Книга Жизни

      В Доме царила веселая неразбериха, ангелы и архангелы собрались в большой зале на первом этаже и играли в живые шахматы. Смех и подзадоривания, крики болельщиков и топот гномов, изображавших сами фигуры слились в веселый гул.       Люцифер остановился на пороге, а Отец прошел на середину залы, остановив игру. Раздались протестующие восклицания, быстро умолкнувшие, когда Создатель поднял руку.       — Дети мои. Я не хотел прерывать ваше общение, но случилось нечто… А, вот и ты, друг мой! Ты можешь объяснить, что произошло?       Смерть стоял за правым плечом Люцифера, внимательно оглядывая собравшихся.       — Приветствую, Люцифер. Хорошо, что ты вернулся. — Смерть коснулся руки архангела и быстро прошел к Создателю.       — Новости я принес не самые хорошие. Тантаос перерождается и твари, обитающие в этом свихнувшемся мире, вырвались на свободу. Пока они успели уничтожить только пару галактик рядом с воронкой. Но если мы их не остановим, они могут нанести большой вред нашей вселенной.       Тишина. Архангелы и ангелы стоят неподвижно, пытаясь осознать масштабы надвигающейся катастрофы.       — Их предводитель — нечто, именуемое себя Грессотом. Его и его… назовем их «подданными»! — интересуют только души. Они ими питаются. Причем, очень паскудно питаются — сначала жертва выдерживается долгое время в страданиях и после этого разрывается и высасывается. Люцифер на себе их выдержку прочувствовал почти в полной мере, хорошо, что мы тогда вовремя успели.       Люцифера передергивает против воли — Тантаос до сих пор был его кошмаром. Он в своих странствиях старался близко к тому месту не приближаться. Да и Гролл запрещал, говорил, что рано.       — Поэтому вам понадобятся навыки медитации, которые вы все в свое время получили.       Смерть обводит глазами собравшихся вокруг создания.       — Мы справимся, — мягко говорит он. — Вы все — дети своего Создателя. Я в вас верю.       Смерть поворачивается, очерчивает руками прямоугольник, который, замерцав, превращается в проход. За рамой — широкий бездонный космос. Звезды мерцают и переливаются, как ракушки на дне океана в лунную ночь. Смерть делает шаг, за ним — Создатель и Люцифер. И оказываются посреди бескрайнего пространства. Люцифер оглядывается — позади почти все дети Отца, кроме нескольких, еще совсем молодых.       Вот Иезикииль. Суровый, сосредоточенный. Глаза цвета морской волны мерцают при свете звезд. В руках — щит и ангельский меч. Люциферу всегда казалось, что улыбаться Иезикииль не умеет.       Гадриэль. Первый среди ангелов. Сосредоточен, глаза прикрыты, рука спокойно лежит на эфесе тонкого меча, щит — за спиной.       Братья-архангелы. Уриил и Рафаил. Габриэль. И, конечно, Михаил. В руках у всех пламенеющие архангельские мечи, небольшие круглые щиты. Габриэль — собственно, как всегда — ухмыляется, что-то шепотом говоря на ухо Бальтазару. Этот архангел вообще когда-нибудь бывает серьезным? Вместе с ангелом он составляет просто идеальную пару — и позубоскалить, и пофилософствовать, и нахулиганить. Если где-то случается что-то, будьте уверены — эта парочка точно замешана.       Кастиэль. Младший братик. За время своего отсутствия, Люцифер больше всего скучал по нему. Его наивность и открытость всему, что несет жизнь всегда восхищала и радовала Люцифера. Сейчас братишка возмужал, растерял наивность и детскую открытость. Но его радость и приятие жизни по-прежнему при нем…       Смерть вдруг поднимает руку.       — Слушайте! — Он вдруг радостно улыбается. — Вы слышите? Это пение атмосфер! Это очень хороший знак!       Люцифер и правда слышит — на грани восприятия — неясную чарующую мелодию. Она то затухает, то возрастает и архангел чувствует, как на душе становится легче.       Пение затихает окончательно, Люцифер открывает глаза, все еще улыбаясь и вдруг видит, как вдалеке начинают гаснуть звезды. Странное, пугающее зрелище! Вот горит звездочка, а потом начинает постепенно гаснуть, отчаянно мерцая. И, перед тем как исчезнуть окончательно, вспыхивает яростным и коротким кровавым пламенем.       Позади вскрикивает Наоми.       — Нет! Не хочу! Пусть оно уйдет! Нет!       Люцифер оборачивается и видит, как Наоми, скорчившись и обхватив себя руками, раскачивается из стороны в сторону. К ней подбегает Анна и пытается успокоить, но безуспешно.       — Уведите ее. Она только помешает. — Отец делает знак одному из ангелов.       А вот теперь Люцифер понимает, почему Наоми выбыла из строя. Давящий, тяжелый и почти бесконтрольный гнев и ужас обрушивается на него. Хочется рвать, метать и в то же время спрятаться в самую глубокую и темную норку. Знакомое ощущение. Привет, твари Тантаоса!       Люцифер делает самый первый, самый трудный шаг вперед.       — Михаил! Мы должны!       Движение рядом — брат встает плечом к плечу. И оба архангела, переглянувшись, выхватывают огненные мечи. От них сейчас зависит — сможет ли войско Создателя и Смерти повернуть вспять хаос и разрушение. Смогут ли они все вместе остановить ужас и отчаяние.       Движение за спиной. Даже не оборачиваясь, Люцифер знает, что за ними стоят Бальтазар и Габриэль. И Отец со Смертью. И еще движение сбоку. Кастиэль встает рядом с архангелами.       Чужое присутствие — тьма и красный глаз.       «Рад, что ты пришел, ученик. И рад, что в д[о]лжном настрое. Приветствую тебя, мой старинный друг. И тебя, друг моего друга»       Гролл слегка перемещается вбок.       — Ну что? Подравняем кое-кому щупальца на задницах? — Габриэль крутанул меч и сделал невинные глаза на укоризненный взгляд Отца. — Что?! У них нет щупалец? Жалость-то какая!       Михаил закатывает глаза в притворном отчаянии.       — Ты не представляешь, Люцифер, сколько было проблем с этими двумя оболтусами, когда ты ушел! Вот уж действительно — Люциэль и Люцтазар!       Люцифер удивленно поднимает брови и одновременно оба брата сзади закатываются звонким смехом, подхватываемым и другими детьми. И, вместо того, чтобы бояться надвигающегося хаоса, все вдруг становится легко. Подумаешь — Хаос!       И тишина. Потому что впереди тьма вдруг собирается в осязаемую гигантскую кляксу, протягивающую к ним щупальца. Первое щупальце почти касается щита Михаила и тот, взмахнув мечом, отсекает мерзкий отросток.       «бооооолллллььььннннооо… ззаааачччемммм?»       Тяжелый гул идет прямо из центра кляксы — оттуда, откуда виднеется громадная пасть, усеянная мелкими и явно очень острыми зубками.       — О! Щупальца! — Габриэль встал наизготовку, внимательно следя за следующим угрожающего виде отростком. — А мы тебя — эть!       Еще одно щупальце медленно истаяло у ног архангелов.       И вдруг навалился леденящий ужас — Грессот пустил в ход свое оружие.       Дальнейшее слилось для Люцифера в один нескончаемый прыжок. Только потом память восстановила отдельные кусочки того сражения. Грессот, пытающийся бесформенной кучей окружить группу младших ангелов — и Михаил, обрубающий ему щупальце за щупальцем.       Еще одно чудовище, атакующее Кастиэля и Анну.       Несколько мелких монстриков, яростно вереща, подкатываются к Смерти и раззявливают огромные пасти, становясь похожими на кошельки с зубами — и Смерть, натыкающий их на свою трость. Невозмутимо и спокойно, как будто листики с дорожки собрал.       Пронзительный вскрик одного из ангелов, Леосила. Несколько щупальцев обхватывает его, сжимая. Миг — и ангел исчезает, оставляя на щупальцах сверкающий сгусток — душу ангела. Лучшее лакомство для твари. Существо, похожее на дракона, нападает на него самого, выдыхая кислоту вместо пламени. Меч сам собой крутится, срезая уродливую голову, как бритва…       Сколько все это длилось, он не знает. Только в какой-то момент Люцифер почувствовал, как ужас отползает, растворяясь между звездами. Перед ним — Грессот. Но маленький, беспомощный, слабо шевелит обрубками щупалец, не в силах ни вырасти, ни обороняться.       «пеееррреееммирррииеее»       Гром издалека — гул из-под ног. Два древних существа начинают переговоры. Они длятся долго. Ангелы собираются вокруг, держа оружие наготове. В конце концов Гроссот медленно отползает обратно — туда, откуда пришел.       «Вы славные воины, дети своего Отца» Гролл исчезает.       Ангелы переглядываются. Габриэль издает смешок, потом заходится смехом, роняя меч и щит и садясь прямо на пятую точку. Рядом, присев на корточки, заливается смехом обычно невозмутимый Иезикииль. Да и Люцифер чувствует, как губы против воли растягиваются в широкую улыбку.       Даже Отец улыбается, спокойно и радостно.       Битва позади. А оплакивать Леосила они будут потом, когда вернутся домой.