Лавеллан, что ты делаешь, прекрати

— Как можно быть таким талантливым и одновременно таким бестолковым? Эльфийский маг виновато поёжился и перемялся с ноги на ногу. Действительно — как? Не попадался ведь до этого раза! — Мессир, — сказал тот. — В книгах пишут, что растущему организму нужно получать много пищи… — Поэтому ты особенный и имеешь право прокрадываться ночью на кухню, а другие — нет? Старший храмовник сурово потряс пальцем, готовясь сделать очередной выпад на маленького негодяя, когда в комнату за ухо притащили ещё одну негодницу. — А это ещё что? — с удивлением спросил мужчина, глядя на ночного дежурного. — Булочки ночью, видимо, приобретают какой-то особенный вкус, — усмехнулся тот. — Мередит! От тебя я такого не ожидал, что за выходки? Юная послушница свела брови и скрестила руки на груди. — Чтобы бороться с магами, мне нужно вырасти большой и сильной, а та дрянь, которой вы нас кормите, для такого совершенно не подходит! — решительно сказала та. Орсино поморщился и сделал вид, что его в этой комнате нет. Хоть девчонка и говорила дело про здешнюю пищу, но эта ее вечная агрессия никак не импонировала. — И что с вами двумя прикажете делать? Старший храмовник устало вздохнул и потёр пальцами виски. — Ладно. Весь завтрашний день проводите на кухне и добросовестно помогаете кухарке. Лично приду проверять. Указания поняли? А теперь по комнатам! Дэйл, проводи их. Дежурный кивнул и вышел вместе с несносными подростками за дверь. — Прелестно, — пробурчала Мередит. — Только не становись одержимым, если у тебя не выйдет чистить картошку, маг. — А ты почисть её за меня, — Орсино сощурил уголки глаз. — Вы же, храмовники, здесь, чтобы нас защищать и всячески помогать, не так ли? «И не давать вам садиться к нам на шею, как сейчас!», — подумала Мередит. А ещё о том, что зелёные эльфийские глаза куда красивее её собственных. Дурацкие эльфы. *** Ледяная магия давалась Орсино также успешно, как и магия исцеления. Но завораживала куда сильнее — изучать боевые заклинания было, конечно, захватывающе, но любоваться простым снежным облаком над ладонью было не хуже. Снежинки падали на узкую ладонь и быстро таяли, приземляясь на теплую кожу. Некоторые, особенно отчаянные, долетали даже до страниц книги, над которой корпел Орсино. До того момента, как тот от нее отвлёкся, естественно. — Не мог бы ты не колдовать без присмотра учителей? Раздраженный голос Мередит за секунду прогнал прочь созерцательный настрой мага. Облако снега медленно растворилось в воздухе и эльф сложил руки на столе. — Не могла бы ты не тревожить мой учебный процесс? — вежливо попросил он в ответ. — Раз уж у вас не такая плотная программа. — Меня послали в библиотеку. Найти том с историей Церкви и перечитать первые главы. Я не прохлаждаюсь просто так. Холодный тон девушки прекрасно сочетался с её ледяным взглядом. За последние пару лет она стала куда менее разговорчивой, подумалось Орсино с какой-то грустью. Незримая стена однажды вырастает между всеми магами и храмовниками, даже если они знают друг друга с детства. Это было плохо. И… правильно, к сожалению. — Ну, где здесь нужный отдел? Мередит неспешно двинулась вдоль книжных шкафов, разглядывая полки. Даже если та будет биться не первый час в поисках нужной книги, то помощи не попросит — Орсино это прекрасно знал, поэтому только терпеливо выдохнул и поднялся со своего стула. Он-то ориентировался в библиотеке куда лучше, чем ученики храмовников — тех нагружали литературой куда меньше, чем магов. Стремительные и легкие шаги эльфа были отчетливо слышны в общей тишине библиотеки. — То, что тебе нужно, находится здесь. Он остановился у одного из книжных шкафов, пробежался быстрым взглядом по названиям и одним ловким жестом вытащил томик истории Церкви с полки. — Гм, — Мередит дошла до него и глянула исподлобья. В этом году их соревнования в росте проигрывала явно она — эльф точно перегнал её сантиметров на пять. — Хорошо, я сделаю вид, что услышал слова благодарности. Орсино протянул книгу молодой храмовнице и та забрала её, лишь на секунду дотронувшись своими пальцами до пальцев мага. Это заставило его обратить внимание на руки девушки — то тут, то там встречались царапины, следы от мозолей. Мередит, вне сомнений, была сильной не только духом, но и телом, но она не была мужчиной. Орсино умел ценить красоту, и ему было жаль смотреть на эти грубеющие женские пальцы. Вот только его жалость была никому не нужна. От Мередит не укрылся этот взгляд: она прекрасно понимала, что к чему. — Благодарю, — прошипела та, вырвала книгу и отправилась в дальний угол читального зала. С тех пор свои перчатки она снимала лишь перед сном. *** — Мередит. Орсино натолкнулся в коридоре на старую знакомую и с трудом удержал себя от того, чтобы по инерции не врезаться в твердый доспех. — Рыцарь-Командор Мередит, — поправила та с гордостью и усмехнулась. — Что, зависть по отношению ко мне толкает на успехи в карьерной лестнице? Только Орсино порой позволял себе такие вольности по отношению к ней. Он прекрасно видел, с каким презрением храмовница относилась ко всем, обладающим магическим даром — но даже его терпение и стремление найти компромисс во всём порой уступали место простому желанию поиронизировать. Сама Мередит на такое была не способна и очень раздражалась ехидным репликам, быстро переходя к ответным угрозам. В этом была какая-то ребяческая прелесть. — На вашем месте, Первый Чародей, я бы побоялась быть такой красноречивой. — Проклятый Дух Красноречия вечно забывает, что такое страх, — покачал головой тот. — Орсино. Я не шучу. — Хорошего дня, Рыцарь-Командор. Орсино позволял себе вольности, но не теперь. Любое ребячество кончалось тогда, когда ты достигал главной должности в Казематах. *** За должностью Рыцаря-Командора скрывалась огромная ответственность, несущая за собой такой же стресс. Если Первый Чародей отвечал лишь за своих подопечных, то Рыцарь-Командор следил не только за храмовниками, но и вершил суд над провинившимися магами. При всей своей неприязни к магам, Мередит старалась быть справедливой и проявлять милосердие — Орсино молчаливо ценил это, прекрасно зная, что некоторым проступкам нет прощения и наказание за ними должно последовать лишь одно, сколько бы ты ни упрашивал. Они оба становились не только старше, неся своё бремя власти, но и измученнее. Пролегали морщины между вечно нахмуренными бровями, виднелись первые и ранние седые волосы среди густых светлых кудрей и гладких тёмных волос. Движения становились резче, тон чаще срывался на более высокие ноты. Им постоянно приходилось препираться — мнения Первого Чародея и Рыцаря-Командора разнились почти по каждой важной теме. Если раньше среди этих вечных ссор еще присутствовали личные мотивы, то со временем они стерлись — теперь за всем этим стояло простое желание защитить тех, кто тебе дорог. Маги ли это, храмовники, или городские обыватели. А каждое принятое решение перевешивало чашу весов то к одним, то к другим, и лучше от всего этого, к сожалению, не делалось. Орсино медленно передвинул пешку вперед по шахматной доске. Несмотря на то, что даже в этой игре приходилось думать, она отвлекала от повседневных проблем. От бесконечного стресса и тяжелого груза ответственности на своих плечах, которые не дают заснуть ночью. Мередит, отпив из своего бокала вина, разглядывала доску со своей стороны. — Зря ты это сделал, Орсино. Свой бокал эльф опустошил ещё на прошлом ходе, поэтому теперь вновь подливал себе в него из бутылки. — Разве? — Я выигрываю, — пожала плечами Мередит. — Хотя бы не будешь говорить, что я жульничал. Синие глаза женщины внимательно посмотрели на эльфа напротив. Орсино похудел в последнее время — острее начали выступать скулы, явственнее стали заметны круги под глазами. Впрочем, то же самое можно было сказать и про неё саму. Жизнь явно их не жаловала. Хотя ради таких ночей, как эта, когда всё было тихо и спокойно, а они, главные соперники, не ссорились, можно было потерпеть. Такие ночи как бы напоминали им — они воюют не лично друг с другом. — Действительно. Не всё же тебе выигрывать. — Иногда я рад поддаться. Голос Орсино прозвучал по-особенному тоскливо, но этому нельзя было помочь. Мередит медленно кивнула, как бы понимая, что тот имеет в виду, и сделала свой ход. Бутылка вина почти подошла к концу, когда Орсино чуть подался вперед и коснулся пальцами перчатки Мередит. Её рука как раз порхала над полем, пытаясь выбрать, какой фигурой походить. — Могу я посмотреть? Тихий голос Орсино звучал так, будто тот предлагал что-то ужасно интимное, и от этого Мередит даже немного развеселилась в душе. Кто ещё когда увидит такого вот Первого Чародея? — Допустим, — сказала она. Маг взглянул в ее глаза, убеждаясь, что та серьезна, и медленно стянул кожаную перчатку с руки женщины. Мередит вытянула вперед и вторую руку, с которой эльф поступил также. Когда его прохладные пальцы нежно дотронулись до её кожи, женщина вдруг почувствовала непривычное смущение. Пальцы аккуратно дотрагивались до стёртых и огрубевших от тренировок и сражений мест, а взгляд Орсино напоминал тот случай в библиотеке много лет назад. Это вновь не пришлось по душе Мередит. — Закончил сравнивать свои холёные ручонки с моими? Достаточно. — Нет, — вдруг серьёзно сказал эльф. — Мередит, ты же знаешь, что я владею магией исцеления. Я мог бы помочь. Женщина резко вырвала свои руки и натянула перчатки обратно. — Мне не нужна твоя помощь, Орсино. Я ценю твой порыв, но мне это не нужно. Именно потому, что мои руки такие, как есть, я могу держать меч и сражаться. То, что тебя не устраивает их внешний вид, заботит меня в последнюю очередь. — Но всё-таки заботит. — Не играй со словами, Орсино. — Я рад, что хотя бы здесь мы можем называть друг друга просто по имени. Мередит усмехнулась. — С годами, похоже, вдруг просыпается сентиментальность. Мы же лучше всех осведомлены, что лучше бы таких ночей не было. Но всё равно продолжаем это делать. — Всё сложнее, — эльф нахмурился. — Пока мы сидим здесь такие усталые и жалуемся друг другу на жизнь, то еще не всё потеряно. Вот когда это прекратится, если это прекратится, тогда всё станет действительно плохо. Мередит долго молчала, раздумывая над его словами. Орсино был прав. Она ещё не раз вспоминала об этом в те ночи, когда всё стало действительно плохо. *** — Зачем это мне? — ледяным тоном спросила Мередит. Орсино протягивал ей небольшой свёрток ткани, перевязанный лентой. К чему этот подарок? Сейчас — когда думать о подарках надо в последнюю очередь? Когда весь Киркволл на грани того, чтобы обрушиться в бездну? — Пускай это будет первым и последним подарком тебе от меня, Мередит. Орсино вложил в руки женщины свёрток и взглянул на неё своими печальными, полными непонимания от последних событий глазами. Он бы не удивился, если бы та выбросила его дар немедленно, в очередном приступе паранойи — вдруг каким-то образом тот пропитан магией крови? Орсино даже рассчитывал на это, но, к его удивлению, это не случилось. — Ладно. Иди своей дорогой, Первый Чародей. Мередит сжала в руках свёрток, но открыла его лишь в своём кабинете. Внутри лежали перчатки — добротной, изящной работы, определённо не из дешёвых. Странно-успокаивающе оказалось теребить серебристые заклепки на их боках. Даже думать не хотелось о том, где Орсино взял их, и женщина с трудом заставила себя прогнать эти мысли. В последнее время ей тут и там хотелось развязать конфликт из-за своих подозрений, идеально совпадающих с ситуацией в голове — но, тем не менее, даже ей иногда эти мысли казались неверными. Храмовники и маги — все шептались за спиной о её поведении. Она замечала это. Ей это не нравилось. Вся ситуация в Киркволле доводила её до опасной грани. Той, перешагнув через которую она объявила Право Уничтожения, теребя дурацкие эльфийские заклёпки.