Sympathy In The Form Of You

После первого же стука Патрик, уже успевший переодеться в пижаму, открывает дверь. — Ты одеваешься либо по-настоящему круто, либо ужасно, среднего не существует, — заходя, произносит Пит. Квартира погружена в полумрак, который разрезает тонкая полоска света, тянущаяся из спальни Патрика. Нервы Пита начинают шалить, пробуждая в нем панику. — Довольно-таки смешно слышать такое от тебя, — парирует Патрик с улыбкой, превращающейся в хитрую ухмылку с каждым шагом, с которым он пятится от медленного приближающегося Пита. Когда он натыкается спиной на кухонную стойку, Питу удается, наконец, настигнуть его. — Я тебя поцелую? — в этот раз Пит просит разрешения, в ответ Патрик лишь тянет его к себе за ворот футболки и, чуть повернув голову, льнет губами к его губам. Патрик хорош в поцелуях, губы его размыкаются без замедления, а чувственные укусы побуждают Пита подтолкнуть его дальше, усаживая на стойку. Язык проскальзывает в жаркий влажный рот, ресницы щекочут щеки. После душа кожа Патрика пахнет мылом — это заставляет понять реальность происходящего. Пит уже и забыл, какое удовольствие могут дарить такие поцелуи. Пит отпускает стойку, которую сжимал, поймав Патрика в ловушку рук, и скользит ладонями под футболкой. Разгоряченная кожа уже чуть вспотела, пальцы Пита, огладив живот, пробираются под резинку пижамных штанов, и Патрик несдержанно прикусывает нижнюю губу Пита. Пит сжимает теплую, слегка влажную ладонь Патрика и ненавязчиво тянет за собой. Патрик быстро схватывает идею и медленно следует за Питом, выходя из квартиры и пересекая небольшую лестничную площадку. Патрик поджимает пальцы на босых ногах, когда ступает на холодный пол площадки, и Пит ускоряет шаг, пока не упирается спиной в дверь своей квартиры. Он открывает ее и оглядывается, выискивая любые намеки на шестилеток, больше любящих слоняться по квартире, чем спать. Но дверь Бронкса все еще прикрыта, поэтому Пит резко тянет Патрика на себя, и тот оказывается в его хватке. Ладони проходятся по плечам Патрика, лаская сквозь мягкую ткань футболки. Синева широко распахнутых глаз приглушена полумраком, царящим в квартире. Взгляд падает к губам — полным, приоткрытым, таким манящим, — в Пите бурлит желание, почти нужда, снова ощутить их вкус, смакуя и перекатывая на языке. — Хочу, — Пит сам не уверен, о чем сейчас просит, но Патрик будто понимает и, склонившись, ловит губы Пита зубами. Покусывание переходит в мягкий поцелуй, пухлые губы нежно касаются губ Пита. Ладонь на мгновение замирает на груди, прежде чем Патрик с легкой улыбкой отстраняется. — Я тоже, — срывается с губ Патрика, когда он выцеловывает себе путь к горлу Пита. И сердце того так и норовит пробить грудную клетку, стуча громко и торопливо, ведь он уже так давно не был с кем-то. И он жаждет Патрика — во время дрочки в его мыслях часто возникают недвусмысленные фантазии о нем — но быть с ним сейчас, держать в своих руках такого хрупкого, но как никогда настоящего, немного по-другому. Пит снова начинает пятиться, и ладони Патрика, скользнувшие к бедрам, заставляют запнуться. Он достигает двери спальни, открывает ее, оборачиваясь вместе с Патриком, теперь оказавшимся спиной к кровати, и легко подталкивая его, пока тот не наталкивается на матрац, падая и тут же приподнимаясь на локтях. На губах Патрика появляется нежная улыбка, а он сам, извиваясь, устраивается на кровати поудобнее. Пит садится рядом, пальцами путаясь в волосах на затылке Патрика и лбом касаясь его лба. Ресницы снова щекочут щеки. Повернув голову, он целует линию челюсти, под самым ухом. Аромат шампуня и лосьона не успели выветриться с кожи. Патрик все еще полусидя, придерживает себя на локтях, и Пит нажимает ладонью ему на солнечное сплетение, надавливает, пока тот не ложится послушно на спину. Пит приподнимается, почти пожирая Патрика взглядом. Грудная клетка того движется в такт тяжелому, сбивающемуся с обычного ритма дыханию, но огонек в глазах такой же ласковый. И Пит склоняется в поцелуе. Не дожидаясь какого-то напора, Патрик размыкает губы, впуская язык Пита, и дразнит умелыми движениями. И Пит теряется в мыслях, с трудом припоминая, когда ему еще встречался кто-то такой же великолепный в поцелуях. Пит легким прикосновением проходится подушечками пальцев по оголенной полоске разгоряченной кожи между чуть задранной футболкой и пижамными штанами. Он водит незамысловатые узоры на животе и поднимает взгляд на Патрика, когда перемещается выше, полностью забираясь под футболку. — Мы можем не спешить, — предлагает Патрик, опуская ладонь на щеку Пита и поглаживая ее. Пит не прекращает ласку, касаясь чуть выпирающего живота. И это такая разительная противоположность тому, к чему Пит привык, тому, что для него является (или уже являлось) нормой в предпочтениях. У Пита прослеживался какой-то стандарт, под который подходило большинство парней и девушек, с которыми он имел связь. Все они были стройные, даже худые, с острыми локтями и выпирающими лопатками. Но сейчас он не мог сказать, что ему не по душе то, что у него в руках. Он снова целует Патрика, и Патрик охотно отвечает на мокрый, глубокий поцелуй. Пит испускает вздох, тяжело опускает ладонь ниже, пока Патрик не вздрагивает. — Не хочу медлить, хочу… — Он смотрит на Патрика, чья футболка задралась, и оставляет легкий поцелуй на коже живота, очерчивает кончиком языка пупок и ухмыляется тому, как Патрик несдержанно вскидывает бедра. — Как пожелаешь, мы сделаем так, как тебе хочется. — Патрик разводит ноги так, что Пит оказывается между ними. И пусть Пит не ожидал от Патрика такого распутного вызывающего действия, это не значит, что ему это не нравится. — Тебе решать. — Я уже давно парней не трахал, но сейчас я хочу. Тебя хочу. — Пит приподнимается, пока его член не вжимается в пах Патрика. — Да, я тоже. — Патрик откидывает голову назад, кусая губы. Не прекращая движений бедер, Пит наклоняется и проводит зубами по горлу, ощущая на губах легкое покалывание пробивающейся щетины. После Эшли, Пит ни с кем не занимался сексом. Вся ситуация под конец приняла неприятный оттенок: трах из жалости что с его, что с ее стороны. Беспокойный клубок начинает юлить в груди Пита, но Патрик берет его ладони в свои и подносит к губам, целуя костяшки пальцев. Белокурая челка падает на глаза. Пит пытается перевести дыхание, медленно моргая. — У меня… никого не было после Эшли. — Пит клянет себя за то, что начал об этом разговор. Что может быть хуже — додуматься упомянуть о бывшей жене, когда он вот-вот собирается трахнуть кого-то нового, кого-то, кто ему по-настоящему нравится? Но Патрик лишь сильно сжимает губы и отстраняет Пита. Они оказываются сидящими друг напротив друга. — Тогда позволь мне взять все в свои руки. — Патрик встает на колени, скользнув ладонями под футболку, и тянет ее, пока Пит не поднимает руки и позволяет снять ее. — Тебе понравится. Пит раздевает Патрика, снимает с себя джинсы и останавливается, чтобы просто смотреть. Темноте спальни не удается полностью скрыть в своем сумраке бледность Патрика, Пит включает светильник на прикроватной тумбе, чтобы увидеть больше: он никогда не любил заниматься сексом без света. И он не может отнять взгляда от Патрика, от его полных гладких бедер, широко разведенных и таких неебически бледных. Пит дотрагивается до бедра, впитывая в себя жар кожи, и делает глубокий вдох. — Презерватив? — спрашивает Патрик, накрывая ладонь Пита. Его ладони оказываются чуть меньше, он переплетает их пальцы, прежде чем Пит отстраняется, отнимая руку. Ему не сразу удается найти презервативы. Он точно закидывал несколько штук в ящик тумбочки, когда только переехал, но сейчас они, видимо, оказались на самом дне, спрятанные под кучей барахла, скопившегося за прошедшие месяцы. В конце концов, он нащупывает длинную полоску и смазку, бросая все возле Патрика. Он возвращается на кровать, и Патрик улыбается ему, его щеки покрывает легкий румянец. Он открывает тюбик, выдавливает немного смазки на пальцы, размазывая по подушечкам, и опускает руку между ног. Пит не отрывает взгляда от пальцев, лениво движущихся внутрь и наружу. Патрик разводит ноги шире; Пит знает, что это представление, и оно устроено для него. Он встречается взглядом с Патриком, который пристально на него смотрит, кусая губу; по всему его телу растекся завораживающий румянец. Пит берет открытый тюбик, выдавливает немного смазки на ладонь и накрывает скользкой хваткой член Патрика, и тот несдержанно вскидывается. Влажное прикосновение к чувствительной коже лишь больше распаляет, и Патрик тянется к Питу в поиске губ для поцелуя. Проглатывает любые звуки, что они так желают проронить. Пит неспешно дрочит Патрику, заворожено смотрит то на его лицо, то на собственную руку, после чего взгляд падает ниже, туда, где Патрик медленно трахает себя тремя пальцами. И Пит хочет коснуться, поэтому, отпустив его член, он ведет ладонью ниже, задевает яйца, и их костяшки пальцев соприкасаются. Два пальца выскальзывают и чуть разводят ягодицы. Сердце Пита замирает при виде этого, и он толкает внутрь свои пальцы. Патрик горячий и узкий, он сжимается вокруг скользящих в унисон пальцев и потирает самым кончиком пальца у входа. Это позволяет Питу нажать еще дальше. Они устанавливают неспешный плавный ритм. Патрик издает тихие мягкие звуки, кусая губы. То, как пальцы Пита задевают пальцы Патрика, пускает по телу волну возбуждения, и Пит вжимается в чужое бедро, в каком-то отчаянном желании прикосновения. — Готов идти дальше? — спрашивает Патрик, разрывая поцелуй. Его пальцы еще раз скользят вдоль пальцев Пита, но потом исчезают, и Пит отстраняет ладонь тоже. Патрик раскраснелся и вспотел, капли пота катятся по внутренней стороне бедра, и весь его вид, такой катастрофичный в своей сексуальности, едва вырывает из Пита низкий стон. Пит кивает. Он думает о том, что его сын спит, и им придется быть потише. Но Патрик и так говорит шепотом, видимо, тоже понимает все. Патрик тянется к презервативам, стискивая зубы, отрывает один от полоски и хватает смазку. Его действия очень умелые, и Пит находит этому объяснение: он ведь сейчас встречается с Джонатаном, они, должно быть, занимаются этим каждый раз, когда тот остается у Патрика. Пит не желает думать об этом сейчас. Патрик — его, пусть лишь на одну только ночь. Патрик выдавливает немного смазки на пальцы и манит Пита к себе. Тот подползает на коленях и подпрыгивает от неожиданности, когда скользкие пальцы касаются головки члена. За это время к нему едва ли прикасались, и Пит толкается в ладонь, стараясь изо всех сил не кончить. — Немного смазки под презервативом делает ощущения еще приятнее, — объясняет Патрик, выплевывая кусочек обертки, и раскатывает резинку презерватива по члену Пита. — Я запомню. — Пит глупо пялится на свой член, после чего переводит взгляд на Патрика. — Как мы…? — начинает он, касаясь тыльной стороной ладони влажной щеки Патрика. — Я мог бы оседлать тебя? Я бы очень этого хотел. — Патрик краснеет из-за собственных слов и робко смотрит на Пита, пробегаясь пальцами по челке, как если бы он внезапно почувствовал волнение или неловкость. Пит лишь кивает, взбираясь выше на постели, вжимаясь спиной в изголовье кровати. Патрик подползает и садится Питу на бедра. Он подбородком задевает его нос, когда тянется назад, помогая себе устроиться на члене. Пит оглаживает гладкую округлую ягодицу и мягко надавливает. Он хочет сделать это медленно, неторопливо, но Патрик движется резко, так, что принимает в себя Пита всего. — Не шевелись, — выдавливает Пит, почти не дыша, боясь, что даже это может подтолкнуть к оргазму. Патрик кивает и тычется лбом Питу в горло, не двигаясь и не сжимаясь. — Иначе я кончу прямо сейчас. Чего очень не хочется. Патрик смеется, сжимаясь неосознанно, и Пит стонет, толкаясь и чувствуя тепло. Патрик выпрямляется; его влажные волосы потемнели от пота, и Пит водит ладонями по разгоряченной порозовевшей коже. Капли пота стекают по спине Патрика, а ладони Пита все движутся, гладят, сжимают его бедра. Патрик начинает двигаться — медленно, раскачиваясь взад-вперед — его руки сильно сжимают решетчатое изголовье кровати по обеим сторонам от головы Пита. Его бедра двигаются непристойно в своем неторопливом темпе, и Пит снова толкается, слыша сбившееся дыхание Патрика. Он не в состоянии отвести взгляда от глаз напротив — потемневших и таких сосредоточенных. Патрик насаживается на член, Пит позволяет ему взять все под свой контроль, сам он устремляет свое внимание на тело Патрика, его тесную теплоту. Пит убирает влажные пряди, облепившие лицо Патрика, и удерживает его в своих ладонях. Патрик начинает двигаться быстрее, он прижимается губами к челюсти Пита, не сдерживая влажных стонов. Внезапно он замирает — его твердый член зажат между их телами — и старается дышать ровно. — Хочу тебя на мне, — шепчет Патрик, путаясь пальцами в собственных волосах в попытке убрать их с лица снова, а потом накрывает ладонью шею Пита. Член Пита пульсирует в Патрике, не движется, но тесно сжат в скользкой хватке, такой, какая не ощущалась уже долгое время. Пит кивает, и Патрик слезает с его колен. Питу приходится сжать член у основания, там, где кончается резинка презерватива, потому что он смотрит на Патрика — и это слишком. Патрик ложится на подушки, все такой же влажный и раскрасневшийся, он берет одну подушку и укладывает под бедра, широко разводя ноги. Он лениво поглаживает свой потяжелевший член и когда Пит все так же остается неподвижным, изгибает бровь. — Давай, Пит. Трахни меня, как тебе хочется. Трахни так, как это мне нужно. — Он разводит пальцами ягодицы, и Пит видит то, что хочет, видит то, где он нужен. Он набрасывается на Патрика, больше трясясь от возбуждения, чем от чего бы то ни было. Он так давно ни с кем не спал, поэтому все чувства стали более ярче, насыщенней, живее. Патрик обвивает ногами бедра Пита, притягивая к себе еще ближе. Пит толкается внутрь и ощущает, что Патрик уже не такой тугой. Они создают какое-то подобие ритма. Каждый шлепок бедер выбивает из Патрика тяжелый вздох, заставляя извиваться, а член — исходить смазкой, все так же сжатый в ловушке их тел. Они стараются быть тихими, но мокрые шлепки кожи о кожу нечем заглушить. Патрик не прекращает трогать Пита: пальцы вжимаются в плечи, проходятся вдоль позвоночника и останавливаются на заднице, надавливая, толкая ближе, глубже. В конце концов, он расслабляет руки, сжимает простыню в кулаках и, удерживая свой вес на согнутых локтях, тянется к Питу за поцелуем, но совсем скоро снова падает на спину. Он кончает, запрокинув голову назад, выгибается под Питом, сомкнув ладонь на члене. Пит не перестает толкаться — сам он еще не близок к краю — но делает это мягче: тело Патрика сейчас очень чувствительно. Он, на самом деле, и не предполагает, как ему удалось продержаться так долго, возможно, причиной тому его недооцененная сила воли. С этого момента пункт «трахаться с Патриком» в списке его дел на месяц вперед. Патрик сжимается, но Пит не может перестать плавно двигаться внутрь и наружу, то ускользая, то снова настигая тот влажный жар. — Эй. — Все еще пришпиленный телом Пита, Патрик толкает его в плечо. Пит опускает на него взгляд, целует в челюсть и неохотно отстраняется, выходя, когда Патрик продолжает мягко отталкивать его от себя. — Есть идея. Пит садится немного озадаченный. Он все еще возбужден, и у него такой стояк, что больно становится, но Патрик снова толкает его, и Пит падает на подушки, снимая презерватив. Головка члена блестит от смазки и лубриканта. На раскрасневшемся лице Патрика появляется улыбка. Он выглядит таким соблазнительным, даже распутным — он выглядит удовлетворенным. Так же улыбаясь, он наклоняется к члену Пита. Эш никогда не любила это дело, а Пит никогда ее и не заставлял, поэтому он и не помнил, когда ему в последний раз делали минет. Но сейчас это хорошо как никогда раньше, Патрик хорош: жар его рта, как он тесно скользит вверх, поднимаясь к головке, и опускается вниз по стволу члена, ослабляясь, принимая до конца, пока не утыкается носом в жесткие темные волосы на лобке. Такой глубокий минет для Пита в новинку, и его ладони взметаются к волосам Патрика. — Потяни за волосы, — быстро отстраняясь, произносит Патрик, видя нерешительность Пита. Его губы распухли, голос подрагивает в шепоте. Он дразнит Пита, коротко лизнув его член, будто вкус лубриканта, смазки и латекса это нечто всегда желанное. — Блять, обожаю это. И Пит запускает пальцы в светлые пряди, он так и не понял — Патрик говорил о минете или же о волосах, но в любом случае, его устраивают оба варианта. Патрик накрывает член горячим ртом, издавая невероятные сексуальные звуки, и скользит ниже, принимает глубже. Горло рефлекторно сжимается, и Пит начинает подаваться бедрами. Не отрываясь от блестящего от слюны члена, Патрик поднимает на Пита взгляд — лучистый, обжигающий. Пит крепче сжимает в кулаке волосы, больно тянет, но Патрик не одергивает его, лишь сладко стонет, удваивая испытываемое удовольствие. — Патрик, черт, я уже… почти… — предупреждает Пит, думая, что Патрик отстранится и приблизит к оргазму ладонью. Но тот втягивает щеки, сглатывает, и Пит кончает. Патрик медленно, лаская языком, выпускает изо рта опадающий член и садится. В мыслях у Пита сумбур, все, что он сейчас в состоянии делать, это дышать и разжать пальцы на ногах, которые почти что судорогой охватило из-за такого сильного оргазма, какой не испытывался уже очень давно. В теле селится размягчающая кости слабость, в голове приятно гудит, а Патрик тесно жмется к боку. — Вот это, блять, да, — выдыхает Пит. Патрик со смехом фыркает куда-то в шею и лениво водит ладонью по груди, игриво лаская пальцами чувствительную кожу. Когда движения начинают приносить легкое раздражение вместо удовольствия, Пит накрывает пальцы Патрика своими. — Ты… мне уйти? — спрашивает Патрик, отнимая руку, на что Пит качает головой и сильнее стискивает в объятиях. Патрик утыкается лицом в горячую влажную кожу. — Останься на ночь, — просит Пит. После того, как он узнал о всех возможностях этих губ, мокрого языка и жаркого рта, он и вовсе не желает вообще отпускать Патрика. Но в его возможностях лишь — еще ближе прижать к себе обнаженное и расслабленное тело, впитывая его тепло.

***

Будильник всегда срабатывает точно в те дни, когда Бронкс остается у Пита. Но лишь потому, что садик открывается с самого раннего утра, и по-другому им не добраться до него без опоздания. И каждый гребаный раз это заставляет Пита буквально выныривать из сна, вздрагивая и резким движением дотягиваясь до телефона, чтобы отключить будильник. В этот же раз он врезается локтем во что-то и аж отпрыгивает. Перед его мутным взглядом оказывается ошарашенный, схватившийся за щеку Патрик. — Черт. — Пит отбрасывает затихший телефон недалеко на кровать и тут же берет лицо Патрика в свои ладони. Несмотря на растерянность, глаза того все еще застилает сонная пелена, словно единственная, разбудившая его причина, это заехавший по лицу локоть. Пит оставляет легкий поцелуй чуть выше подбородка, у нижней губы, как извинение, и Патрик снова ложится рядом, удобно сворачиваясь и кутаясь в одеяло. — Меня так со старшей школы не будили, — шепчет он, устроив голову у Пита на плече. Пит пальцами перебирает мягкие пряди на затылке и так не хочет никуда идти, разрушать этот момент, покидать постель с таким теплым и сонным Патриком. Но ему необходимо подниматься, хотя бы лишь ради того, чтобы вскочивший Бронкс не забежал в спальню и не увидел их. — Детка, мне нужно сына собирать в садик. — Пит покидает уютные объятия, ступая на холодный пол спальни, и ненавидит это. Он жалеет, что сегодня не понедельник или любой другой день, когда над ним не висят утренние обязанности. Патрик поворачивается, ложится на живот — глаза скрывает челка — и утыкается лицом в сложенные предплечья. Пит впервые видит его таким, и в нем пробуждается жажда, желание о тех совместных ленивых утрах, что ждут их впереди. — Ты серьезно только что назвал меня деткой? — Я более чем уверен, что после прошлой ночи могу называть тебя так, как только захочу. — Теперь, когда они переспали, когда Пит смог преодолеть барьер, он становится более нахальным. Да, есть возможность, что все это может свестись к обычному траху, но все же это для него большой шаг от того, что было к тому, что есть сейчас, и он позволяет себе немного самодовольства. Патрик лишь приподнимает бровь и потирает щеку, куда мгновение назад пришелся локоть Пита, стискивая в пальцах простынь и прижимая к груди. Пит подходит к кровати, мягко пихая Патрика в плечо, чтобы тот снова лег в постель. — Останься, пожалуйста. Просто останься, блядь, в кровати пока я не вернусь, ладно? — Это скорее мольба, нежели угроза, поэтому Патрик кивает, прикрывая веки. Он не пытается снова утянуть Пита к себе под тонкие простыни, когда тот оставляет на щеке легкий поцелуй, лишь губы коротко подрагивают. — Будешь здесь, пока я не вернусь? Патрик что-то мычит невнятно, и Пит принимает это за «да», он снова тянется поцеловать Патрика в лоб и слезает с кровати в поисках одежды. По утрам Бронкс всегда сонный и вялый, поэтому Пит спешно помогает ему со всем, готовит завтрак и удостоверяется, что хотя бы половина его съедена, а когда видит, что времени в обрез, торопит к выходу. Вернувшись в квартиру, Пит не находит Патрика в своей постели, тот, уже одетый, сидит на диване, пролистывая одну из написанных Питом книг. Он говорил, что хочет прочесть их все разом когда-нибудь, но до сих пор как-то не очень придерживается этого плана. — Эй, я думал, ты все еще в кровати, — говорит Пит, тяжело садясь рядом. Патрик улыбается ему и целует в щеку. И Питу так хочется, чтобы это не заканчивалось никогда, или хотя бы до тех пор, пока они друг другу не наскучат. — Я проснулся, к тому же нужно было посмотреть, как там Пенни — ей не понравилось, что ее на всю ночь оставили одну. — Патрик с улыбкой закрывает книгу. И у Пита в голове двадцать пятым кадром всплывает прошлая ночь: бледные, широко разведенные бедра под лунным посеребренным светом, алый мазок припухших губ, то, как они обхватывали член. Пит отводит взгляд. — О прошлой ночи… она была горячей. — Он не уверен, может, ему так кажется из-за того, что память все еще полнится свежими воспоминаниями, но все-таки эта ночь точно в пятерке лучших. Умелый рот, тугая задница — все это было потрясающим. — Да, — кивает Патрик, улыбаясь, — мне тоже понравилось. — Но нам все же нужно кое о чем поговорить, потому что у меня есть плохая привычка избегать этих самых разговоров. В последний раз, когда я переспал с кем-то, не подумав об этом хорошо, привел к тому, что от меня залетели. Это все довольно хорошо обернулось в плане отцовства, но остальное — не так радужно. — Пит не хочет начинать об этом — он бы и не стал, если бы не Бронкс, просто он не хочет в очередной раз превращать свою жизнь в катастрофу, тем более сейчас, когда у него есть о ком заботиться. Патрик хмурится и чешет висок. — Могу ручаться, что не забеременею от тебя. — Ну, это я знаю, да. — Пит облизывает губы, пытаясь не позволить прошлой ночи затмить его решимость. — Но у тебя есть парень, и если ты так и не сможешь решить кого или чего хочешь, я не хочу втягивать в это себя и сына своего. — Я тебя хочу, — говорит Патрик так, будто это самая очевидная вещь в мире, а затем, кусая губу, добавляет: — Я хочу с тобой быть, но все не так просто. — Ага, потому что у твоего парня есть жена. — Пит закатывает глаза, проходится пальцами по волосам. — Ты кажешься таким честным хорошим парнем, Патрик. И я все не могу понять, почему ты с ним. Патрик молчит, не отвечает сразу, лишь неотрывно смотрит на свои руки. Пит опускает взгляд на бледные пальцы, которыми Патрик нервно постукивает по колену. — Он не мой парень, все, что нас связывает, это уговор. — Что? — спрашивает Пит, не совсем понимая. — Типа секс по дружбе? — Нет. Это финансовое соглашение, он платит мне деньги. — Лицо Патрика стремительно краснеет, сам он едва ли позволяет себе поднять глаза. Пит почти в шоке и неверии вперяет в него взгляд. — За то, чтобы я был с ним. — Что? — Это не отношения, а лишь деловая сделка. Которая не включает в себя любовные чувства, поверь мне. Пит не в состоянии придать всему этому какой-либо смысл. Тот Патрик, которого он знает… да, у него есть темная сторона, но не такая, он бы не стал делать подобное, не за деньги. Он не такой человек, у него же есть хоть какие-то, блядь, моральные принципы. — Если это просто деловая сделка, то почему ты не расторгнешь ее? — Пит чувствует, как к горлу подступает тошнота. Это совсем не то, чего он ожидал. Он знал, что эти отношения делают Патрика беспомощным, знал, что тут все сложнее, чем кажется, но не настолько. — Не могу. Он постарается сделать так, чтобы это стало для меня трудным. У него есть видеозаписи со мной, фотографии. Он может сделать так, что все узнают, чем я занимался, он уже угрожал мне этим тогда в баре. А это… Пит, все по-настоящему запутанно. Есть еще… но я не… — Патрик совсем поникает, взглядом скользит к двери, будто обдумывает вероятность побега. — Ну, и что же еще? Не думаю, что что-то может быть хуже этого, — говорит Пит, и Патрик морщится. Это далеко не то, на что он был настроен. Они собирались обсудить разрыв отношений с Джонатаном, а потом пообниматься. И Пит бы уговорил Патрика приготовить им завтрак. А то, что сейчас — не то, на что он рассчитывал. — Я не хочу тебе рассказывать, пожалуйста, не заставляй меня. — Патрик стискивает в кулаках свои волосы, и Пит вздыхает, из-за всего того, что он услышал, ему становится уже нехорошо. Он тянется к подергивающемуся колену Патрика, хочет накрыть его ладонью, но в последний момент передумывает это делать. — Патрик, ты не можешь сейчас взять и забить на это, особенно когда я уже половину твоей злоебучей истории знаю. — Пит уже подозревает, к чему все идет, реакция Патрика лишь подтверждает догадку, но он не хочет развивать мысль, не хочет, чтобы она оказалась правдой. Тот Патрик, которого он знает, не стал бы таким заниматься. — Когда я впервые попал в Лос-Анджелес, было безумно трудно пробраться на сцену. Мне нужно было раскрутить свое портфолио, но для этого необходима была работа, которую без какого-либо опыта найти почти невозможно. В конце концов, меня взяли в одно место, и я мог сам обеспечить себе карьеру музыканта. — Так что ты, говоришь, делал? — сквозь зубы спрашивает Пит, поворачивается посмотреть на Патрика, взгляд которого будто приклеился к коленям. — А ты как думаешь, Пит? — Лицо его сплошь красное, голос напряженный. — Я не ходил по улицам, не ждал в подворотнях. Я работал на агентство, клиенты проходили проверку. — Ты продавал себя? — Питу необходимо было убедиться, что они сейчас говорят об одном и том же, что это не одно огромное немыслимое недоразумение; он отчаянно надеялся, что это он все перепутал — но это все меньше и меньше казалось возможным. — Я называю это эскортом. Но я не всегда… знаешь… Иногда им просто нужна была компания. — Патрик не поднял глаз ни разу, пока говорил, и Пита начинает мутить. В мыслях всплывает прошлая ночь, талантливый ротик Патрика, и в груди загорается гнев. — И чем дальше все заходило, тем труднее мне начинало со всем справляться, мириться. Агентство в какой-то момент перестало брать во внимание указанные мной пределы, они все продолжали слать меня к разным мудакам. А Джонатан, он был один из моих постоянных клиентов. Он был мил и добр, знал о том, что я переживал тяжелые времена, а потом предложил сделку, которую я принял. И с тех пор прошло тринадцать месяцев. Пит пытается переварить все это, но чувствует, что его сейчас вырвет. Было намного легче и проще думать о Патрике, как о изменщике. Пит знал, что Патрик не любит Джонатана, что у Джонатана есть жена, знал, что что-то еще между ними творится, но то, что выяснилось, просто не укладывалось в его голове. По крайней мере, до этой минуты. Его мысли продолжают возвращаться в прошлую ночь: к тем стонам, к тем маленьким хитростям умелого языка. Теперь Пит был рад тому, что они использовали презерватив, рад тому, что не сглупил настолько. Патрик прикасается к его руке, и Пит отстраняется. — Пит, пожалуйста, — просит Патрик, но Пит качает головой. Ему становится плохо, когда он думает об этом, но все же не в состоянии абстрагироваться от этих мыслей. Патрик не такой, говорит он себе, пусть даже если это и правда — не такой. — Вот почему я не хотел тебе рассказывать. Я не хотел потерять то, что между нами из-за того, чем я раньше занимался. — Отлично, первый, с кем я связался после развода, оказался шлюхой, я прав, верно? — он говорит это в приступе жалости к себе и как прямое «пошел на хуй» за то, что его все это время так дурачили и водили за нос. Он смотрит на Патрика и видит в его взгляде острую боль. — Не называй меня так, — роняет Патрик, будто это не правда, черт бы его побрал. Пит впивается в него открытым взглядом, пока Патрик не сдается и отводит взгляд с видом побитого щенка. — Я пойду. Патрик поднимается с места — пальцами охватывает мелкая дрожь — и покидает квартиру. Пит следит за его уходом, видит, как дверь закрывается с хлопком, слышит звук закрывшейся двери Патрика и в чернильном отчаянии пинает журнальный столик.