***
С первых секунд игра приобрела накал, и это радовало болельщиков: они кричали, не щадя голосовых связок, свистели, размахивая шарфами и скандируя «Mia san Mia» со одной стороны и «Echte Liebe» с другой. Казалось, весь стадион – это единый организм, где десятки тысяч сердец бились, как одно. Каждый знал свое дело и старался выложиться по максимуму: болельщики, полевые игроки, вратари, тренерские штабы, медики, готовые рваться в бой игроки запаса – все. Все, но не Марио. Для него матч проходил, будто в замедленном действии: он чувствовал себя какими-то отстраненным, словно бы находился где-то в другом месте. И это было заметно, потому что, когда основные события происходили около ворот соперника, Гётце даже до середины поля добежать не успевал. Несмотря на то, что игра была насыщена опасными моментами, первый тайм закончился со счетом 0-0, от чего болельщики приуныли. Марио был рад уйти на перерыв, и ожидал, что Клопп заменит его. Однако этого не случилось, Юрген лишь указал на его ошибки и сказал, что рассчитывает на него и ждет гола. Гётце оживился, такое доверие – особенно после всего, что происходило в последние месяцы – было очень важно для него. «Я не могу подвести», – промелькнуло в голове, когда футболисты снова вышли на поле.***
Второй тайм был более оживленным. И примерно на 67 минуте все как-то стремительно развернулось и счет, наконец, был открыт: ворота Вандерфеллера были поражены точным ударом Крооса. Это происшествие, словно ледяное ведро окатившее команду шмелей, побудило их к действиям. Дортмундцы воспряли духом и опасные моменты шли один за другим. В один из таких моментов, после подачи углового, Марио забил гол в ворота соперника, тем самым сравняв счет. Все ринулись обнимать его, но крепче всех его стиснул Ройс, вплотную прижав к себе, что стало для десятого номера огромной неожиданностью, и после минутного колебания он все же выпутался из объятий бывшего любовника. Данное происшествие снова ухудшило настроение и выбило из колеи, наполнив голову очередными приставучими мыслями. Он бегал по полю с ватными ногами, не замечая ничего вокруг, что обернулось для него неприятностью. На последних минутах матча, когда все были разгоряченные, уставшие и раздраженные, Манджукич грубо сфолил на Гётце, послав несколько непристойных комментариев в его адрес, за что удостоился свистка от судьи. А через несколько минут прозвучал финальный свисток. Матч подошел к концу, команды направились в раздевалки, не забыв при этом поблагодарить болельщиков за поддержку. Десятый номер Дортмундской Боруссии под одобрительный свист и аплодисменты прошел вглубь помещения, и уселся на, уже полюбившуюся, скамейку. Он не слышал разговоров и на похвалу отвечал лишь кривой улыбкой. Голову Гётце снова переполняли вопросы из серии: почему я такой жалкий? почему не ответил Манджукичу? почему снова позволил себя дать в обиду? что имел в виду Марко? чего он добивался? Поглощенный самокопанием, Марио не заметил, что в раздевалке осталось только три человека. Спохватившись, он принялся натягивать на себя остатки одежды. Закинув сумку на плечо, он, наконец, направился к выходу. Все чего он желал, так это прийти в номер, принять душ и лечь спать, невзирая на то, что сейчас всего половина шестого. Никто не станет задавать вопросов, матч был действительно непростым, а завтра ранний рейс в Дортмунд. Гётце был морально выжат, голова раскалывалась от недосыпа и постоянных мыслей, которые уже давно не имеют смысла, ведь ничего уже не вернуть назад. Вряд ли когда-нибудь он сможет так же, как раньше усесться с Марко у телевизора, вряд ли сможет уснуть на его коленях за просмотром очередной серии Игры Престолов, вряд ли сможет поцеловать его в благодарность за ужин. «Ничего не вернуть. Давай же, успокойся и забудь», – с этими мыслями парень неспешно брел по пустому коридору. Все же сегодняшняя игра далась ему непросто, и намотанные километры давали о себе знать, отдавая болью в ногах. Вдруг, когда Марио почти дошёл до входа, кто-то схватил его за плечо, отрывая от мыслей и пугая до полусмерти. Дортмундец, вскрикнув, чуть ли не взлетает в воздух. – Хэй, прости, я не хотел напугать, – Гётце медленно повернул голову, встречаясь взглядом с девятым номером Мюнхенской Баварии. «Дааа, именно этого мне не хватало». – Что-то сегодня я сплошное бедствие: сначала сфолил, затем вместо того, чтоб извиниться – нахамил, теперь еще и напугал, – сконфужено улыбнулся хорват, –..я..это..хотел попросить прощения и пригласить тебя выпить кофе. Чур я плачу! – Оу, извинения приняты, так что не стоит волноваться, – нехотя ответил улыбкой на улыбку Гётце. – Нет, я, правда, хочу загладить вину. И не отстану, пока ты не согласишься, – ухмыльнулся Манджукич, легонько ударяя немца в плечо кулаком, Марио чувствовал неловкость от этого "дружеского" жеста. Однако такая настойчивость смягчает негативный настрой, и Дортмундец, пораскинув мозгами, все же согласился. – Отлично! Нас ждет приятный вечер. Покажу тебе классное место в Мюнхене, напоминающее мне о родине, – улыбаясь, вскидывает руки форвард.***
– Леееви... – бурного секса у Ройса каким-то образом остаются силы для разговоров. – Ммм... – протянул поляк, явно вымотанный после матча и следующего за ним секс-марафона. – Обняв его сегодня, я понял, что скучаю. Очень сильно скучаю и хочу вернуть, – у Левандовски ёкнуло сердце, меньше всего ему хотелось услышать эти слова. Ведь именно из-за Ройса он прекратил общение с человеком, которого так любил и так желал. Марко убеждал его в том, что Марио никогда не простит их, когда узнает обо всем, и нужно раскрыться, дабы не сделать еще хуже. Роберт поверил и рассказал все, причинив боль дорогому человеку. Он видел, как беспомощно смотрел на него Марио в попытке сказать хоть слово. Он видел, он страдал, в то время как Ройс нежился в постели. А теперь Ройс, человек, который наполнил жизнь Марио, а вместе с ним и Роберта, страданиями, говорит о том, что хочет все вернуть. – Ну, уж нет, в этот раз я не позволю причинить ему боль, – ощетинился Левандовски, грозно посмотрев в сторону немца. – Хэй, Лёви, я не собираюсь причинять ему боль. Просто хочу, чтобы он присоединился к нашему союзу, - ухмыльнулся Ройс, заранее зная, что сказать Леви, чтобы тот не противился. Марко давно догадывался, что его любовник неравнодушен к Гётце. – Ну, ты представь: я и Марио на огромной кровати полностью в твоей власти. И никаких тебе ссор, косых взглядов...Идиллия... – мечтательно вздохнул немец, рассматривая Левандовски, и судя по тому, как смягчилось его выражение лица, он явно был не против такого развития событий. – Осталось только купить кровать побольше – и дело в шляпе, – с усмешкой добавил Ройс. – То есть, ты считаешь, что завоевать Марио будет проще, чем купить кровать? – у Роберта аж глаза на лоб полезли от такого заявления. – Пф, а то ты его не знаешь. Он же такой податливый, я бы даже сказал мягкотелый. Ему одиноко, тяжело, чувства еще не угасли, поэтому вернуть его не составит особого труда, – размеренно рассуждал Марко, как бы в невзначай кладя руку на член Леви. – Опять? – в который раз за вечер удивился Роберт. – Меня так возбуждают все эти размышления о будущем, – хищно улыбнулся Ройс, сжимая губы на члене поляка.