* * *
Следующий же день сталкивает его с Патриком. Пит ошибочно полагал, что эта встреча не может быть более неловкой. Но она оказывается еще хуже. Пит как раз забрал Бронкса к себе — в последний раз аж до окончания праздников, что очень удручающе. Патрик выходит из лифта вместе с Джонатаном, и желудок Пита делает странный кульбит. — Патрик! — зовет Бронкс, тут же выискивая взглядом Пенни и разочарованно хмурясь, когда понимает, что ее нигде нет. Но он без заминки отбивает Патрику пять и с откровенным любопытством разглядывает Джонатана, который, коротко на них глянув, проходит мимо к своему припаркованному Ягуару. Пит внезапно вспоминает слова Билла о том, как Патрик делал минет в этой машине, и заходится ревностью. — Привет, малой, — Патрик взъерошивает и без того лохматые белокурые волосы Бронкса и встречается взглядом с Питом. В отличие от прошлого вечера, сейчас на нем более повседневная одежда: неизменные зауженные джинсы, футболка и кардиган. Пит уже скучает по блестящему украшению, обвивавшему шляпу. — Как ты после вчерашнего? — Неплохо. Голова побаливала, но тут уж винить стоит лишь себя. — Бронкс окидывает его подозрительным взглядом, и Пит опускает ладонь на маленькое плечо, притягивая к себе ближе. — Ты как, нормально? — Да, весело было, — улыбается в ответ Патрик. Все, произошедшее вчера — тайна. Возбуждающая и горячая. И Питу не надо бы думать об этом сейчас, когда у самого бока топчется сын, а парень Патрика сидит неподалеку в машине. И оглушительно сигналит, потеряв всякое терпение. — Мне, наверное, стоит… — Патрик! — зовет Джонатан, открыв окно, и в глазах Патрика коротко вспыхивает что-то неопределимое, но он успокаивает себя и отступает. — Еще увидимся, парни, — машет им Патрик, и Пит подталкивает Бронкса по направлению к лифту. — Что это за человек был? — спрашивает Бронкс, Пит закусывает губу и объясняет, что это друг Патрика. — Мне он не нравится, — после коротких раздумий заявляет Бронкс, и в этом Пит соглашается с сыном, пусть и не озвучивает свои мысли вслух.* * *
В субботу они с Бронксом идут в зоопарк, который оказывается забитым детьми настолько, что лишь за час им успевают преградить путь три разных коляски. Но зато это все окупается восторженным личиком сына, впервые увидевшего львов. Пит разрешает Бронксу досидеть до полуночи, чтобы открыть подарки, и понимает, что безбожно балует его, но не в силах ничего с собой поделать — ведь что может быть лучше этой яркой улыбки. За всю неделю Патрик ни разу не показывается, и лишь Ягуар Джонатана так и остается на своем излюбленном месте. Пит сверлит машину взглядом — в тени подземной парковки песочного цвета бока выглядят тусклыми — и кипит от злости. Он отвозит Бронкса к Эшли, хотя обычно она просто забирает его из детского сада. Раны пока не зажили до конца, и видеться с ней больно. Они все еще ходят по краю, то и дело натыкаясь на острые осколки разбившегося семейного счастья. Возможно однажды, когда напряжение в воздухе сойдет на нет, все станет легче и проще. Когда он высаживает Бронкса у дома, то громко включает радио. Без безостановочной детской болтовни становится невозможно тихо, и пусть он не всегда понимает что-то в этом потоке слов, но уже до безумия скучает. Он даже почти что рад, что возвращается на праздники в Чикаго, может хотя бы стряпня мамы отвлечет от засевшего внутри чувства одиночества. Пит решает пройтись и поднимается по лестнице, проигнорировав лифт, тем самым растягивая путь домой. Ему не хочется проводить эту ночь в компании с самим собой, не хочется снова оказаться запертым в четырех стенах, чувствуя, как собственный разум смыкается со всех сторон. К тому времени, когда он поднимается на третий этаж, мышцы в икрах заметно тянут, но впереди еще несколько пролетов. Он уже было открывает дверь, ведущую на площадку, которую они делят вместе с Патриком, как слышит отголоски разговора. Поначалу голос Патрика веселый и беззаботный, но его смех внезапно прерывает гулкий стук, будто тело припечатали к стене. Пит изворачивается так, чтобы глянуть в окно и обнаруживает то, что и подозревал: к стене напротив Патрик плашмя прижат тяжелой хваткой. Одна рука Джонатана давит на грудь, другая — сжимает челюсть дутыми красными пальцами. — Не думаешь же ты, что можешь снова со мной так разговаривать? — рычит Джонатан, не предполагая, что каждое его слово сейчас слышит и Пит. Патрик не предпринимает никаких попыток вырваться, взгляд его безучастный и пустой. — Помни свое место, кусок дерьма. — Эй, у вас тут все в порядке? — показывается из-за двери Пит, больше не желая оставаться негласным свидетелем всего этого. Не ожидавший такого Джонатан тут же отпускает Патрика. И только сейчас, когда их застали врасплох, Патрик заливается румянцем, потирая челюсть и отказываясь поднимать на Пита взгляд. Пит пусть и невысокий, но может уложить в драке парней и намного выше себя. Он все еще полон сил, да и обычно типы средних лет вроде Джонатана быстро выматываются и устают. Гнев Джонатана ограничивается холодным взглядом, и он, грубо оттеснив Пита плечом, направляется к лестничным пролетам. — Ты в порядке, чувак? — спрашивает Пит, собираясь подойти. Но Патрик, не отрываясь от стены, проскальзывает к собственной двери, не поднимая глаз и не отнимая ладони от подбородка. — Мне жаль, что тебе пришлось видеть это. Я просто… увидимся позже, Пит. — Патрик захлопывает дверь, и Пит окидывает коридор пустым взглядом, задумываясь о том, чему только что стал очевидцем. Он достает ключи и заходит в свою квартиру. Сделав сэндвич с сыром, съедает его прямо над столом — он может себе это позволить, ведь он чертов холостяк, к тому же рядом нет сына, который мог бы одернуть его, как нет и собаки, что оттяпала бы добрую половину одним лишь просящим взглядом. Все-таки есть в одиночестве пусть мелкие, но свои преимущества. Около одиннадцати вечера слышится стук в дверь, и Пит отрывается от просмотра телевизора, больше походящего на транс, и идет открывать дверь. На пороге с ноги на ногу робко переминается ссутулившийся Патрик в пижамных штанах и худи, держа Пенни на руках. Пит отступает и пропускает внутрь. — Все хорошо? — спрашивает Пит у севшего на диван Патрика. Пенни уютно сворачивается на коленях, и Пит устраивается рядом с ними. — То, что произошло — не нормально, чувак. Он никакого права не имеет с тобой так обращаться. Патрик смотрит на Пита, и во взгляде его отчетливо проступает усталость, ясно дающая понять, что такой разговор уже имел место быть, и не один раз. Но в итоге лишь пожимает плечами. — Он старше, и считает, что вправе так со мной разговаривать. — Это ненужная демонстрация собственной власти, — не унимается Пит, и на лице Патрика появляется слабая улыбка, будто все происходящее — одно большое недоразумение. Пит сильнее хмурится, опуская ладонь на плечо Патрика. — Он тебя и раньше бил? Патрик категорично машет головой. — Ну уж нет. Я бы ему это не спустил с рук. У нас у обоих те еще характеры и, не знаю, может в силу своего возраста он пытается взять меня под свой контроль. Но… тебе не стоит из-за этого беспокоиться. Я не пропаду, все в порядке. Пит не знает, стоит ли верить словам Патрика, но он уверен в том, что возможности его переубедить нет никакой. Его ладонь скользит выше, в неуловимой ласке проходясь прохладными пальцами по теплой коже шеи. На мгновение Патрик отзывается на прикосновение, но быстро отстраняется. — Если вдруг захочешь поговорить об этом, приходи. Правда, у меня за пазухой черный список бывших размером с увесистый том, и я, скорее всего, никаким дельным советом не подсоблю, но, как друг, всегда готов поддержать. — Спасибо тебе за это. Ничего, все обязательно образуется, — Патрик натянуто улыбается, неубедительно изображая уверенность. И Пит без понятия, что именно происходит в этих отношениях, но еще с самого начала его так и не покидает уверенность в том, что дело тут не чисто. — Мне пора уже, он скоро вернуться должен. Просто хотел прояснить некоторые вещи между нами. У Патрика странный взгляд, будто ему необходимо чуть больше, чем просто слова, поэтому, когда они оба встают с дивана, Пит сгребает Патрика в бережные объятия, чтобы не потревожить все еще ютящуюся в теплоте рук Пенни. Патрик тычется лицом в подставленное плечо, почти сразу отстраняясь и снова надевая до ужаса фальшивую улыбку. — Ладно. После праздников увидимся. Счастливого Рождества. Пит кивает словам Патрика, роняя в шепоте ответную поздравительную чушь. Сопровождаемый взглядом, Патрик шоркает в свою квартиру. В районе двенадцати часов дверь напротив открывается, и Пит верно предполагает, что это Джонатан. Сжав кулаки, ногтями впивается в кожу ладоней. Попытки выровнять дыхание безуспешны.* * *
С момента приезда от родителей Пит не пропускает ни одно выступление Патрика. Каждую среду он занимает свое место у бара, не скупится на громкие аплодисменты и между этим болтает с Трэвисом, что души в Патрике не чает. Пит затрагивает тему открытия собственного бара на пару с Гейбом, и Трэвис с готовностью предлагает свою помощь. И Пит отчетливо понимает, что жизнь идет на лад: он начинает все больше общаться с новыми людьми, ментальные стены, после развода возведенные вокруг него собственным же разумом, тончают и рассыпаются кирпичик за кирпичиком. После каждого выступления, Патрик спускается со сцены и всегда занимает место рядом с Питом. Все еще влажный от пота он широко улыбается, и Пит осознает, что они безбожно друг с другом флиртуют, теперь уже точно уверенный во взаимности Патрика, что, в общем-то, было понятно еще с рождественской вечеринки. Но, несмотря на все это, он просто не может ничего предпринять, потому что если и дать шанс тому, что между ним и Патриком, то все закончится лишь яркой, но короткой интрижкой. К тому же у Патрика все еще есть пара, и Пит не хочет стать толчком к измене. Джонатан нередко остается на несколько дней, и в такие моменты Патрика совсем не видно. Порой из соседней квартиры доносятся обрывки разговоров. Припаркованный на подземной автостоянке Ягуар уже режет Питу глаз. И когда Джонатан, наконец, уезжает, Патрик выглядит усталым и чересчур бледным. Пит лишь понимающе улыбается и машет в приветствии рукой, даже не пытаясь начать разговор.* * *
Следующее выступление Патрика проходит идеально гладко. Его голос звучит как никогда сильно, дополняя и без того потрясающую атмосферу. На последнем припеве одной из заключительных песен Пит ловит его взгляд, из-за чего Патрик не сдерживает яркой улыбки. И в груди Пита что-то обрывается. Он отводит глаза и натыкается на Трэвиса, наблюдающего за ними с довольным выражением лица. Во время финальной композиции дверь бара открывается, привлекая внимание встревоженного Пита. Джонатан абсолютно не вписывается в атмосферу этого заведения. Весь его вид кричит о том, что он из более высшего слоя общества. Но он вышагивает к бару, садится рядом с Питом, открыто разглядывая его своими глазами-бусинками, и заказывает бурбон. Трэвис не произносит ни слова, выполняя заказ, но, приподняв бровь, посылает Питу чуть сконфуженный взгляд. Пит коротко машет головой: что он вообще может сказать? Патрик замечает Джонатана лишь под конец выступления, его пальцы соскальзывают с гитарных струн, но он быстро справляется с собой. И поднимает взгляд лишь тогда, когда толпа взрывается овациями. Патрик не спешит подходить к барной стойке. Он беседует с остановившими его ребятами, после чего принимает объятия девушки, которая не пропустила почти ни одного выступления, чем и привлекла к себе внимание. — Привет, Пит, — тихо здоровается Патрик, и бросает взгляд на Джонатана, растягивая губы в прохладную закрытую улыбку. — Джонатан, что ты здесь делаешь? — Да вот подумал, нужно бы заглянуть сюда, тебя проверить. Никогда не слышал, как ты играешь. — Не стесняясь Пита, Джонатан притягивает Патрика за запястье и тесно к себе прижимает. Любопытные глаза зевак не заставляют себя ждать, и наглая ладонь, спустившаяся к заднице Патрика и грубо ее сжавшая, только усугубляет дело. Пит с трудом подавляет желание отвернуться: он почему-то уверен, что должен все это видеть. — Не здесь, — просит Патрик, начиная неловко выворачиваться из держащей его хватки. Это оказывается безуспешным, и он прекращает ерзать, опадая тряпичной куклой во властных руках. — Тогда поцелуй меня, — произносит Джонатан, и Пит сжимает в кулаке горлышко бутылки, скрипя зубами. Снова эта демонстрация собственной силы, ее просто невозможно не заметить. Но, как и большинство здесь присутствующих, Пит старается не упускать ни одного движения, наблюдая за тем, как Патрик, склонившись, целует Джонатана в губы. По бару проносится удивленный шепоток, и от Пита не укрывается взгляд Трэвиса, шокированного из-за разыгрывающейся сцены. Джонатан углубляет поцелуй, запуская язык в рот Патрика, и это заставляет поморщиться. При первой же возможности Патрик отстраняется, на его лице большими буквами написано унижение. Раскрасневшийся он не открывает глаз. Джонатан проходится пальцами по губам Патрика и соскальзывает со стула, направляясь в сторону туалета. Неустанные десятки пар глаз провожают его, но по виду даже и не сказать, что он расстроен этим. Пит протягивает початую бутылку пива Патрику, и тот опустошает ее почти залпом. — Не понимаю, зачем он сюда заявился, и почему все это делает, — подает голос Патрик, глядя на Пита из-под белокурой челки. Пит лишь машет головой и потирает руку. — Я не хотел, чтобы кто-то знал. И ему об этом известно. Видимо, я снова как-то разозлил его. — Патрик, все хорошо, никто не собирается тебя осуждать, — Пит несильно сжимает ладонь Патрика в своей. Патрик кивает, и выглядит это так, будто он пытается сам себя в этом убедить. Он разрывает прикосновение и отходит от барной стойки. — Пойду воздухом подышу, проветрю немного голову. — Патрик отставляет бутылку и быстро выходит. Некоторые любопытные все еще не устают пялиться, но остальные уже давно вернулись к собственным разговорам. После окончания выступления музыка в баре заиграла более громко. Вернувшись, Джонатан одаривает Пита одним холодным взглядом и тоже выходит. Питу становится не по себе, но он убеждает себя в том, что это не его дело, и тем более не его жизнь. Он возвращается к одинокому потягиванию пива, глухо барабаня пальцами по стойке. — Вышел бы ты проверить, в порядке ли там Патрик. И врагу не пожелаешь таких отношений, в какие он ввязался. — Трэвис впивается в Пита взглядом, на что тот лишь хмурится. — Ты ведь тоже это понимаешь. — Он сам в состоянии покончить с этим, но все еще почему-то этого не сделал. Я пытался помочь, и мне ответили, что все в порядке. — Пит не уверен, что он вообще может сделать в этой ситуации. Он хочет помочь, но руки его связаны, по крайней мере до тех пор, пока Патрик сам не попросит помощи. — Патрику нужен сейчас лишь один человек, и уж явно не этот мужик с длинными загребущими лапами. Хотя бы одному из вас пора уже взять все в свои руки и дать пинка под зад этому чуваку. Я бы с радостью сделал это самолично, но на мне бар висит. Так что иди ты и разберись со всем. — С этими словами Трэвис выпроваживает Пита, и Пит вдруг вспоминает о случившемся на лестничной клетке всего несколько недель назад. Он срывается с места и спешит к выходу. Когда, выйдя наружу, он никого не обнаруживает, то просто стоит несколько секунд и оглядывается. Он обходит здание, минует мерцающую подрагивающими огоньками вывеску и фонари, горящие желтым. До его слуха доносятся отголоски спора, и Пит ускоряет шаг. — …Ты говорил мне, что останешься в стороне от этой части моей жизни. Хочешь, чтобы я заявился в ебучую Пасадену и посвятил твою женушку во все дела, которые ты творишь во время «рабочих поездок»? Пит слышит голос Патрика, слышит каждое слово и встает как вкопанный. — Посмеешь это сделать, и я позабочусь о том, что все твои дружки узнают о твоей истиной сущности. Если я увижу лишь малейший намек на то, что ты снова бегаешь к своему соседу-долбоебу, ты горько об этом пожалеешь, уж поверь мне. Со мной, блядь, играть лучше не стоит. Думаешь, он захочет тебя, когда правда выльется наружу? Пит выходит из своего укрытия как раз в тот момент, когда Патрик начинает по-настоящему свирепеть от ярости. Пит сам зол, как черт, и поэтому, оттолкнув Патрика в сторону, что есть мочи врезается кулаком в скулу Джонатана. — Боже, — вздыхает Патрик, тут же оттаскивая Пита и загораживая собой. — Уебывай отсюда, Джонатан. А когда будешь готов к нормальному разговору, дай знать. Джонатан потирает лицо — он готов к продолжению драки, — но, несмотря на небольшой рост и миленькое личико, в голосе Патрика проступает явная угроза, и Джонатан отступает в сторону главной улицы. Патрик поворачивается к Питу, тот большим пальцем проходится по сбитым костяшкам. Он уже давно не дрался, и в руке чувствуется назойливое жжение. — Нужен лед? — спрашивает Патрик, и Пит машет головой. Патрик роняет руку, отводя взгляд. — Как много ты услышал? — О том, что он женат. Пит подозревал об этом. Джонатан ведь белый мужик средних лет, служащий на приличной работе, не сложно догадаться, что он уже состоит в браке. И Пит не говорил об этом Патрику лишь потому, что тот становится слишком вспыльчивым, когда в разговоре дело доходит до этих отношений. — Должно быть, ты теперь считаешь меня плохим человеком, — предполагает Патрик, опускаясь на землю и прислоняясь спиной к холодной стене. Пит повторяет действие, поворачиваясь к Патрику. — Я считаю, что ты у него на крючке, и я знаю, каково это. Я уже проходил через такое с тем, кого любил. — С Эшли, до ее беременности все было несерьезно, даже легкомысленно, а потом пришла любовь, искусственная и вынужденная ими самими. Но до нее он обжигался и с другими, несчитанное количество раз. — Я знаю, что он меня не любит, — Патрик трясет головой. В сумраке вечереющего неба черты его лица кажутся размытыми, и Пит с трудом вспоминает их первую встречу, то, как Патрик выглядел: мягкий, теплый и уютный в своей излюбленной пижаме. Пит хочет отмотать время назад так отчаянно, ведь теперь ему известны правила этой игры. — То есть, он любит какие-то отдельные мои качества, но меня, как целое, — нет. — И тебя это устраивает? — Пит уже ничего не понимает. Он не хочет лицемерить, считая Патрика закадычным другом, которого знает от и до, но он знает, что Патрик сильный и неглупый, но тот сейчас ведет себя как раз наоборот — как бесхребетная тряпка. — Он мне полностью безразличен. — Патрик вжимается пятками в асфальт, его ладони подрагивают на коленях, будто в болевых спазмах. Пит в растерянности. — Тогда какого хуя ты творишь? — Пит хмурится, на его лбу пролегают глубокие складки, и он разглаживает их ладонью, пытаясь в тысячный раз понять, что вообще происходит. — Все не так просто. Я ему по гроб жизни обязан, — слова срываются с губ давно выученной скороговоркой и звучат так, будто Патрик действительно в них верит, будто это не полная чушь. — Ты не можешь оставаться с ним только из-за этого. Особенно после сегодняшней ссоры, да и той, что была несколько недель назад. Ты должен понимать, что лучше всего этого, ты можешь за себя постоять, я знаю. — Пит берет своей не ушибленной рукой ладонь Патрика, пытаясь этим самым привести того в чувство. — Если бы ты только знал, насколько я у него в долгу, то говорил бы сейчас совсем по-другому. С Пита довольно всей этой загадочности, на самом деле довольно. Патрик машет головой из стороны в сторону: он по-настоящему выбит из колеи и расстроен. Питу не знаком этот Патрик, он без понятия, как с ним говорить, как его уговаривать и разубеждать в чем-то. Без какой-то помощи или отдачи он здесь бессилен. — Пусть так, — кивает Пит и поднимается на ноги, отряхивая свою слишком старую для таких посиделок на голой земле задницу от пыли. Он предлагает Патрику руку и помогает тому встать. — Я не могу с тобой спорить, когда ты так категоричен. Но если все же захочешь поговорить, в любое время, дай знать. И Патрик вроде как хочет что-то возразить на это, но так и остается безмолвным, следуя за Питом в бар — забрать гитару. Они едут домой в тишине, Пит пытается высмотреть на лице Патрика хотя бы малейшую подсказку тому, что же, блядь, происходит, но остается ни с чем. — Ты возненавидишь меня, если узнаешь правду, — наконец произносит Патрик, когда они возвращаются к своим квартирам. Поникший, он кажется еще меньше, от него веет грустью и тоской, и Пит хочет затащить его к себе и как-то отвлечь, попытаться заставить почувствовать себя лучше. Он подавляет свой порыв, он не может этого сделать. — Сомневаюсь, — холодным отрешенным тоном произносит Пит и закрывает перед Патриком дверь, не давая тому даже попытаться что-то ответить.* * *
Все, происходящее вокруг, дает увесистый пинок снова сфокусировать все свое внимание на книге. Это хорошо отвлекает от той сумасшедшей драмы под названием «жизнь Патрика», в которую Пит был невольно втянут. Бронкса огорчает то, что Патрик больше не приходит к ним и не предлагает поиграть с Пенни. И это заставляет Пита задуматься о заведении питомца для Бронкса, да и собственной компании, но он не уверен, что готов сейчас еще и к этой ответственности. Чуть позже звонит редактор и говорит, что Пит должен прийти в офис на встречу, которая назначена на довольно-таки позднее время. А так как сегодня среда, и соответственно по средам Бронкс всегда у него, то Пит ломает голову, что же ему делать. Он категорически не желает брать сына с собой: позволить шестилетнему ребенку шастать по офису среди людей, которым Пит ни капли не доверяет? Ну уж нет. Поэтому, пока не струсил, он стучится к Патрику. Патрик не сразу открывает дверь, но делает это с вежливой улыбкой. Прежде чем Пит успевает остановить себя, он оглядывает Патрика сверху донизу. Выглядит тот, как обычно: темные джинсы, свитер, взлохмаченные мягкие волосы и очки. И улыбается Питу так, будто это не они провели последние несколько недель, игнорируя друг друга. — Ладно, это, скорее всего, неуместно будет, потому что мы уже больше недели не разговаривали, но мне нужно на встречу важную, а Бронкса оставить не с кем, не мог бы ты посидеть с ним, всего лишь пару часов? — Пит выпаливает все это одним потоком и под конец делает глубокий вдох. — Если не можешь, то я попробую его с собой взять. — Конечно, без вопросов, — отвечает Патрик. — Все здорово. — Он все так же улыбается этой своей очаровательной улыбкой, и у Пита, блядь, мигрень из-за нее уже начинается. — Почему ты такой, сука, милый? — спрашивает Пит, и Патрик меняется в лице, поджимает губы, в задумчивости постукивая пальцем по подбородку. — Ну, может потому, что ты многое для меня сделал, к тому же я обожаю твоего сынишку и сейчас абсолютно ничем не занят? — пожимает плечами Патрик. Пит сыт по горло этим: он притягивает Патрика к себе за руку и несдержанно впивается в губы. Пит уже и не помнит, когда в последний раз целовал кого-то. Как только их губы соприкасаются, он чувствует в них заметное покалывание. Патрик отвечает на поцелуй неохотно; его полные губы теплые и мягкие. Он отстраняется, взгляд его удивленный. — Вот черт, — бьет себя по лбу Пит. Губы все еще приятно покалывает, а в сознании всего одна лишь мысль «еще». Но нельзя. — Все нормально, Пит. Этого стоило ожидать. — Ладонь Патрика задерживается на плече Пита, и Пит не думает, что все так уж нормально, потому что, пусть он и не видел самого Джонатана, но он видел его припаркованный Ягуар. — Приводи Бронкса. А когда закончишь с делами, мы все обсудим. Пит молча кивает. Его уже начинает мутить из-за того, что он наделал. Но если подумать, то они оба этого хотели, он не настолько туп, чтобы это отрицать. И все же это должно было произойти по-другому, не так совсем. Да и какой смысл желать кого-то, кто уже с кем-то другим. Пит возвращается за Бронксом, который ждет его с присущим только детям терпением. Он показывает большой палец и улыбается, видя, как Бронкс, победоносно взметнув кулак в воздух, радостно кидается к нему. — Ладненько, я оставляю Патрику ключ от квартиры, потому что тебе по любому что-нибудь да понадобится. Патрику приходится отпрыгнуть с пути спешащего внутрь Бронкса; уже в привычном для них действии они дают друг другу пять. Находясь под внимательным взглядом Патрика, Пит чувствует, как в животе поднимается рой взбешенных бабочек — будто он снова сопливый подросток. Успокоившись, по крайней мере попытавшись это сделать, Пит прощается — Бронкс изнутри что-то ему отвечает — и уходит. Встреча, как и всегда, проходит уныло и скучно. Они только и делают, что обсуждают выход книги, написание которой подходит к финишной линии. Уже совсем скоро они планируют провести встречу с раздачей автографов и зачитыванием самой книги, и пусть Пит обычно пытается увильнуть от подобного, сейчас он соглашается со всем, давая добро. В данный момент ему, на самом деле, сложно думать о чем-то еще, помимо чертовых губ Патрика или его мелодичного голоса, который крутится в голове и заглушает собой все остальные звуки. И Пит, наконец, решает для себя: нахуй Джонатана, нахуй огромную возможность того, что он лишь в конец разъебашит свои сердце и психику. Игра стоит свеч, да и хуже, чем сейчас, точно не будет. Спустя три часа он уже дома и стучится в дверь Патрика. Вид у того чуть вымотанный, но улыбка все такая же светлая и широкая, и Пита почти что передергивает. Патрик тянет его за запястье, заводя внутрь, и до Пита сразу же доносится витающий в воздухе запах чего-то липкого и сладкого. Он оглядывает кухню, на которой произошел либо взрыв, либо кровавая битва, и его охватывает волнение; Пит переводит взгляд на Патрика. На периферии маячит Бронкс, устроившийся с Пенни под боком на диване и смотрящий телевизор. — И чем вы тут, парни, занимались, пока меня не было? — чуть обеспокоенно спрашивает Пит. — Лимонад делали. По маминому рецепту. Она еще в детстве ему научила. Знаю, что в нем сахара немерено, но я Бронксу дал выпить лишь стакан небольшой. — Патрик подходит к холодильнику, заполняет напитком стакан и протягивает Питу. — Попробуй, вкусно получилось. — Очень вкусно, пап, — подтверждает Бронкс со своего места на диване. Лимонад и вправду хорош, вот только сейчас, после всего того, что успело произойти, Пит не отказался бы подлить в него чего покрепче. — Вы, ребята, на славу потрудились, лимонад вышел отменным, — говорит Пит, улыбаясь Патрику. Эти несколько часов помогли ему привести мысли в маломальский порядок. Да, он все еще чувствует себя придурком из-за того, что так набросился на Патрика, но он не жалеет об этом и отступать не собирается. — Спасибо. — На губах Патрика снова появляется эта злоебучая улыбка, будто он прекрасно знает, что она творит с Питом. Пит испытывает непреодолимое желание стереть ее поцелуем, которому не может поддаться: Бронкс, выглядывая из-за диванного подлокотника, заинтересованно за ними наблюдает. И Питу надо бы сейчас просто убраться отсюда, пока чего еще не успел натворить. — Пойдем мы уже, наверное, — начинает пятиться Пит, стараясь ничего не задеть и не споткнуться о лежащую на полу гитару. Видимо, тот безукоризненный порядок, царивший в квартире при первом ее посещении, был счастливой случайностью, потому что после этого здесь наблюдается полный хаос из оставленных — порой в самых неожиданных местах — инструментов и змеящихся по полу шнуров. — Я чуть позже зайду поговорить о, ну, сам знаешь, о произошедшем. Патрик кивает и машет на прощание Бронксу, провожая до двери. Позже, когда Пит укладывает уже чистенького после принятой ванны Бронкса спать, он спрашивает, нравится ли ему Патрик. — Мне больше Пенни нравится, — отвечает Бронкс, сонно моргая, — но он тоже ничего, и готовит вкусно. — Да, готовит он и вправду вкусно, — улыбается Пит, убирая упавшие на лицо Бронкса пряди. Он унаследовал его лоб, но с лучшей линией роста волос, чему Пит рад, ведь сыну, как ему самому, не придется мучиться из-за ужасных стрижек. — Спи спокойно, приятель. Он еще около часа слоняется по квартире на случай, если Бронкс вдруг проснется и откажется снова засыпать. Обычно, если такое и случается, то как раз в этот отрезок времени. К счастью, спит он сегодня крепко. Пит, заперев дверь, с гулко стучащим у горла сердцем направляется в квартиру Патрика.