They say I'm caught up in a dream Well life will pass me by if I don't open up my eyes Well that's fine by me So wake me up when it's all over When I'm wiser and I'm older All this time I was finding myself And I didn't know I was lost Avicii feat. Aloe Blacc — Wake Me Up
Тереза осталась у них на ночь, не поддавшись на уговоры Томаса пойти домой и нормально выспаться. Пригрозив ему пальцем, она заявила, что спать и вовсе не собирается. — Ты что, действительно собралась за мной следить? Мне теперь что, вообще спать нельзя? — возмутился Томас, когда Тереза устроилась на диване и взяла в руки пульт от телевизора. — Да поспишь ты, не кипишуй. Но не сегодня. Ты и сам понял, что чем чаще и дольше ты спишь, тем сложнее тебе проснуться. Так что вот, давай, — она похлопала по дивану рядом с собой, — садись, дорогой. Будем мультики смотреть. — Смотреть мы будем ужастики, чтобы уж наверняка не уснуть, — Томас сел, забрал из ее рук пульт и принялся щелкать каналы. Минут десять назад Минхо, радостно пожелав им веселого времяпровождения, удалился в свою комнату спать, сославшись на дела, которые всенепременно нарисовались у него именно рано утром. Времени было всего лишь двенадцатый час, и Томас ума не мог приложить, чем можно заниматься всю ночь. Если спать ему запретили, а читать книгу просто не получится, ибо он уснет уже на второй странице, то телевизор оставался единственным вариантом. — Как ты думаешь, — Томас положил пульт на журнальный столик и взглянул на Терезу, — что случилось тогда? То есть… в моей прошлой жизни. Что такого могло произойти в то время, что это в теории может отразиться на моем настоящем? Тереза подобрала ноги и обняла их руками, положив подбородок на колени. Свет в комнате не горел — включен был лишь телевизор, и всполохи от экрана отражались в ее остекленевших глазах. — Я не знаю, — ответила она спустя минуту, переведя свой задумчивый взгляд на Томаса, — и, кажется, не хочу знать. — Почему? — он внимательно наблюдал за взглядом ее синих глаз. Тереза улыбнулась и посмотрела на экран телевизора. — Потому что у меня плохое предчувствие, — улыбка сползла с ее лица, и девушка поджала губы, словно пожалев о том, что только что сказала. — Не бойся, со мной ничего не случится, — Томас по-дружески похлопал ее по плечу и сам забрался на диван с ногами. — Ты был влюблен в него, Том, — Тереза не сводила с него своих лучистых внимательных глаз. Он застыл на мгновение, так и не успев принять позу поудобнее. Наверное, Тереза была права. Томас был влюблен. Тогда, в Париже, сто лет назад. Уже не было смысла отрицать очевидное — реакция прошлого Томаса на Ньюта в каждом его сне была настолько явной, настолько открытой, что Томас из настоящего каждый раз, просыпаясь, ломал голову над тем, почему он молчит и не скажет Ньюту всего, что так хотелось сказать. Но он никак не мог повлиять на себя из прошлой жизни — он мог лишь наблюдать за происходящим, молча, не имея абсолютно никакой возможности что-либо сделать и изменить. Он лишь сторонний наблюдатель, лишенный права голоса. Кажется, Томас из прошлого просто не может найти в себе сил и смелости признать свои чувства. — Да, был, — Томас кивнул и откинул голову назад, уставившись в потолок, — но если все эти сны действительно моя прошлая жизнь, то все это было настолько давно, что сейчас это уже не имеет никакого значения. — Я бы так не сказала, — Тереза смотрела прямо перед собой и совсем не двигалась, напоминая мраморное изваяние. — Что ты имеешь в виду? — Скоро узнаем, — она вдруг вздрогнула и потянулась, — а теперь давай и правда что-нибудь посмотрим, — Тереза снова взяла пульт. Томас решил не уточнять, что в действительности она хотела сказать, решив, что и без того скоро все станет ясно. Он не сможет смотреть эти сны до старости, и голос в голове говорил, что развязка уже не за горами. Тереза уснула через два часа прямо на его плече, и он про себя тихо посмеялся, вспоминая ее воинственные восклицания о том, что она будет бодрствовать всю ночь и не давать ему спать. Томас осторожно уложил ее на диван и стянул со стоящего рядом кресла шерстяной плед. Бережно накрыв им Терезу, он около минуты смотрел в ее спящее лицо и строил догадки о том, что ей могло сниться. И что бы могло присниться сейчас ему… Утром Тереза носилась как ненормальная по всей квартире, периодически прикрикивая на Томаса и посылая ему на голову проклятия за то, что позволил ей уснуть и не разбудил вовремя. Минхо с отрешенным видом восседал на стуле за кухонным столом, потягивая кофе, и наблюдал за ней, периодически отпуская саркастические комментарии. Томас, то и дело зевая, запихивал учебники и тетради с лекциями в рюкзак. Все, что ему нужно, — лишь дотянуть до вечера, а потом будь что будет. — Я зайду к вам через пару дней на выходных, — бросила Тереза на выходе и пулей покинула квартиру. — Мог бы и разбудить ее, она же теперь точно опоздает на работу, — Минхо потянулся и поставил кружку в раковину. — Я не умею будить людей, в отличие от тебя, — Томас в который раз зевнул и расплылся в улыбке. — Что, переживаешь за нее? — Да зачем мне, — пробурчал Минхо по пути в свою комнату. Вопреки ожиданиям Томаса, он не получил на орехи в университете за свои пропуски, более того — кажется, никто даже не заметил, что его не было. Он сидел у окна, наблюдая за пасмурным небом и размышлял о том, насколько он ничтожный человек, раз даже никто не обратил внимание на его отсутствие. Возможно, все просто привыкли, а возможно, никому просто не было дела. Облака становились все темнее, наливаясь дождем, и Томас пытался представить себе, какого сейчас там, за этими облаками. Наверное, там светит солнце, а небо кажется еще более лазурным, чем если бы ты смотрел на него, стоя на земле. Пару лет назад, когда он летел на самолете, они преодолели плотную завесу облаков и оказались за их пределами — тогда был рассвет, и у Томаса захватило дух от того, насколько нереальна была картина, открывшаяся его глазам: перистые облака где-то внизу, похожие на палитру, на которой художник смешал все цвета от желтого до красного, бесконечное небо нежно-лазурного цвета и — солнце, огромное, алое, окруженное багряным ореолом. Вспомнив эту картину, Томас вдруг невообразимо четко ощутил, что хочет оказаться сейчас в том самолете. Вечер подкрался почти незаметно, и он с блаженством переоделся в пижаму и прошлепал через гостиную мимо Минхо в ванную. Взглянув на себя в зеркало, Томас не сразу понял, в чье лицо сейчас вглядывается: на него смотрел осунувшийся парень с белой, почти прозрачной кожей, и с лиловыми синяками под глазами. Он вздохнул и помассировал пальцами переносицу — это было его старой привычкой еще с самого детства. После суток на ногах кровать казалась до неприличия мягкой, и Томасу представлялось, будто он тонет в чем-то воздушном и перистом. Улыбнувшись куда-то в пустоту, он закрыл глаза.* * *
Томас проснулся от запаха сигарет. Он приоткрыл один глаз и приподнял над подушкой голову. Глаза дико болели от яркого света, и эта боль отдавалась куда-то в затылок. Он на мгновение прикрыл глаза ладонью и убрал руку, пытаясь всмотреться в силуэт у окна. Ньют сидел на подоконнике, свесив одну ногу вниз, и курил в открытое окно. Белая рубашка была распахнута, бледная рука с тонким запястьем то и дело подносила сигарету ко рту, и Томас как завороженный наблюдал за тем, как дым медленно срывается с чужих губ. — Ты вообще страх потерял? — возмутился он хриплым после сна голосом. — С какой стати ты куришь у меня в спальне? Иди в гостиную. Ньют молча повернулся к нему и выпустил струйку дыма в его сторону. Его губы расползлись в усмешке. Томас нахмурился и с головой спрятался под одеялом. Он все еще не простил Ньюту вчерашнюю выходку, хотя на деле предпочитал делать вид, что ничего не произошло. И сейчас этот белобрысый обормот бессовестно восседает на его подоконнике и дымит прямо у него в комнате. Хотелось подскочить с кровати и спихнуть Ньюта с подоконника прямиком в открытое окно. Но Томас знал, что будет жалеть. Он сел на кровати, скидывая с себя одеяло. — Мы сегодня никуда не идем, — сказал Томас после долгой паузы, избегая взглядов в сторону. — Вот как? Значит, я свободен? — боковым зрением он видел, что Ньют затушил сигарету о пепельницу. Свободен. Неужели для него все это было заключением? Томас открыл было рот, чтобы задать этот вопрос, но передумал и встал с кровати. — Да. Занимайся, чем душе угодно. — Тогда я опять по делам схожу, — Ньют легко спрыгнул с подоконника. Томас все же не удержался и мрачно посмотрел в его лицо. Язык чесался от вертевшегося на нем едкого комментария, но он лишь кивнул в ответ. Какие такие, мать его, у него дела. Если Ньют снова заявится к нему домой потрепанным, он собственноручно выбьет из него душу до победного конца. Его губа с прошлого раза почти зажила, но он по привычке то и дело облизывал ее. Томас каждый раз одергивал себя, заставляя себя смотреть куда угодно, лишь бы не на его губы. Через пару часов, когда Ньют уверенной и непринужденной походкой направился к выходу, в голове у Томаса что-то щелкнуло. Он знал, что это плохая идея, что стоит попридержать коней и не выкидывать подобных номеров, но любопытство пересилило все, что только могло пересилить. И когда Ньют скрылся за дверью, Томас накинул пиджак и выглянул из квартиры. Он сам не знал, с чего ему вдруг так захотелось проследить за Ньютом, но при воспоминании о том, каким потерянным тот выглядел тогда, сидя у его входной двери, внутри все предательски сжималось. Томас неуверенно следовал за Ньютом по улицам, периодически затравленно озираясь по сторонам и боясь, что его поймают с поличным. И вот тогда беды не миновать. Ньют пришел на какую-то заброшенную стройку, и Томас спрятался за ограждением, осторожно выглядывая из-за него. Ньют около получаса просто наворачивал круги на одном месте, пиная камушки и осколки стекла, и он уже начал было думать о том, что у того просто извращенное чувство прекрасного и ему нравится гулять по стройкам, но спустя пару минут к нему подошли трое мужчин в потрепанных кепках. Ньют отступил на пару шагов, словно испугавшись, но сразу же принялся шарить по карманам. Лицо Томаса непроизвольно вытянулось, когда он увидел, как Ньют протягивает одному из мужчин конверт. Тот открыл его и достал оттуда деньги, начав их пересчитывать. — Этого недостаточно, — услышал Томас. Другой мужчина замахнулся и собрался было отвесить Ньюту пощечину, но он ловко увернулся. Его лицо оказалось повернутым в сторону Томаса, и даже с такого расстояния он увидел то, сколько ненависти плескалось в его глазах. — В следующий раз я принесу больше, — сказал Ньют и отошел на пару шагов, — а сейчас мне нужно идти. — Куда это ты собрался? — мужчина с конвертом схватил его за руку и крепко сжал. Томас дернулся, чувствуя, как внутри все орет о том, что нужно вмешаться, но голос разума твердил, что своим вмешательством он сделает только хуже. — Отпусти, — Ньют пытался выдернуть руку из цепких пальцев. Услышав звук пощечины, Томас спрятал лицо в руках. Дыхание участилось, а сердце билось не то в горле, не то вообще в затылке, и он не понимал, просто не понимал, почему, с чего, с какой стати он так переживает за Ньюта, который для него должен значить не больше, чем прохожий с улицы. Томас выпрямился, отряхнул штаны и вышел из-за ограждения, уверенным шагом направившись прямиком к компании невдалеке. Мужчины, заметив его, слегка оторопели. Ньют оглянулся, и Томас чуть не споткнулся, увидев тот вихрь эмоций, что был в его глазах: удивление, неверие, осуждение, немного злости и совсем чуть-чуть — радости. Томас выдернул запястье Ньюта из чужих рук и отодвинул парня себе за спину. — Оставьте его в покое. Деньги будут, но не сейчас, — ровным и спокойным голосом сказал он. — Что ты здесь делаешь? — Ньют вцепился в его плечи, но Томас не стал на него оборачиваться. Мужчины переглянулись, и тот, что с конвертом, нехотя кивнул. — Хорошо. Но учтите, что у вас будут серьезные проблемы, если вы не отдадите нужную сумму в срок. — Понял, — на лице Томаса не дрогнул ни один мускул. И когда незнакомцы ушли, он все-таки оглянулся на Ньюта. Тот смотрел себе под ноги, пытаясь спрятать глаза под челкой — так, словно боялся, что на него будут кричать или осуждать, засыпать расспросами. — Пойдем, — только и сказал Томас. Ньют молча шел сзади, и он ощущал на своей спине его тяжелый взгляд, который сверлил его вплоть до дверей в квартиру. Томас ждал, когда же Ньют наконец разразится гневными восклицаниями и упреками, но тот молчал. Он сел на подоконник в спальне и уставился в окно, а Томас стоял в дверях и просто смотрел на него, терзаясь догадками и пытаясь как-то справиться со слишком сильными эмоциями, которым совсем не было места. Они были невозможны, неправильны, необъяснимы. Но они были, и Томас чувствовал всем своим нутром, что уже не может назвать этого человека, того самого, что сидел сейчас на подоконнике в его спальне, чужим. Что-то словно подтолкнуло его сзади, и Томас шагнул в комнату, неслышно подходя к окну. Он протянул вперед руку и осторожно коснулся чужих волос, почти невесомо проводя по ним ладонью. Ньют посмотрел на него, и Томас отдернул руку, словно очнувшись от забвения. Их взгляды встретились, и он отступил на шаг, почувствовав колющую боль где-то в груди. Так, словно кто-то вскрыл ее поперек, вырвал сердце, швырнул на стол и проткнул ножом. Это ощущение было непривычным и болезненным, и эта боль отдавалась куда-то в спину между лопаток. — Что? — услышал Томас. — Не будешь расспрашивать меня? — Не буду, — он покачал головой, все еще пытаясь как-то притупить боль в груди, глубоко дыша. — Решил меня утешить? — Ньют нахмурился. — Обойдусь и без твоей жалости. И снова привычные колкости, снова язвительность и нежелание открывать кому-то душу. Но сейчас Томаса это совсем не злило, напротив — кажется, хотелось улыбнуться. — Ньют, — начал было Томас хриплым голосом, но остановился и кашлянул. На него взглянули полными недовольства глазами. — Ньют, я… — он опять замолчал, все еще мысленно концентрируясь на том болезненном ощущении, что пронзило все его существо. — Да что такое? — тот всплеснул руками. Томас снова зачем-то накрыл ладонью его макушку, наблюдая за тем, как меняется лицо Ньюта по мере того, как он перебирает пальцами его волосы. — Можно я тебя поцелую? — слова вырвались сами собой. На него вытаращили глаза, приоткрыв рот и непроизвольно пытаясь отодвинуться. Движением головы Ньют скинул с себя руку Томаса. — Еще не наигрался? — Я… Я просто хочу кое-что проверить, — тихо произнес Томас. — Можно? Ньют молчал, не сводя с него пристального взгляда, и он расценил его молчание за согласие. Замешкавшись на секунду, он подался вперед и наклонился, накрывая губы Ньюта своими. Тот вздрогнул, кажется, совсем не ожидая этого, до конца воспринимая все это лишь за шутку, но Томас взял его лицо в свои руки и приподнял вверх, сильнее прижимаясь губами. Этот поцелуй длился намного больше, чем вчерашний. И когда Ньют оставил попытки отстраниться, надавливая руками на его грудь, и просто обхватил ладонями его плечи, сильнее приоткрывая губы, Томас понял все, что так отчаянно пытался понять все это время. Осознание ударило его по лицу наотмашь, и он мгновенно отстранился, выпрямляясь. Ньют смотрел на него растерянно, непонимающе, почти испуганно, и Томас спрятал лицо в руках. Что ему теперь делать?