягивал что-то синее из стакана. Он был чем-то недоволен. Дэхён решил, что это из-за невнимания Юнги, к которому староста УРФ и пришел. Но Дэхёну такая ситуация была только на руку. Подсев на соседний высокий стул, он кивнул Намджуну в знак приветствия. Тот вяло ответил, махнув рукой. — Намджун, у меня есть для тебя дело, — произнес Дэхён неожиданно громко для себя от волнения. Намджун выразил заинтересованность, как-то заторможено повернув к нему голову. — Это насчет Тэхёна. Староста, осознав дошедший до него сквозь дебри алкогольного тумана смысл, хмыкнул. — Ещё один, — пьяно проговорил он. — Сначала один прожужжал мне все уши свои Тэхёном, теперь еще ты. Куда я ни пойду, меня преследует этот пацан. «Тэхён хороший», — передразнил он чью-то интонацию, — «Тэхён не виноват». «Тэхёну нужно то», «Тэхёну нужно сё». Один сплошной Тэхён кругом. Я не могу хоть прийти домой и завалиться спать под бок к любимому человеку без риска, что он завалится к нам посреди ночи, потому что «Джин-хё-о-он, мне приснился кошма-а-ар»? — последнее он протянул высоким плаксивым голосом. Дэхён молча слушал, откровенно недоумевая от такой реакции Намджуна. Он не планировал забираться в такие дебри чужих отношений, но пьяный староста считал по-другому, изливая перед ним душу. Он что-то еще говорил, Дэхён пропустил это мимо ушей, отвлекаясь на принесенную Юнги выпивку, но завершающую фразу расслышал очень хорошо: — …так что иди в жопу со своим Тэхёном. Дэхён не удивился такому финалу. Он сделал большой глоток светлого пива из кружки и четко произнес: — Намджун, я хотел бы участвовать в воспитании Тэхёна вместе с Джином-хёном и ненадолго забирать его к себе. Староста на добрую минуту завис. — То есть? — наконец выдал он. Дэхён вздохнул. — Ёнджэ отказывается от того, чтобы Тэхён переехал к нам насовсем… — Я его понимаю, — Намджун пьяно ухмыльнулся. — Во-о-от, — сбитый с мысли Дэхён замолчал, но потом заговорил снова: — Но он согласен на его недельное проживание, — и Дэхён озвучил старосте идею, предложенную с самого начала Чжунхоном. — Невесть какая помощь, конечно, но ты сможешь отдыхать от его присутствия, — завершил он свой монолог. Намджун долго молчал. Туман в голове удивительно быстро рассеялся, и теперь староста казался себе почти трезвым. На самом деле он не ненавидел Тэхёна, как могло показаться. Скорее, он жутко ревновал к нему Джина, и ему было достаточно, чтобы его парень не крутился вокруг этого недоребенка и не подтирал тому сопли. И хотя на него накатывало, что доходило до ссор, Намджун также понимал, что помочь такому пареньку навряд ли кто-то захочет. Поэтому предложение Дэхёна поделить время воспитания Тэхёна пополам было замечательным. О чем Намджун не замедлил сообщить. — И… когда я смогу его забрать? — уточнил слегка помятый и растерянный после крепких объятий старосты Дэхён. — Да хоть завтра! Только нужно поговорить с Джином. Намджун как-то слишком резво сполз со стула, махнул рукой Дэхёну и Юнги и устремился к выходу, рассекая толпу, как крейсер — льдины Северного Ледовитого океана, под удивленными взглядами.***
— Джинён, мне нужна твоя помощь, — категорично сообщил Марк, плюхнувшись на стул рядом с ним. — Привет, и приятного аппетита, кстати. Секретарь не спеша оторвал взгляд от стейка, который разделывал и методично пережевывал. — И тебе не хворать, — ответил он. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он был спокоен и совершенно не удивился гостю, но улавливающие энергетические потоки медиумы поспешили бы покинуть трактир, так как в зловещей ауре вокруг секретаря начинали трещать электрические заряды. Он был уставшим после собрания активистов настолько, что свернул в трактир, боясь не дойти до дома. Марк не был медиумом, да и, судя по просьбе, даже чувствительным к чужому настроению человеком, поэтому Джинён только обреченно вздохнул. — Чего тебе? — спросил он, с укором поджав губы. Марк как будто не заметил этой гримасы, он смотрел только на свои пальцы, нервно теребящие салфетку. — Я поругался с Джексоном… — Поздравляю. — Это не смешно! — вскинулся Марк. — Прости, но при чем здесь я? — Джинён закинул в рот кусочек стейка. Марк замялся: — Понимаешь, мы поругались неделю назад, а он до сих пор не просит прощения. Я хотел бы попросить тебя помочь мне подтолкнуть его к этому. Джинён вздернул брови. — Почему бы тебе самому не сделать первый шаг и не попросить прощения у него? — Я?! — Марк аж подпрыгнул от возмущения. — Это он виноват в том, что мы поругались. Если бы не эти его дурацкие предложения… — Если не секрет, какие? — Джинён даже забыл про еду, обращаясь в слух. Марк поджал губы, размышляя, но в конце концов ответил: — Он предложил мне потрахаться в кустах, как собачки. — На твоем месте я бы его тут же бросил. — Нет, — Марк покачал головой. — Он хороший, правда. Добрый, умный, заботливый, просто немного… — Извращенец, — закончил за него Джинён. — Я понял. Он отодвинул от себя пустую тарелку и принялся за пиво. — От меня-то что требуется? Провести с ним разъяснительную беседу о вреде половых актов в не отведенных для этого местах? Рассказать о собачьих какашках, клещах, возбудителях холеры и столбняка? Мне не сложно… — Нет, — оборвал его Марк. — Не хочу выглядеть в его глазах ябедой. Просто хочу его немного проучить, а ты должен мне в этом подыграть. Джинён молча ждал продолжения. — Изобрази человека, который в меня безумно влюблен, — выдохнул Марк. — Типа, узнав о том, что я поругался с Джексоном ты решил воспользоваться положением и начал за мной ухаживать. А я буду тебе как бы отвечать. Ну, кокетничать. Что-то вроде того. Он заревнует и прибежит. — И даст мне по яйцам за посягательства на чужую собственность, — ядовито добавил Джинён, слегка обескураженный подобной просьбой. Марк вспыхнул. — Я не его собственность, — буркнул он. — Ты Джексону об этом скажи. Они помолчали. Джинён видел, что Марк не собирался настаивать. Он просто разрывал в мелкие клочья салфетку с весьма несчастным выражением лица. Такого хотелось обнять и оберегать. Секретарь в какой-то степени понимал Джексона. Он резко мотнул головой, сбрасывая наваждение. Уже в который раз он замечал, что смотреть на Марка долго было нельзя: это вызывало очень странные мысли. — Ладно, — сказал он, отставляя кружку, но не отрывая от нее глаз. — Помогу тебе. Только с тебя акробатический номер на фестивале и что-нибудь еще. Я пока не придумал. Он поднял взгляд на Марка. Тот сиял. Потом кинулся на шею, душа в объятиях до жалобных хрипов, и отпустил. — Спасибо, — прошептал он. — Всё, что ты захочешь. Потом Джинён ушел. На выходе он оглянулся, отмечая, что повеселевший Марк вовсю болтает с Чимином, которого, должно быть, давно не видел.***
— …а потом он вовсе пришел ко мне на работу. Я, конечно, удивился, но разве ты бы смог отказаться от такого неожиданного сюрприза, как потрахаться на работе. Это же экстрим, да? — Экстрим. Воншик, уже изрядно выпивший, изливал душу Тэгуну, который участливо кивал и поддакивал в нужных местах. Еще он подливал Воншику, отпивая из своей кружки раз в пять минут небольшими глоточками. Из окна, около которого они сидели, веяло ночной прохладой, и безумно хотелось выйти на улицу, но Воншик не давал этого сделать, рассказывая всё больше и больше собственных секретов. Тэгун не подозревал, что внемлет пьяному соседу не он один. Под окном, на улице, грели уши юные сыщики. Они вслушивались в пьяный бред Воншика, стараясь не отвлекаться на музыку и шум, доносившиеся из трактира. Когда Воншик собирался начать очередную тираду, инициативу в разговоре неожиданно взял на себя Тэгун. Чтобы расслышать его голос, юным сыщикам приходилось тянуть головы как можно ближе к окну. — Прости за нескромный вопрос, но Хакён не навещал тебя на работе в день похищения талисмана? Все говорят об этом. Даже я, сидя в своей квартире, что-то такое слышал. Воншик засопел. Вероятно, ему было неприятно вспоминать о последствиях визита своего парня, в отличие от самого процесса. — Ну и что? — буркнул он, вмиг утеряв весь запал. — У тебя не возникало мысли, что Хакён мог быть соучастником преступления? Может, до или после всего случившегося он вел себя как-то странно? — продолжил задавать вопросы Тэгун спокойным негромким голосом. Он высказывал сомнения в адрес честности парня Воншика так, как будто обсуждал погоду. Охранник засопел громче. Наконец, стукнув по столу кулаком, он рыкнул: — Нет, конечно, он не преступник! Хакён не… — он запнулся и замолчал на непродолжительное время. Тэгун ждал. — Вообще-то, — неуверенно начал Воншик, — я тоже сначала так думал, но всё прояснилось. Хакён убедил меня, что он не виновен. — Что заставило тебя подозревать своего парня? Воншик не спешил отвечать. Гнетущая тишина повисла над их столом, заставляя Бэмбэма и Югёма тревожно переглядываться. В их головы одновременно закралась мысль, что диалог за окном все больше напоминал допрос. Ненавязчивый, аккуратный допрос. Этого мог не почувствовать только пьяный вдрызг Воншик, которому приличное количество выпитого соджу развязывало язык не хуже сыворотки правды. — Я скажу тебе, но только поклянись, что никому не расскажешь, — дождавшись клятвы Тэгуна, Воншик продолжил: — На следующий день он залетел в квартиру с каким-то свертком. Он выглядел возбужденным и чем-то взволнованным. Наверное, он думал, что я должен спать в это время после суток, поэтому спросил, почему я не в кровати. А я после допросов утром глаз сомкнуть не мог. Так ему и сказал. И спросил, что он принёс. Он ответил, что это подарок Хонбину на день рождения, который будет через неделю, и попросил не заглядывать в сверток, так как это сюрприз. Потом зашел в спальню и куда-то его спрятал. В тот день я решил потерпеть, а потом, когда Хакёна не было дома, все-таки перерыл всю спальню и нашел сверток в ящике со старыми вещами. Там лежала старая вонючая игрушка, плюшевый тигр из мультика, и я понял, что зря подозревал своего парня: Хонбин и вправду собирает коллекцию старых плюшевых игрушек, которым едва ли не по сто лет. Как-нибудь сходи к нему в гости, довольно жутковатое место. — О, как интересно, я тоже раньше собирал старые игрушки, но их пришлось оставить на старом месте жительства. Не думал, что еще кто-то разделяет мое увлечение, — проговорил Тэгун, подперев голову ладонью. — Было бы интересно взглянуть на нее. Она еще у Хакёна? Воншик кивнул: — Да, день рождения Хонбина будет послезавтра. Но ты помнишь, что я не должен знать о подарке? — Ничего страшного, насколько я помню, завтра вечером Хакён идет на ежемесячное собрание в мэрию? Последняя пятница месяца, я прав? Воншик удивленно на него посмотрел. Пьяным он выглядел комично, а огромные глаза только дополняли образ. — И правда… — пробормотал он. Подумав, добавил: — Ну, приходи тогда, но это наша тайна, не забудь. Тэгун тепло улыбнулся: — Я умею хранить секреты. Они ушли через пятнадцать минут после завершения разговора. Оглашенные полученной информацией, молодые люди сидели под окном трактира, не спеша никуда уходить. — Думаешь, игрушка может быть талисманом? — спросил тихо Бэмбэм Югема, когда они выползли из кустов и направились к улице Удачи. Югем пожал плечами: — Возможно. Но даже если не так, этот Тэгун — подозрительный тип, и за ним нужен глаз да глаз. Ты слышал, как он Воншика расспрашивал? Бэмбэм кивнул. Впервые за всё время их совместной деятельности ему стало немного страшно. По всей видимости, они вдвоем вышли на что-то секретное и, может быть, опасное. — Что мы будем делать? — спросил он коллегу. Тот снова пожал плечами. Ему требовалось время, чтобы все обдумать.