Хладнокровные

Принц хотел погоняться за солнечными зайчиками, что так игриво скакали по полу и дразнили тёплыми бликами, вызывая желание поймать и покусать каждого из них. Но он с завидным терпением ждал, пока его хозяин проделает свои странные манипуляции с его коготками. Ему было непривычно ощущать в этом человеке столько несовместимых вещей: его хаотичные мысли и непоколебимые решения, его человечность, которую он никак не может принять, и неотъемлемую жестокость к другим двуногим. Однако всё это было не важно, потому что из всех людей, далёких от статуса психопата-убийцы, только он остановился и подарил тепло никому ненужному ребёнку. — Ладно, так и быть, ты хорошо справилась со своей задачей, поэтому я даже прощу тебе твой жуткий половой недостаток, — проговорил маг, зубочисткой выскабливая засохшую кровь с внутренней стороны маленьких коготков. — Колу стоило быть аккуратнее с тобой, да, моя маленькая амазонка? — Он улыбнулся, получив в ответ открытый взгляд серых глаз. Кровь древнего вампира была у него в кармане, а это означало, что теперь он может завладеть разумом Кола без малейших усилий. Ненадолго, конечно, но и нескольких секунд будет достаточно, чтобы приблизиться к разгадке исчезновения любимого ребёнка семьи Майклсон. Благодаря покойному Диего Кай многое узнал о тех, с кем имеет дело. Клаус — высокомерный диктатор, страдающий бредом преследования и не признающий неповиновение своих подданных. Элайджа — имеющий привычку ужасать одним лишь взглядом хладнокровный интеллигент, на долю которого выпала роль некого ингибитора в нередких семейных распрях. Кол — взбалмошный и капризный Нарцисс, по-новому взглянувший на самого себя и на окружающий его мир благодаря возвращению с той стороны, но не потерявший свою жестокость и любовь к играм с людьми. Ребекка — немыслимо дерзкая, но вместе с тем невероятно чувствительная особа, эмоции которой по своей разрушительности могут пристыдить ураган «Катрина». Хейли — бесстрашная и волевая Королева волков, пытающаяся вернуть своему клану былую мощь и меж тем старающаяся исключить возобновление войны с вампирами. И главное, объединяющее их всех создание, которое и является основной слабостью всей семьи — Хоуп. Девочка со странным поведением, никак не вяжущимся с подростками её возраста. С такими родственниками, впрочем, о странностях и рассуждать не стоит, но всё же, могла ли она натворить столько бед и причинить столько боли своим родным? — Ты не представляешь, как всё это утомляет, — говорил Кол, катая пустую рюмку по столу. — Вампиры, ведьмы, оборотни… Этот город погряз в тайных заговорах, интригах и нескончаемой вражде, которая слишком затянулась и давно потеряла свою экстравагантность. — Почему бы тебе просто не уехать? Ты можешь попасть в любую точку планеты, но всё ещё торчишь здесь и покрываешься пылью. Что тебе мешает? Вампир болезненно улыбнулся, откинув голову назад и вперив взгляд в потолок. — Здесь я могу чувствовать её присутствие. Даже сейчас, разговаривая с тобой, мне кажется, что она стоит за моей спиной и недовольно наблюдает за моим пьянством. Кай лишь поджал губы, не совсем понимая странную тягу своего нового друга к скорби по умершей девушке. Он знал, что Майклсон пытался вернуть её, что он перевернул все архивы, надавил на каждую ведьму, которая только была способна прибегнуть к чёрной магии, и чуть не истребил здешний ковен за одни только слова: «Её душа нашла покой, она не вернётся». Они говорили правду: смерть ведьмы, как таковая, не являлась приговором, однако определённый обряд погребения запрещал любые воздействия на душу усопшей. Так случилось и с Давиной. Пока Кол метался в отчаянии, упиваясь кровью любого встречного без разбора, её похоронили по всем традициям ковена и тем самым лишили его возможности совершить необратимое. Возвращение души, нашедшей своё место за гранью, могло изменить её до неузнаваемости. Она вернулась бы искалеченной и пустой, лишённой шанса на повторное упокоение. — Я мог бы попытаться. — Паркер сделал лёгкое движение пальцами — и рюмка в мановение ока преодолела расстояние от руки первородного до его ладони. — Вернуть твою девушку. Несколько секунд Кол продолжал рассматривать цветные блики, что оставлял на потолке солнечный свет, падавший на ряды стеклянных бутылок в баре, а затем резко взял ведьмака за грудки и приблизился к его лицу, привлекая внимание немногочисленных посетителей. — Советую тебе следить за языком, парень. Пустые слова могут принести много неприятностей. В карих глазах пылал чёрный огонь, жар которого пробирал до самых костей. Кай приподнял руки в жесте заложника и блеснул невинной улыбкой. — Я предлагаю тебе не безвозмездную помощь, а сделку, — произнёс он. — Тебе нужна девушка, мне не помешали бы учения местного ковена. Мы могли бы помочь друг другу. Через мгновение хватка ослабла, что позволило Паркеру отстраниться и разгладить футболку на груди. Кол не был глупым. Он никогда бы не доверился человеку, с которым всего лишь делит выпивку и некоторые свои размышления. Другом первородного вампира стать сложно, но это миссия вполне выполнима: для начала стоит лишь стать для него необходимым элементом для достижения его цели. Однако чтобы он разглядел в тебе пользу, ему также необходимо согласоваться со своей интуицией. Именно для этого Кай и заговорил его кровь. Майклсон не увидит в нём подвоха, не увидит фальши в такой простой сделке — он доверится, искушённый желанием вернуть к жизни свою любовь. Всё было слишком интересно: куча булькающих колбочек, мелких кристалликов, шестерёнок и ещё множества разнообразных деталей от неведомых никому устройств — Принца увлекало абсолютно всё. Он изучал содержимое столов, ловко лавируя между прозрачными бутылями и трубками, обнюхивая медные пластины и пожелтевшие от времени исписанные листы бумаги, пока его хозяин с тем же любопытством рассматривал потрёпанные корочки книг, выставленных в ряд на стеллажах. — Это малая часть всех манускриптов, которые я только смог найти за свою жизнь. — Кол внимательно наблюдал за гостем своей лаборатории. — Такая альтернатива библиотеке ведьм тебя устроит? — Более чем, — протянул Кай, не отвлекаясь от оценивая масштабов заполученных богатств и их содержания. Необъятное разнообразие рукописей на древних языках, учения каждой эпохи, до которой только можно было добраться за тысячу с лишним лет, и утерянные дневники давно забытых, но могущественных регентов… И всё это пылилось в склепе на местном кладбище без должного внимания. Сущий криминал! Он не лукавил, говоря, что записи здешних ведьм крайне его интересуют. Так и есть. Ведь какой маг откажется пополнить копилку своих знаний, особенно если те принадлежат могущественному клану ведьм, тесно связанных с тёмной магией? Однако коллекция Кола пестрила учениями древних родов, чья магия превосходила любую в современном мире. Это было несомненным плюсом, учитывая, что Паркер не лгал и о своём намерении попытаться вернуть Давину в мир живых. Попытаться — ключевое слово. Несколько последующих дней Кай проводил здесь, копаясь в старинных бумагах и пытаясь найти нужный обряд, попутно обнаруживая для себя интересные заклинания и трюки, которые могли бы ему понадобиться в дальнейшем. Майклсон старался быть поблизости всё это время, в любой момент готовый перевести нужные тексты или просто проследить, чтобы одно пушистое создание не разнесло его лабораторию своими путешествиями. Паркера не смущало его присутствие — наоборот, с ним дело шло куда скорее, да и за разговорами у него не было возможности уходить мыслями не в то русло. Кол любил музыку, хорошую одежду и тонкий сарказм. Кол любил, когда его слушают и соглашаются с ним, но между тем опасно разыгрывался, когда ему перечат. Кол любил поэзию, но ни разу в своей жизни не переносил на бумагу собственные стихи, объясняя это тем, что никогда не позволит неизвестным людям прочитать свои чувства. Кол любил искренних людей, потому что они напоминали ему о том, что человечество ещё не окончательно прогнило. Кол любил жизнь только за то, что она у него есть, и хотел разделить её с той единственной, которую любил больше. Всё это маг узнавал, общаясь с ним ежечасно день за днём, и всё больше ему становилось не по себе от того, что он вынужден будет втоптать последние надежды первородного в грязь. В очередной раз оставшись в лаборатории допоздна, Кай заканчивал чтение полуразвалившегося фолианта и даже не услышал, как у древнего зазвонил телефон. После короткого разговора, который Паркер так же благополучно пропустил мимо ушей, вампир издал неопределённый возглас а-ля «скучаю по своей смерти» и поднялся на ноги, отряхивая джинсы от многовековой пыли. — Поход в бар отменяется, — объявил он, переняв, наконец, внимание мага на себя. — Семья требует присутствия балагурного брата. Справишься? — Без проблем. Если бы сюда ещё пиццу доставляли, то я мог бы и до утра остаться. Почему они постоянно отказывают, да ещё так грубо? — Может дело в адресе доставки? — насмешливо поинтересовался Кол. — И чем же их не устроило кладбище? — с искренним недоумением спросил Кай, на что Майклсон лишь усмехнулся и, махнув рукой напоследок, покинул склеп. Переглянувшись с Принцем, ведьмак расцвёл в задорной улыбке и взял в руки плеер, который древний регулярно забывал на одном и том же месте. — Ну что, ты готов посмотреть на остальных драконов Нового Орлеана? Обращаться к котёнку как к другу сильного пола прочно вошло в привычку, от которой он не желал отказываться. Принц забрался на колени к своему хозяину и улёгся поудобнее, мурлыканьем отвечая на тихое заклинание, так легко слетавшее с его губ. Кол явно не спешил, слушая лиричные баллады уличных музыкантов и думая о чём-то своём. Мимо него проходили люди, унося за собой смех и громкие разговоры, мимо него мчался промозглый ветер, что был не в силах задеть своими шипами его оголённую шею и сыпануть горстку колючек ему за шиворот. И, как только мелодия достигла своего финала, а скрипка стихла, он кинул пару купюр в лежавшую на асфальте шляпу и двинулся дальше по улице. Французский квартал бурлил жизнью. Музыка то проплывала над головами прохожих, словно огромный ленивый кит, то неслась вскачь, словно дикий мерин. Люди были невообразимо подвижными и яркими, будто на какой-то момент разом забыли о своих серых реальностях, полных бытовыми делами, скучной работой и подсчитыванием денег, и перенеслись в мир ночи, эйфории, свободы… Кол шёл мимо всего этого, спрятав руки в карманы ветровки и смотря только вперёд. Слишком одинокий для этого города, слишком неутомимый в своих желаниях, слишком влюблённый в собственную трагедию. Кай следовал за ним, с любопытством замечая, что резиденция его семьи осталась далеко позади. Пунктом назначения оказалась старая плантация, пышущая ароматами яблок и свежескошенной травы. — Обожаю такие сборища! — воскликнул древний, не успев перешагнуть порог небольшого особняка, после чего прошёл в просторную гостиную и окинул взглядом всех присутствующих. — Какая тема на сегодня, глобальное потепление или феминизм? — Ты задержался, — заметил высокий темноволосый мужчина, в котором Паркер узнал того самого Элайджу, что произвёл неизгладимое впечатление на Диего. — Только не ставь меня в угол. — Замолчи и сядь, Кол. — Жёсткий тон Клауса недвусмысленно намекал, что время шуток давно прошло. Кол хмыкнул, но не стал перечить, прекрасно понимая, чем это может кончиться. Опустившись на диван рядом с Ребеккой, он смерил недовольным взглядом гибрида, всё это время стоявшего у камина к ним спиной, и посмотрел на сестру, которая без единой эмоции на лице следила за полыханием пламени и будто вовсе здесь не присутствовала. — Сегодня были найдены ещё девять зверски изувеченных тел, — заговорил Элайджа, присев на край письменного стола, за которым, подперев подбородок рукой, сидела Хейли. Она выглядела вымотанной и нервной, чего не скрывала, в отличие от остальных членов семьи. — Если не прекратить поголовные убийства, то в скором времени власти заинтересуются и начнут действовать, что принесёт нам немало проблем. — За два месяца мы истребили около двадцати новообращённых, сколько же их может быть ещё? — поинтересовалась волчица. Элайджа незадачливо покачал головой. — Дело не в их количестве. Они представляют собой новый вид, совмещающий в себе хладнокровность вампиров и дикость оборотней. Ими правят исключительно инстинкты. Если говорить прямо, то эти существа подобны животным, лишённым человеческого сознания, и потому даже одному из них не составит труда совершить массовое убийство в центре города. — Диего намеревался собрать группу и прочесать заброшенные склады и канализацию... — вспомнил Кол, но не успел продолжить, как Клаус прервал его: — Диего мёртв. Эта новость смогла привлечь внимание Ребекки. — Как мёртв?.. Когда? — спросила она, глядя на брата снизу вверх и напрочь забыв об амплуа Снежной королевы. — Мёртв как вампир, сердце которого лопнуло, словно воздушный шарик, сестрёнка. Его обнаружили этим утром, но, думается мне, смерть настигла его много раньше. — Похоже на проделки ведьм. — Нахмурился Элайджа, на что Ребекка возразила: — Диего никогда не водился с ведьмами. Он их презирал. Диего был правой рукой Марселя и единственным среди вампиров, с кем тот делился своими планами и опасениями. После смерти короля Квартала она сблизилась с ним — парнем, который был ему как сын. Возможно, именно потеря близкого им создания послужила этому, однако теперь, когда ушёл и он, ей не с кем было разделить своё горе. Кол заметил дрожь в голосе сестры и молча накрыл её руку своей ладонью. — Что насчёт Хоуп? — Озвученный Хейли вопрос пал на плечи присутствующих тяжёлым грузом. Кай заметил, как потемнели глаза Клауса, как маска беззаботности спала с лица Кола, как Ребекка и Элайджа отвели взгляды. — Сейчас нашей главной проблемой являются новообращённые. И если у них и их создателя есть связь, то есть шанс, что она сможет прекратить всё это. — Ты думаешь, что она станет помогать нам в этом? — Гибрид мрачно усмехнулся, взглянув на мать своей дочери. — После того, что я сделал? — Не бери всю ответственность на себя, брат, — сказал Элайджа. — Каждый из нас причастен. — Она взбунтует. — Дай ей один чёртов шанс! — выпалила Маршалл, стукнув ладонями по столу. — Я отказываюсь верить в то, что наш ребёнок лишён всякого понятия о человечности. Мы должны понять причину этого, должны сделать хоть что-нибудь. Она не может провести вечность взаперти, Клаус! Напряжение плескалось через край. Тема Хоуп была ахиллесовой пятой, и разговоры о ней требовали от её родных больших усилий. Кай решил, что услышал достаточно, и, подмигнув котёнку, что смиренно сидел у его ног, отправился на экскурсию по особняку. У него уже был чёткий план того, как найти младшую Майклсон, но он требовал времени и абсолютного доверия Кола, а увидеть девочку воочию ему хотелось уже давно. Несколько спален, ванные комнаты, кухня — обыденность. Однако, как только Паркер начал подниматься на чердак, путь ему преградил незримый барьер. — Вот это уже интересно, — улыбнулся маг, ощупывая прозрачную стену, стойко защищающую комнату под крышей. Это было сильное заклинание, подобное тому, которое заточило его во временной петле. — Как думаешь, в этой башне томится наша принцесса? — Принц повёл носом, принюхиваясь, и задрал головёнку, устремив проницательный взгляд на своего хозяина. — Я того же мнения, дружок. Сломать барьер будет сложно, но ведь у нас в резерве уже имеется один древний вампир, так ведь?.. Нам стоит поторопиться. Кай не хотел возвращаться к центральному объекту своей слежки, но всё же сделал это и застал его на крыльце особняка вместе с младшей сестрой. Видимо, остальные члены семьи уже покинули плантацию, раз Ребекка дала волю чувствам и позволила себе заплакать. — Век за веком я теряла любимых людей, — говорила она тихо, смотря на тёмное небо, звёзд на котором не было видно из-за мутных облаков. — Когда умерла мама, я почувствовала себя такой маленькой и потерянной, что смогла справиться с этим только благодаря вам и Нику, который заботился и опекал меня, несмотря на свою одержимость двойниками. Когда «умер» он, мне казалось, что боли не будет конца. Когда умер ты, я вдруг осознала, насколько могу быть слабой и беззащитной, насколько я нуждаюсь в ком-то, с кем можно просто помолчать… Но смерть Марселя полностью опустошила меня. Я не могу найти себе места, я везде ощущаю себя лишней, неприкаянной… И самое страшное, что в этот раз ничего нельзя исправить. Его уже не вернуть. Мысли Диего мгновенно напомнили Паркеру о себе. Хитрая уловка ведьм Французского квартала — любой вампир, погибший на их земле, будет окончательно утерян для всяческих контактов. Он не будет разгуливать за завесой: он просто исчезнет, его душа станет ветром в мире призраков, одним из многих таких же потерянных, не нашедших пути обратно. — Перестань. Безвыходных ситуаций не бывает. — Кол приподнял подбородок сестры пальцами и коснулся её губ своими, даруя утешение и поддержку в лёгком поцелуе. — Чем сильнее мы любим и чем чаще теряем, тем глубже наши чувства будут в следующий раз. Тебе ли не знать. — Но с каждым разом усиливается и боль. — Если больно — значит, ты ещё жива и способна чувствовать. Не забывай об этом, милая. Ребекка невольно усмехается на его неизменное «милая» и смахивает слёзы ладонью. Кажется, ему снова удалось удержать её от падения в пустоту. Оставив нежный поцелуй на её влажной щеке, Кол прячет руки в карманы ветровки и уже намеревается уйти, но тут же девушка останавливает его вопросом, больше похожим на утверждение: — Ты всё ещё пытаешься вернуть её? Вампир медлит, вдыхая ночную прохладу полной грудью. — Всегда дивился твоей интуиции, сестрёнка, — улыбается ей игриво и соблазняюще, как он умеет. — Если тебе потребуется помощь… — Твой номер первый в моём списке. Ребекка кивает и улыбается в ответ, провожая его взглядом и остервенело сжимая пальцами деревянный поручень. Она волнуется за него, она волнуется за Клауса, за Элайджу, за Хейли, за Хоуп, потому что ей нужно чем-то заполнить себя. И этим чем-то была семья, которая требовала немедленного спасения. Давит. Открыв глаза, Кай смахивает кипу листов со стола и поднимается на ноги, заставляя Принца испуганно отскочить в сторону. Лёгкие сужаются, и он не может объяснить, почему дышать становится так сложно. Давит. У него никогда не было семьи, даже такой сломанной, где каждый разрушает себя по-своему, но где все принимают друг друга такими, какие они есть, и не требуют невозможного. Так сильно давит. Он никогда не чувствовал себя защищённым, нужным, любимым, и вскоре убедил себя в том, что всё это ему вовсе не нужно, но… Теперь, опускаясь на пол и поджимая колени к груди, как когда-то в детстве, он не может сдержать то, что тисками сжимает его горло, и ненавидит себя за это. Он не замечает, как Принц осторожно подходит к нему и ложится на его ботинок. Ребёнок, ни разу не видевший свою маму, не видевший тепла и ласки — ничего, кроме холодных улиц, голода и горящих в темноте хищных глаз, — понимает, каково на вкус истинное одиночество, и хочет унять боль человека, подарившего ему другую, новую жизнь. Ведь иногда стоит лишь быть рядом и молчать, чтобы донести простое, но такое необходимое: «ты мне нужен».