Марио чувствовал себя измождённым. Последние полтора месяца были изматывающими и невероятно странными для него. Мало того, что на тренировках ему приходилось выкладываться по полной, чтобы оправдывать доверие Клоппа, так ещё и вечные домогательства со стороны Ройса и Левандовски, доводившие его до белого каления.
По-началу, это были невинные, якобы случайные прикосновения. Но с каждым днём, эти прикосновения становились все более и более смелыми. Теперь стоит Марио нагнуться, чтобы завязать шнурки или размять спину, тут же на его пятой точке оказывается чужая рука. И каждый раз рядом мелькают спины треклятых Марко и Роберта.
Единственное, что радовала Гётце в эти дни, так это постоянные звонки и переписка с Манджукичем. Этот задиристый, местами грубый, хорват стал для Марио светлым лучом, приносящим ему радость и поднимающим настроение. И хоть Гётце не мог отплатить тем же, он старался быть с Марио максимально жизнерадостным.
Теперь после каждой тренировки, когда партнёры по команде шли в душ смывать грязь и пот, Марио бежал к телефону, чтобы увидеть иконку, уведомляющую о новом сообщении от отправителя "ХОРВАТ".
В этот день он, как и всегда, засиделся за перепиской с другом из Мюнхена. Скинув фотку с прилипшей от пота чёлкой, Гётце попрощался с другом и пошёл в душ.
Марио включил горячую воду и залез под обжигающие капли. Он встал под мощные струи и закрыл глаза, наслаждаясь невероятным мягким теплом, окутывающим его уставшее тело. Марио растворился в ощущениях. Он даже не сразу почувствовал руки, ласкающие его живот. Вздрогнув, он обернулся. Перед ним стоял Роберт Левандовски, с оголенным торсом и полностью мокрыми штанами. Гётце медленно выключил душ.
- Что... что ты тут делаешь? - выдержав паузу, спросил Марио, - То есть, ты что со всем ебанулся?
Роберт, словно одурманенный, завороженно смотрел на мокрое стройное тело десятого номера. Руки ещё ощущали его упругую кожу. Леви придвинулся к Марио и потянулся за поцелуем, препятствием ему на пути стали вытянутые руки полузащитника.
- Роберт, ты вообще ничего не перепутал? Марко вообще-то дома тебя ждёт, - Марио старался сохранять спокойствие и равнодушие, что ему давалось очень непросто.
- Марио, мне не нужен он. Ты же знаешь, что мне нужен только ты. Я никогда не хотел причинить тебе боль, - на лице поляка отразилась грусть, - я пытался защитить тебя от него. Марио, прошу тебя, дай мне шанс, - Левандовски еле находил в себе силы смотреть в глаза Гётце. Марио молчал.
- Брось, Мари, я же знаю, что ты этого хочешь, - поляк вжал парня в кафельную стенку, жадно целуя его кожу. Гётце на минуту вылетел из реальности и поддался вожделению. Уж больно давно у него не было секса. Роберт одной рукой схватив немца за загривок, другой ласкал его наливающийся член. Леви вдыхал его аромат, сводящий с ума, дурманящий. Но в один момент Марио взял себя в руки и оттолкнул форварда.
- Знаешь, ты эгоист, Роберт. И вы с Марко заслуживаете друг друга. А теперь уходи, - обескураженный поляк хотел что-то сказать, но Гётце его перебил, - Если в твоих словах есть хоть толика правды, прошу, уходи, - голос у Марио дрогнул, он был готов разрыдаться. Левандовски, поняв, что сотворил глупость и причинил боль самому дорогому человеку, вылетел из душевой.
***
- Я так больше не могу, - шептал в трубку Гётце, утирая слезы.
- Как же мне хочется сейчас оказаться в Дортмунде и надрать задницу этим двоим. Ох, в следующий раз на матче с Боруссией, держите меня, семеро. И мне плевать, пусть хоть завалят меня красными карточками, - в полпервого ночи Манджукич, борясь со сном и яростью пытался успокоить друга.
- Забудь об этом. Ещё не хватало, чтоб ты пострадал. И не спорь. Этим ты мне никак не поможешь, - шмыгая носом и мигая, поговорил Марио.
Хорват замолчал. Он думал. Сейчас в его голове было слишком много мыслей. И одна, давно зревшая в голове, рвалась наружу.
Жук хотел предложить Марио перейти в Баварию, так как его кандидатуру давно уже рассматривали. И он считал, что это лучший выход. Гётце будет счастлив в дали от двух уродов, портящих ему жизнь, да и к тому же он будет рядом.
Хорват уже давно испытывал чувства к этому милому мальчику со светлой улыбкой и добрым сердцем и боялся признаться ему в этом. Но если Марио перейдёт в Баварию, открыться будет проще и, возможно, у них все получится. И все будет просто замечательно. Манджукич улыбнулся своим мыслям и, собравшись с силами, сказал:
- Может, перейдёшь в Баварию?
Молчание. Сердце Манджукича замерло. Он прислушивался к сопению в трубку.
- Марио, по-твоему это выход? Бежать от проблем? От друзей и семьи?..
- Каких друзей? - перебил Гётце хорват, - Где эти друзья каждый раз, когда тебе плохо? Где они, когда Ройс и Левандовски не дают тебе спокойно жить? Где, Марио!? - Жук сорвался. Он просто устал от бездействия, устал от боли в голосе на другом конце провода. Но это не оправдание. Ведь чем он сейчас лучше тех двоих?
- Мари, прости, что сорвался. Ты прав: бегство - это не выход...
- Я, пожалуй, пойду спать, - соврал Гётце, не желая больше общаться вообще с кем-либо, - доброй ночи.
- Доброй ночи. Как проснёшься, напиши, - проговорил Манджукич и положил трубку.
По щекам Марио снова покатились слезы.
***
Гётце так и не смог уснуть. Он всю ночь думал и в районе четырёх утра решился на отчаянный шаг
В пять часов утра телефон хорвата завибрировал, уведомляя о новом сообщении. "Звонил агенту. Я перехожу в Баварию."
