На привязи

      Бейли улавливает голоса, но не узнаёт их; слышит слова, но не различает; знает, что к ней прикасаются, но не ощущает этого.       Темнота окружает, сдавливает и манит. Тьма означает покой, и девушка позволяет забытью себя убаюкать. Здесь хорошо, не страшно и не надо притворяться, а свет ранит. Хочется спрятаться в чёрном омуте, укрыться в его опасной глубине, сбежать от реальности. Но пробуждение настигает каждого, и Бейли — не исключение.       Она просыпается.       Кто-то гладит её по голове, и Бейли щурится, силясь разглядеть хоть что-то. Стоит ей пошевелиться, как приятная прохлада руки исчезает и девушка ощущает себя слепым щенком, которого отняли от матери.       — Ты меня слышишь? — женский голос доносится словно издалека, и Бейли прилагает все силы, чтобы распознать слова. — Можешь говорить?       Она пытается ответить, но во рту слишком сухо и противно, язык еле ворочается. Ладонь возвращается: сначала легонько похлопывает по запястью, а затем подносит стакан к губам. Бейли кажется, что ей в жизни не доводилось пить ничего вкуснее.       — Я… — произносит она и пытается подняться. Её удерживают, и вовремя, поскольку голова внезапно наливается свинцом и начинает кружиться. Те же руки водружают на нос очки. Пятна приобретают чёткие очертания, Бейли часто-часто моргает и, наконец, видит, где она и с кем. И пугается. — Это… Это что, морг?!       — О нет, не волнуйся, с тобой всё хорошо, — с нажимом после каждого слова отвечают ей, успокаивая, и Бейли видит, что женщине перед ней очень неудобно. — Ты в больнице.       — Да? Мне вот так не кажется, — девушка ёрзает на своей «койке» и с ухнувшим вниз сердцем чувствует ледяную гладь стола под собой.       Бейкон-Хиллс всё больше напоминает прибежище каких-то психов и угрожающих жизни личностей: что ни день, то всё больше мест и лиц, нагоняющих подозрительность.       Наверное, эти мысли видны невооружённым глазом, потому что женщина отступает, и её ладони приподнимаются в желании показать, что она не собирается предпринимать ничего, что способно ей навредить. Двумя пальцами незнакомка касается кармашка на своём халате.       — Смотри, — показывает на бейдж, и Бейли кое-как различает имя: Мелисса МакКолл. — Извини, что пришлось оставить тебя здесь, но уверяю, ты в полном порядке.       Бейли всё ещё смотрит недоверчиво; и фотография, и имя указывают на то, что женщина действительно медсестра, но она по-прежнему остаётся незнакомым человеком. И они в морге.       Движения медленные и недоверчивые. Мелисса не подходит ближе, и Бейли поднимает руку, чтобы найти стягивающий пластырь у корней волос. Подушечки пальцев нащупывают тонкую болевую полоску, больше напоминающую царапину, чем настоящее ранение. Масштаб проблемы не соответствует тупой боли, которая клонит голову назад. Бейли проводит ладонью по волосам, ближе к затылку, и тут же её отдёргивает. Мимолётная резкая боль в области теменной кости пронзает насквозь, и она прикусывает язык.       — Ощущается серьёзнее, чем есть на самом деле, — говорит Мелисса. — На самом деле раны неглубокие, но после удара неудивительно, если будешь некоторое время чувствовать тяжесть и тошноту. Сомневаюсь, что ты получила сотрясение, но в случае головокружения, болей, дискомфорта или любых других симптомов лучше будет обратиться в больницу.       — Вы сами сказали, что мы уже в больнице, — Мелисса приподнимает подбородок Бейли, светит в зрачки, и та морщится, когда перед глазами начинает рябить. — Разве я не должна быть в палате, а рядом — врач, который поставит мне точный диагноз или накачает обезболивающим и велит хорошенько выспаться?       — Справедливо, — усмехается женщина. Она предлагает таблетки, видимо, то самое обезболивающее, но Бейли отказывается.       — Я у вас нежеланный пациент? Или все койки забиты? Что вы за медсестра такая?       Вопросы сыплются как с конвейера. Собственный голос придаёт девушке сил; по крайней мере, это тихое место оживает. И улыбающаяся женщина перестаёт казаться антигероем второсортного ужастика.       — Раз ты не сильно пострадала, в лечении здесь смысла нет. Да и если запись не будет запротоколирована, твой дядя не узнает об этом инциденте, — Мелисса явно придумывает причину, как объяснить ситуацию.       — Дядя будет волноваться, если узнает, — подтверждает Бейли, а затем спохватывается: — Подождите, откуда вы знаете о нём?       Женщина постукивает по бейджу, и Бейли читает её фамилию снова. И ещё раз.       — Мой сын учится с тобой. Он привёл тебя сюда и рассказал, кто ты. Мы решили, что будет правильно позволить тебе самой решить, стоит ли говорить об этом дяде, — Мелисса вздыхает. — Это не очень соответствует врачебной этике, и как медсестре мне стыдно.       Картина начинает проясняться, и с плеч Бейли спадает тяжеленный груз. Страх, что Бобби узнает о происшедшем, будет волноваться, сообщит родителям или закроет её дома, оградив от всего, превыше боли физической, а панический ужас, что родной человек увидит её не такой, как всегда, что любовь к ней померкнет в лучах правды, если она откроется ему, пугает её до чёртиков. Бейли слишком любит своего дядю, чтобы вынести мысль, будто может разочаровать его.       — Может, ваш поступок не является верным со взгляда медсестры, — говорит она, ломая пальцы рук, — но спасибо.       Бейли улыбается. Иногда секреты сближают больше всего иного, и сейчас она чувствует, как тайна пролегает между ними незримой нитью. Женщина, будь она матерью Скотта или нет, вселяет доверие.       Хотя Бейли не питает любви ни к врачам, ни к полиции, но ответная улыбка Мелиссы заставляет на время забыть об этом и отдать свою жизнь в её руки.       — Но мне нужно кое-что взамен, — подхватывает женщина и видит, как Бейли напрягается. — Услуга за услугу?       Последние слова звучат вопросительно, словно Мелисса, внезапно передумав, решает дать задний ход.       Улыбка сползает с лица Бейли, и теперь мало что можно по нему прочесть. Ей стоило этого ожидать. «Они всегда хотят чего-то взамен, — думает она, пытаясь избавиться от разочарования. — Ты могла это предвидеть».       Серые глаза смотрят не мигая, пока Бейли ждёт вопроса. Вся она — оголённый нерв.       — Ты должна рассказать, что произошло.       Выдох выходит слишком громким, но Мелисса списывает его на то, что Бейли неприятно вспоминать случившееся.       — Я упала, — объясняет Бейли так, словно сказанное можно принять за правду, словно не знает, как сложно в такое поверить. — Со мной бывает: спотыкаюсь на ровном месте.       — Бейли, — медсестра впервые называет её по имени. — Ты можешь всё мне рассказать.       Девушка окидывает её взглядом, эту красивую добрую женщину с тёплым взглядом. Мелисса смотрит не так, как другие врачи. Какая-то искорка в её глазах заставляет думать, что ей можно верить, она не осудит, она поймёт. И на кратчайшую долю секунды Бейли действительно хочется сказать ей что-то ещё, но она не смеет.       — Это всё, — твердит она. — Я упала и вырубилась. А потом… — девушка хмурится. — Вы сказали, меня привёл ваш сын?       В мыслях полная неразбериха, но одно помнится точно: Скотта там не было. Не он нашёл её, не он взял на руки. Она всё ещё помнит, как спокойно билось под ухом чужое сердце и как отбивало ритм её собственное, то ли от боли, то ли от близости.       И уж конечно ей помнилось чувство беспомощности, покорности и смирения, которое отчего-то сменилось доверием. Быть может, ничего другого не оставалось, кроме как верить. Но даже сейчас, подумав об этом, Бейли ощущает защищённость; голос сказал, что не убьёт её, по крайней мере, не сегодня, и она знала, что это правда.       — Те, кто нашли тебя, — знакомые моего сына. Один из них позвонил ему и сообщил о том, что случилось. Скотт встретил тебя у больницы и привёл сюда.       Бейли моргает в растерянности.       Знакомые? Позвонили Скотту? Откуда они вообще узнали, что она с ним знакома, и зачем вызывать именно его? Разве не нужно было взять её телефон и позвонить дяде, значившемуся там на быстром наборе?       Всё это слишком странно, и от раздумий голова болит ещё сильнее.       — Просто упала, — вторит она, и Мелисса кладёт ей на плечо руку.       — Ладно. Постарайся успокоиться. Всё хорошо.       Бейли кивает.       — Побудь немного здесь. Я скоро вернусь и отвезу тебя домой, договорились?       — Да, — ей и правда хочется домой. — А… сколько времени?       — Около пяти.       — Дядя обычно возвращается после шести, — поясняет Бейли. — Хочу успеть до того, как он придёт домой.       — Так и будет, — обещает Мелисса и, улыбнувшись, выходит, оставив её одну.       Бейли очень надеется, что в железных ящиках нет трупов. Хочется верить, что сегодня выдался достаточно хороший день, чтобы морг был пуст. Она сидит, сжавшись, не до конца веря в то, что это происходит с ней. В какой момент её жизнь стала настолько сумбурной?       Лампа мигает, и Бейли жмурится. Не так ей хотелось провести выходной. Но с приездом в Бейкон-Хиллс мало что происходит так, как она хочет.       Дверь скрипит, и Бейли с облегчением выдыхает. Мелисса вернулась раньше, чем девушка надеялась, раньше, чем мысль о возможных мертвецах лишила бы её рассудка. Бейли уже готова распроститься со всем, едва не сведшим её с ума за последние несколько часов, как встречает ледяной взгляд, который точно не принадлежит медсестре.       Она так и остаётся полусвисать со стола в надежде исчезнуть, раствориться, сжаться до размера атома. Всё, что угодно, лишь бы сбежать от этой ухмылки, от этих глаз, видящих её насквозь.       Мужчина смотрит молча, но смотрит так, что Бейли становится жутко. Как будто её измерили, оценили и обыграли в первом же раунде. Черты его лица, хищные и неумолимые, выражают какую-то эмоцию, понять которую ей не удаётся. Он смеётся, насмехается, торжествует?       Бейли дрожит и слезает на пол. Шагает неуверенно, но всё-таки шагает. И, поравнявшись с мужчиной возле двери, чуть повернув к нему голову, Бейли произносит одно-единственное слово:       — Спасибо.       Он даже не поворачивается.       Ему плевать, жива девчонка или нет, плевать, искренна ли благодарность за то, что он принёс её сюда, и уж точно ему начхать на то, <i>почему она делает то, что делает.       Но секреты других позволяют ими манипулировать, и Питер Хейл понимает, что однажды она может ему пригодиться. Однажды он может использовать Бейли Финсток.</i>

***

      Двумя минутами ранее       — Она говорит, что упала, — Мелисса заходит в операционную, где толпится слишком много народу.       — В это нетрудно поверить, — отзывается Питер, но на него никто не обращает внимания.       Стайлз отвлекается от лихорадочной перестановки пробирок и весь обращается в слух. Бита лежит между зажимом и троакаром, готовая тут же вступить в бой, если понадобится. Лидия, изогнув бровь, следит за его манипуляциями, но отвлекается, увидев Мелиссу.       — Но ты в это не веришь, — подводит к главному Скотт.       Мелисса качает головой, недоумённо скользнув взглядом по катане в руках Киры:       — Что… — и тут же сама себя останавливает. — Неважно, — она потирает лоб и принимается объяснять: — Я могу поверить в то, что Бейли упала, это бы объяснило дорожную пыль в царапине на лбу. Но рана на затылке… Если только она не упала два раза.       — Значит, на неё напали, — заключает Скотт и смотрит на Дерека, который приподнимает брови, явно не удивлённый этим умозаключением.       — Рана сзади, — Мелисса трогает свою голову, показывая, где именно. — Выглядит, как если бы Бейли сильно к чему-то приложили. И для этого нападающий должен был быть прямо перед ней.       — И она могла его видеть, — понимает Лидия.       — Если она видела нападавшего, то почему ничего не сказала? — спрашивает Кира.       — Может, она думает, что мы сочтём её сумасшедшей, — предполагает Стайлз, и все взгляды обращаются к нему. — Дерек сказал, что учуял на месте запах оборотня. Никто не подумал, что он мог выглядеть не как человек?       — И Бейли считает, что ей всё привиделось, — подхватывает Скотт.       — Это по-прежнему не объясняет, почему тот оборотень — Джеймс — напал на неё, — негромко произносит Лидия.       Наоми, стоящая подальше от всех, оборачивается. Она вновь обретает контроль над телом, но разум пребывает в смятении: одна среди чужой стаи, Ноа слушает их домыслы о мужчине, пообещавшем ей так много, о мужчине, разум которого был тайной, а они все говорили о нём так, словно могли понять.       — Он считает, что она в стае Скотта, — Ноа удаётся сохранить презрительный тон. Сейчас, зная, что малявка — это просто малявка, не видя её, девушка начинает корить себя за все те бредни. — Джейми видел её рядом с вами. Это не нападение, а предупреждение о том, что никто из вас не в безопасности.       — Бейли ничего не знает ни обо мне, ни о стае, ни о сверхъестественном вообще, — спорит Скотт. — Она тут ни при чём.       — Для неё же хуже, — Наоми пожимает плечами. — Если она не представляет ценности, Джеймс убьёт её, сбросив с шахматной доски, — подросткам явно есть, что сказать, но девушка не позволяет. — Послушайте, вы ищете рациональное зерно там, где его нет. Никто не знает, почему Джеймс поступает так, а не иначе. Он неуправляемый психопат. Вы можете узнать его цель, но никогда не сможете предугадать, как он будет действовать. Я не знаю, какую игру он решил вести с Бэмби, но если для вас она не важна, он просто избавится от неё, вот и всё.       Бита оказывается в опасной близости от её лица. Ноа это не особо волнует, она успокаивается и окончательно приходит в себя. Что бы ни задумал Джеймс, он поставил их на место. Наоми пальцем отодвигает деревяшку, хотя ей ничего и не угрожает: Скотт уже схватил друга за плечо.       — Можете попытаться защитить её и друг друга. Но в конце концов ты, Скотт МакКолл, сам придёшь к нам, умоляя о смерти, чтобы оставить в живых хоть одного из вас, — Ноа улыбается. — Бэмби — не часть стаи, а ты уже так переполошился. Что же случится, если неприятность настигнет кого-то из них? — она кивает на Стайлза, Лидию и Киру.       — Что вам нужно?       Кулаки Скотта сжимаются. Одна ладонь — всё ещё на плече Стайлза, и тот шипит от боли.       — Ты уничтожил нашу стаю, а мы уничтожим тебя, — Наоми понимает, что скрываться уже не имеет смысла. Джеймс раскрыл их недобрые намерения, напав на малявку, а сама она и вовсе выдала их присутствие в городе. И почему-то сейчас, признаваясь в том, что желает Скотту смерти, Наоми чувствует себя в большей безопасности, нежели с Джеймсом. Она знает, что Скотт её не убьёт. Он не убийца. В этом его слабость.       — Мы вполне сносно разошлись с Девкалионом.       — Девкалион мёртв, — отвечает вместо девушки Дерек. — Я получил весть от близнецов, они нашли труп в отеле Детройта. И рассказали о двух оставшихся членах стаи, от которых не стоит ждать ничего хорошего.       — Почему они позвонили тебе, а не мне? — недоумевает Скотт, а Ноа прислушивается: она уже много месяцев ничего не слышала об Итане и Эйдане.       — Возможно, потому, что они знают, что ты не способен расправиться с ними раз и навсегда, — заявляет Питер. — Вечно чистый, невинный Скотт МакКолл, желающий всех спасти.       — Твоё мнение здесь никому не интересно, — с раздражением бросает Стайлз и смотрит на Наоми. — И зачем ты всё это рассказываешь? Если не заметила, ты вроде как сейчас у нас в плену.       Наоми смеётся. Этот человеческий слизняк только и делает, что тешит её эго.       — И что? Убьёте меня? Предъявите Джеймсу ультиматум: либо я, либо все вы? Бросьте. Ему будет плевать, даже если вы закопаете меня на заднем дворе. Я не настолько ему важна.       Во взгляде Скотта мелькает жалость, и Ноа это замечает. Её коробит.       — Если ты так мало значишь для него, почему остаёшься с ним?       Девушка отворачивается.       — Потому что у меня больше никого нет.

***

      Наоми умудряется уйти и исчезает с их глаз по одной причине: Скотт МакКолл не в состоянии навредить ей или кому бы то ни было. Питеру легко представить, каким видится этот мальчишка в её глазах. Мужчина сам удивляется тому, как слабый астматичный ребёнок внутри альфы до сих пор может быть жив. Наверное, дело в его друге: если бы не Стайлз, МакКолл и десяти шагов в виде оборотня не успел бы сделать.       Не то чтобы Питера интересовало, выживет ли стая МакКолла, но он выслеживает Ноа. Через два дня после больницы, подумав и хорошенько всё взвесив, мужчина приходит к выводу, что может воспользоваться ситуацией в своих целях. Скотт в этом плане для него бесполезен: нельзя похитить силу истинного альфы, не будучи обращённым им. Но вот силу Джеймса он заполучить может.       Ища его след, Питер находит Наоми, которая не умеет скрывать ни себя, ни свои помыслы. Ему и вовсе начинает казаться, что та имеет довольно поверхностное представление об их мире, настолько пафосно звучали её речи в больнице. Она словно бы не знает, что нельзя отнять дар МакКолла. Неужели никто из распавшейся стаи альф не просветил её?       Тёмный след улиц тянет мужчину за собой. Шлейф запаха Наоми сгущается невидимым облаком на одном месте, и Питер понимает, что по какой-то причине та бывает здесь слишком часто.       Он глядит на спящий дом напротив и замечает, что на крыльце горит тусклый свет и на ступеньках пристроилась маленькая замёрзшая фигура. Питер даже не удивлён: учитывая одержимость — а он видел, что это именно она — Наоми Бейли Финсток, её шпионаж за девчонкой кажется естественным.       Бейли сидит неподвижно. Можно подумать, она спит, но нервное постукивание ногой выдаёт её нетерпение.       Питер замедляется. Периодическая слежка (её выдал запах) Ноа за девчонкой не странная, поступок Джеймса не чудной, а вот Бейли, ожидающая чего-то в ночи, — это уже интересно.       Она поднимает взгляд и вглядывается во тьму. На какой-то миг Питер почти верит, что Бейли смотрит именно на него, хотя, скрытый во мраке, он не виден человеческому глазу. Когда девчонка поднимается, мужчина против воли всё равно ждёт, что она и впрямь подойдёт к нему.       Бейли поворачивает голову и не успевает сделать даже шаг, когда чьи-то руки прижимают её к себе. Уличный фонарь освещает двоих, и Питер сливается с мраком, лишь глаза горят льдом. Он узнаёт пришедшего.       Девчонка дрожит, и её руки не сразу поднимаются, чтобы обнять Джексона в ответ. Мальчишка Уиттмор держит крепко, но как-то неловко, словно от объятий ему неловко. Он дожидается, пока холодный воздух высушит слёзы на щеках Бейли, и только затем отодвигает её за плечи.       — Ты цела?       — Ты приехал, — Бейли улыбается, точно не услышав вопроса. Рукавом она вытирает нос.       Джексон хватает её за руку и притягивает к себе снова, ощупывая темя. Пальцы приподнимают несколько прядей волос, и девушка шипит, стоит ему найти рану. Мальчишка рвано выдыхает, и его глаза трогает синева.       — Всё нормально, — говорит Бейли и щёлкает его по носу. Она не испугана и не удивлена и встречает неестественную яркость взгляда так, словно ей не привыкать видеть оборотня. Уиттмор смаргивает, и лицо его становится обычным. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — говорит она. — Я больше испугалась, чем пострадала.       — Всё зашло слишком далеко, следовало догадаться, что так и будет, — Уиттмор выглядит и злым и уставшим, и Бейли приникает лицом к его груди.       — Всё нормально, — повторяет девчонка. — Я в порядке. Это не твоя вина.       — Будь возле Скотта, — велит он, — и постарайся потерпеть ещё немного. Скоро всё закончится, я что-нибудь придумаю.       Бейли поднимает лицо вверх и неопределённо качает головой. Питер глубоко дышит. Она пахнет странно; от неё веет печалью.       — Никто не должен знать о твоём приезде, — наконец выдаёт Бейли, и её голос звучит сердито. — Тебя не должны видеть.       — Я разберусь с этим, — отмахивается Уиттмор. — Просто постарайся выжить, пока я всё не решу.       Она улыбается, явно через силу.       — Я буду в порядке, — бормочет Бейли.       Что-то трещит у стены дома, и девчонка вздрагивает. Уиттмор напрягается и бросает:       — Иди в дом, Бэй.       Она сглатывает и отступает. Ночь подкрадывается ближе.       — Иди, — с нажимом говорит мальчишка, и она пятится к дому, чтобы скрыться за дверью и запереться на все замки. Свет на крыльце гаснет, только глаза Уиттмора горят светом горечавки.       Поначалу Питер думает, что его заметили, не совсем же кретин этот Уиттмор. Ан нет, кретин: оборачивается совсем в другую сторону. Питер тоже улавливает шорохи и запах и в очередной раз поражается тому, насколько мальчишка безнадёжен. Некоторые не созданы быть оборотнями.       Он позволяет мальчишке уйти и остаётся смотреть на дом, в котором скрылась ничего из себя не представляющая маленькая, вечно краснеющая девчонка по имени Бейли-Бэмби Финсток.       Ему-то казалось, что тогда, в больнице, он почти понял её суть: ничего из себя не представляющая, слабая и всегда... всегда жертва. Но сейчас, став свидетелем сцены, не предназначенной для других, Питер сомневается.       Кто ты?       У Бейли слишком много секретов. Но это даже к лучшему: если однажды она понадобится ему, то прибежит, стремясь сохранить хоть один из них. Бейли Финсток придёт, стоит Питеру позвать её, потому что порой тайны соединяют людей сильнее всего на свете.