Смех смолкает, лишь когда Питер вжимает Бейли в подушки. Но хоть его и не слышно, он продолжает звенеть: сотрясает воздух, рвётся из груди словно обезумевшей девушки.
И пусть Питер выглядит разъярённым и до одури опасным в этот момент, и пусть прежняя Бейли Финсток предпочла бы втянуть голову в плечи и поскорее избавиться от этого взгляда, она обвивает руками шею мужчины и притягивает его к себе.
А после девушка улыбается — так радостно, что на какую-то долю секунду ему кажется, что ничего не произошло. Люди под сенью потерь, на грани смерти, окрылённые местью не умеют так улыбаться.
— Питер, — зовёт Бейли, и глаза её сияют, — скажи, он долго думал? Как жаль, что я не видела лица Скотта всё это время, — говорит она и опять смеётся.
Хейл отнимает её руки. Пальцы его чувствуют рубцеватый шрам на одном запястье, оставшийся от Наоми; на втором — ничего, никаких следов укуса Скотта. И всё-таки след остался: невидимый, неопознанный след, осевший в её жилах.
— Какого чёрта, — рычит Питер, — ты сделала?
Финсток глядит на него несколько снисходительно. Так же смотрел на неё и он, когда всё только начиналось, когда он знал, что она — марионетка в его руках, средство, если повезёт — козырь. Этот оценивающий взгляд ему знаком.
— Ты это спланировала. Ты и Джеймс.
Неприятно это признавать, но как отрицать очевидное?
— Да, — признаётся Бейли. — Тебе бы это не понравилось, поэтому я и не сказала. Подумаешь.
— Ты могла умереть.
— Нет, совсем нет, — не соглашается она. — Помнишь, я как-то сказала тебе, что хотела стать хирургом? Я всё рассчитала: место удара, его силу, наклон, — и прикинула, сколько времени может понадобиться Скотту, чтобы принять решение.
Всё было просчитано до мелочей. Поставить себя на место Скотта оказалось несложно. Всего-то и нужно было вообразить, что бы сама она
не сделала.
И на крайний случай у неё всегда был Джеймс. Если бы что-то пошло не так, если бы МакКолл отказался обращать её, это сделал бы он. Но Бейли знала, что Скотт не откажется.
— Не сердись, — ласково просит Бейли, однако и в этом обращении к нему есть некая жёсткость. — Это всего лишь небольшое отклонение от нашего плана. В целом, всё остаётся в силе: ты получаешь Джеймса, а я — Скотта. Все получат по заслугам.
— Ты не собиралась просто убивать МакКолла. Ты хотела забрать его силу, — озвучивает догадку Питер, и она становится фактом. — Это не похоже на наш план. Знаешь, что это? Это план Джеймса.
Бейли морщит лоб. Ну да, получается, так. Вот они и вернулись к самому началу, к причине приезда Джеймса Скотта в Бейкон-Хиллс. Но теперь-то всё иначе; дело не во власти, а в мести.
— Ты хоть понимаешь, что сделала с собой?
«Я стала оборотнем», — думает Финсток, но это никак её не трогает. Она не чувствует в себе глобальных изменений, и ей с трудом верится, что это правда. Но то, как реагирует на эту новость Питер, несколько её смущает.
— Ничего не изменилось, — говорит она. — Это всё ещё я.
— Пока что. Посмотрим, что ты скажешь в полнолуние.
— Не думаю, что у меня будет время для разговоров, — улыбается Бэй, и у мужчины возникает очередное подозрение, которое тут же подтверждается: — Видишь ли, Питер, думаю, я проведу первое обращение рядом со своим альфой. Знаешь, чтобы всё прошло хорошо.
Хейл склоняется над ней снова и притягивает к себе за ворот грязной, порванной футболки. Бейли как кукла — такая лёгкая и податливая, что в голову закрадывается мысль о том, какая она маленькая и совсем не опасная. Такие не нападают и даже толком не защищаются; её саму надо защищать.
Питер знает, что это обман. Какой бы хрупкой Бейли ни была с виду, внутри неё скрывалась хищница с ясным и расчётливым умом. Она была человеком, когда начала эту игру; что же станет с ней теперь, когда в руках у неё появилась власть?
— Что это означает?
— Мало кто из волков контролирует своё первое обращение. Я ведь могу кому-нибудь и навредить. Совершенно случайно, — она говорит так просто, что Питеру даже не верится. — И я не виновата, если кто-то при этом пострадает. Ну кто станет меня винить?
— Ты обставишь смерть Скотта как несчастный случай, — договаривает за неё Хейл, а она кивает и, нажав на его плечи, усаживает на койку и забирается к нему на колени.
— Я разорву его в клочья. И буду делать это медленно, чтобы он понимал, что происходит. Я хочу, чтобы даже в своей смерти он винил только себя, — шепчет Бэй и прикусывает мочку его уха: — Хочу, чтобы он думал:
«Я сам сделал это. И я заслужил это». И он будет так думать.
Питер ощущает себя двояко. С одной стороны, ему стало легче дышать, когда Бейли открыла глаза, а с другой — мужчине кажется, что человек, — волк, — который проснулся, — это не Бейли Финсток.
Это не та девушка, желающая убить Джеймса и расплатиться с ним за смерть подруги. И даже не та, что пожелала отомстить Скотту МакКоллу.
Та, кто была с ним сейчас, не хотела мести. Она была полна животной ярости и несоразмерной ей силы, и тяга к разрушению вела её вперёд. У этой Бейли отсутствовали тормоза, и цели у неё не было; она просто двигалась дальше, желая разрушить как можно больше.
Питер уже знает человека, в чьих глазах было то же выражение. Сейчас Бейли — отражение не кого иного, как Джеймса Скотта.
— Хочешь убить МакКолла — просто возьми и сделай это. К чему столько лишних движений? Если ты пойдёшь к нему прямо сейчас и наставишь дуло пистолета ему в голову — уверен: он и слова поперёк не скажет. Но то, что ты делаешь сейчас, — это безумие.
— Отчего же? — спрашивает Бейли, но глаза её холодно блестят. Она слезает обратно на койку и прижимает колени к груди. — Потому что хочу, чтобы он мучился дольше?
— Потому что ты не хочешь его убивать, — отрезает Питер. — Ты хочешь запытать его до смерти. Это не месть, а игра, в которой ты то и дело меняешь правила. Игра, которой тебя научил Джеймс. И, кажется, ты вошла во вкус.
— Ты знаешь, что это неправда. Я же обещала тебе: мы убьём их обоих.
— Так давай. Используй пистолет, который утащила из Антиока, и пристрели обоих. Зачем ты стала оборотнем? К чему столько секретности? Скотт знает, что ты винишь его. Наставь на него пистолет, и он и так поймёт, за что. Наставь его на Джеймса, и он снова скажет:
«Стреляй, букашка», — Питер очень похоже пародирует голос мужчины. — Но тебе этого мало; мало того, что они все покорны твоей воле. Ты хочешь поиграть.
Глаза у Бейли совсем тёмные, цвета мокрого асфальта. И смотрит она так, что, кажется, вполне способна испепелить взглядом.
— И что в этом плохого? Кто ты такой, чтобы ставить мне это в вину?
Девочка с большими печальными глазами, привязанная к сумасшедшему волку. Девочка, вырвавшаяся из оков, пришедшая к другому мужчине. Бейли, казалось, не могла существовать без подчинения кому-то, однако сейчас во главе игры стояла она. И Джеймс, Скотт и вся его стая, даже Питер, все — лишь фигурки на шахматной доске. Может, это не она была к ним привязана; может, это они были у неё на привязи.
— В эту игру очень легко заиграться, Бэмби.
Прозвище не срабатывает, и, как бы иронично это ни звучало, Бейли продолжает смотреть волком.
— Пожалуйся на меня Скотту, — бросает она. — Нет, правда, если тебя так это заботит, расскажи ему. Посмотрим, поверит ли он тебе, — во взгляде её мелькает насмешка. — Мне бы хотелось, чтобы ты был со мной. Но если нет, я справлюсь сама.
Теперь я справлюсь.
Скотт ошибся, дав ей эту новую жизнь?
Лучше бы она лежала в могиле, найдя покой, чем жила, как сейчас, словно мятежный дух. Скорбь её переросла в холодную ярость, но, несмотря на это, Бейли оставалась ребёнком, который не смог пережить потерю родителей. В силу возраста она не знала границ, и этим походила на Джеймса.
— Кто я такой, чтобы лезть в это? — повторяет Питер её слова.
Бейли кивает, принимая такой ответ, но что-то в её лице меняется.
— Тогда уходи. Можешь убить Джеймса и стать альфой и без меня. В конце концов, кроме этого, нас больше ничего не связывает.
Хейл встаёт с койки. Это напоминает ему день в больнице, когда он вот так же собирался уйти, и она удержала его за руку, — всего на миг, но это заставило его вернуться.
В этот раз Бейли его не удерживает, и он уходит.
Без мужчины, на которого она полагалась последние недели, становится непривычно пусто. И это тоже одна из причин, почему Бейли не рассказала ему раньше. Она оттягивала этот момент.
И всё же, когда в палату заходит Мелисса, девушка берёт себя в руки и продолжает игру на том месте, где закончила. Она с трепетным страхом осматривает себя и тонким голосом спрашивает:
— Что случилось? Мелисса, что со мной происходит?
И двигает фигурки дальше, пусть на шахматной доске и осталось пустующее место, словно рана, которая не заживёт.
***
— Да, мам. Хорошо, мы скоро приедем.
Стайлз с трудом отрывает голову от дивана и смотрит на Скотта осоловелыми глазами. Он понимает, что разговор идёт о Бейли, и шевелится, но тело просто не хочет ему подчиняться.
Скотт тоже еле ворочается. У него ещё и спина затекла: в отличие от друга, он прилёг на полу, с боем забрав у Стайлза подушку. Самые умные — Лидия и Кира — поехали домой, но ребята не могли разойтись, не встретившись с Бейли.
Так что они остались в лофте Дерека, который то и дело награждал их спящие физиономии хмурым взглядом. Он, как и все, порядком устал, но спать не лёг — всё думал, где может быть Джеймс. И факт нахождения дяди в больнице тоже не давал ему покоя.
— Поднимайтесь, — младший Хейл ногой толкает МакКолла, когда тот кладёт трубку и снова сопит.
— Мы уже встаём. Ещё вот только пять минуточек, — ворчит Стайлз. — Мы уже… почти…
Всем известно: где пять минут, там и десять, а где десять — двадцать. Так что к тому моменту, как терпение Дерека сходит на «нет» и он поднимает обоих за шиворот, в лофте появляется Питер.
— У вас проблемы, — заявляет он с порога. — Но меня это не касается. Где Джеймс?
— Какие такие проблемы? — тут же просыпается Стайлз. — Что-то с Бейли?
— Никаких следов Джеймса, — отвечает Дерек. — Мы ещё продолжаем поиски.
— Я вижу, — говорит Питер, глядя на заспанные лица подростков. — Впрочем, на иной исход я не рассчитывал. Как обычно, всё приходится делать самому.
— Что с Бейли? — повторяет Стайлз. — Она в порядке?
Мужчина хмыкает:
— Она-то в порядке, а вот вы скоро будете не очень.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Скотт, освобождаясь от остатков сна.
Питер осматривает его несколько раздражённо. Бейли права: этот юнец ни за что ему не поверит. Да и не его это дело — умрёт он или нет.
Но, вспомнив незнакомый взгляд Бейли, — взгляд, который наверняка не приведёт её ни к чему хорошему, — он говорит:
— Она очень рада, что Скотт её обратил. Ведь теперь она может не только убить его, но и забрать силу. Но только тс-с-с, я вам этого не говорил. Сделайте вид, что удивились.
— Что за ерунда? — возмущается Стайлз. — Ты, кажется, спутал Бейли с собой. Она — последняя из всех, кто хотел бы стать оборотнем. И власть её не интересует.
— Её слова, не мои, — пожимает старший Хейл плечами.
— Даже если она и сказала это, то на деле не то имела в виду, — говорит Скотт. — Бейли просто запуталась. Вся её жизнь перевернулась с ног на голову, неудивительно, что она злится. Но она не убийца.
— Неужели?
— Она выживала рядом с Джеймсом и вполне могла слететь с катушек, — Дерек, в отличие от подростков, не отмахивается от слов дяди, хоть и смотрит, как обычно, с подозрением. — Насколько я понял, вы мало что о ней знаете.
— Это Бейли, — произносит Стайлз так, словно этим всё и объясняется. — А это — Питер. Ну, знаешь, тот псих, который чуть не убил всех нас. С чего нам его слушать?
— Тогда, с вашего позволения, пойду убью ещё кое-кого, — любезно кивает ему Питер. — Если, конечно, ваша благотворительная компания не купила билет Хеймсу, не забыв почесать его за ушком.
— Оставь его, Стайлз, — говорит Скотт, когда тот думает пойти за Питером следом и выяснить, какого чёрта он сказал. — Нужно ехать к Бейли. Ей сейчас нельзя оставаться одной.
Стилински соглашается. Но ему нелегко признать, что слова Питера всё-таки оставили после себя крохи подозрения. Стайлзу очень хочется оправдать Бейли. Однако с того момента, как он показал ей ту фотографию, он перестал ей доверять.
Могла ли Бейли ненавидеть их настолько, чтобы желать Скотту смерти?
***
Оказывается, быть бетой Скотта МакКолла утомительно.
После череды вопросов о том, как она себя чувствует, и рассказа, что произошло, в котором Бейли не нуждалась от слова «совсем», Скотт начинает посвящать её в законы нового мира. И по тихому, усталому лицу Финсток, удивлённому — Стилински и абсолютно не впечатлённому — младшего Хейла, МакКолл понимает, что получается у него не очень.
— Мой отец был оборотнем, — останавливает его Бэй. — Поэтому, прошу, не надо этого твоего «укус — это дар».
— Ты точно в порядке? — спрашивает её Стайлз. — Не чувствуешь никаких изменений?
— Думаю, я буду собой до самого полнолуния, — как-то туманно отвечает Бейли.
— Но контролю нужно учиться уже сейчас, — говорит Скотт.
— Только не сегодня, — одёргивает его Мелисса, заходя в палату. — Эта была тяжёлая ночь, и Бейли нужно отдохнуть. Да и вам всем следует выспаться.
— Для начала мне интересно, — перебивает Дерек, — почему Джеймс решил убить тебя?
«До чего же трудно с Хейлами», — думает Финсток, глядя на мужчину, но пожимает плечами.
— Может, понял, что я не переговоры устраиваю, а помогаю вам поймать его?
— Но напал он только на тебя, а затем — исчез. Почему не попытался ранить кого-то ещё?
— Откуда мне знать? — морщится девушка. — Мне он этого не рассказывал.
— Что ты к ней пристал, она вообще-то пострадала, — встаёт на её защиту Стайлз.
Дерек молчит, но продолжает сверлить Бейли взглядом. Её это мало заботит; в конце концов, Скотт продолжает смотреть на неё, как должно.
— Я скоро принесу тебе поесть, а пока постарайся поспать, — Мелисса поправляет одеяло Бейли, как всегда делала её мать, отчего сердце девушки сжимается, но она улыбается. — А вы расходитесь по домам. Обсудите всё завтра.
Финсток делает вид, что действительно засыпает, позволяя всем покинуть её палату. Она думала, они никогда не уйдут.
Девушка усаживается на койке и чувствует подступающую тошноту. Она не знает, что не так, ведь всё идёт именно в том направлении, как ей того и хотелось. Скотт ей верит, и вина сжирает его настолько, что делает слепым по отношению к ней; Джеймс — и тот стал её ручным псом.
Впервые Бейли ни от кого не зависит; все зависят от неё.
Но в этот миг радости она не ощущает. И, если честно, оставшись одна, девушка не понимает, зачем делает всё это. Как там сказал Питер: она хочет поиграть? И к чему же надеется прийти в итоге? Есть ли конец у этой игры?
У Бейли нет ответа, как никогда не было его у Джеймса. Вся жизнь последнего — сплошная игра, которая никогда не заканчивается и только обрастает новыми ходами. Они оба не знают, к чему стремятся; они оба боятся остановиться.
Значит, она действительно похожа на Джеймса?
Тот, кого она любила и ненавидела, а после презирала, — она отвергла его, чтобы стать подобной ему?
И ей становится страшно. Девочка в ней ещё помнит, каково это — быть рядом с кем-то вроде Джеймса. Не она ли говорила, что мир станет лучше без него?
Мир станет лучше… и без
неё?
Бейли откидывается обратно на подушки.
Она больше не знает, кто она и что делает. Но самое страшное — Финсток чувствует, что не в состоянии остановиться. Ей нравится игра, которой её научил Джеймс; ей нравится быть той, кто правит балом.
И ещё ей очень… одиноко.
И в этот миг Бейли Финсток понимает Джеймса. Ей открывается, почему он никак не желал оставлять её в покое, почему держал при себе и вёл игру, предлагая ей роль. Он тоже был одинок. И Джеймс знал, что в ту самую секунду, как игра остановится, он её потеряет.
Отличие между ними состояло лишь в одном: Джеймс мог отказаться от игры, если Бейли останется с ним, но Бэй не могла прекратить игру и теряла того, кого…
«Нет, — одёргивает она сама себя. —
Не надо об этом думать. Это должно было закончиться так, на другое я и не рассчитывала. Ничего не связывает меня с Питером. Совсем ничего».
Но в глубине души Бейли знает, что это ложь.
Ни одна игра не способна была заставить её сердце биться так, как делал этот мужчина, и она же не могла дать ей ощущение правильности происходящего.
И уж точно она не делала её счастливой.
