Синдром свободы

Закройте глаза. Не дышите, настоятельно советую. В здешнем воздухе избыток угарного газа. Так бы выразились знатоки химии. Но реальность далека от науки и ее сухих фактов. Здесь нестерпимо несет дымом, плавленной пластмассой, тлеющим деревом, исчезающим в огне шелком штор и горелой плотью. И все это обращается в такую тошнотворную смесь, что внутренности сворачиваются в комок при первом же вдохе. Вот так бы выразился тринадцатилетний мальчик, найдя вместо своего дома черное пепелище. Не осталось ничего. Ему некуда возвращаться. Вот балка, державшая когда-то белоснежный потолок, с треском и скрипом рушится, снопы искр взлетают в воздух, новые клубы дыма, густого и черного, взвиваются вверх. Мальчик не знает, чего ждать дальше. Ждать от жизни. В его глазах обреченность, потерянность. Но ему не жаль. Раз. Два. Три. Вдох. Я в очередной раз не знал, чего мне ждать, на что надеяться. Беспрестанно во мне грызли друг другу глотки чувство глубокого омерзения и банальная, совершенно глупая и идиотская привязанность. Такая неуместная. К совершенно невозможному человеку. Рядом с этой блондинистой сволочью я потерял свои ориентиры, забыл, к чему мнимо стремился. Забыть прошлое. Забыть-забыть-забыть. А где оно? Да вот, здесь, только руку протяни. Смешно. В это мрачное душное утро я готов был согласиться с матерью на счет ее беспрекословной веры в судьбу, отказаться от идеи сжечь все ее журналы с гороскопами. Едва ли не физически я ощущал, как тонкая, но такая прочная ниточка под названием "фатум" оплетает мои руки, сковывает движение. Да, порой мне казалось, что я убегаю, выскальзываю из обманчиво хрупких пут, но все это было иллюзией. Выдумка, какая искусная выдумка! Бежать некуда. И вот она, судьба? С улыбкой психопата и длинной челкой? В коридоре щелкнул замок входной двери. Я не слышал, как Бел ушел, зато о своем возвращении он не мог не возвестить, так что дверью хлопнул знатно, удивительно, что штукатурка не посыпалась. Тем не менее, я сделал вид, что сплю, закопавшись в подушки и простыни. Да, на диван спать меня никто не выгонял с некоторых пор. За недолгой тишиной последовала череда быстрых шагов, а затем матрас возле меня прогнулся под чужим весом. До меня долетел запах гари. - Уверен, твои зеленые сородичи уже давно квакают на болотах, ши-ши-ши! Поднимай филейку, сегодня еще куча дел! - специально громко, на грани крика сказал Бельфегор, аккуратно и с неуемной заботой подпинывая меня так, что я едва не свалился с кровати. Но мятежный дух во мне был куда сильнее желания помочь, поэтому я просто продолжил лежать, только глубже зарывшись в подушки. А после упоминания Бельфегора о "делах" остатки моей шаткой веры в сегодняшний день безвозвратно улетучились, зато желание быть похороненным в этих простынях никуда не делось, даже преумножилось. Раз так в сотню. - Пеняй на себя, лягушка! - беззаботно прозвучал голос Бельфегора, и с этими словами я ощутил контрольный пинок в спину, который отправил меня за пределы постели вместе с одеялом. Придя в себя после непредвиденного полета, я уставился на блондина, который разлегся на кровати прямо в ботинках и скалился, демонстрируя свои тридцать два белых зуба. Его все настолько забавляло? Вся ситуация, в которой мы оказались, веселит его? Мне становилось не по себе. Хотелось ударить его. Что я и сделал. Ну, почти. - Один - один! - завопил я, резко срываясь с места и кидая подушку Бельфегору в его обманчиво радостное лицо. И вот я уже чувствовал себя отмщенным, но скрыться в коридоре от оппонента мне помешал некоторый неопознанный летающий объект, сбивший меня с ног. Как оказалось позже, это была увесистая подушка с софы, служившая ей же подлокотником. По первому ощущению, заработал я себе только синяк на колене. Ну и нос, которым знатно приложился об пол, не чувствовался. Я перевернулся на спину, и надо мной на фоне белого потолка замаячило лицо Бела, спустя секунду он уже сидел сверху, оседлав мои бедра. Смотрел свысока, ничего нового. Вполне ожидаемо я ощутил влагу на подбородке, на щеках и вокруг рта. Горячую влагу, с привкусом железа, такой знакомый вкус. Бельфегор не двигался, его губы на долю секунды тронула неуверенная кривая улыбка, которая тут же исчезла. Его лицо, хоть я и не видел оного полностью, подернулось оттенком отчаяния. Он склонился надо мной, между нами едва ли были и пара миллиметров. Ладонь блондина очутилась у меня на горле, легко сдавливая. Я старался не дышать кровоточащим носом. - Два - один, лягушка, - объявляет Бел очень тихо. Настолько тихо, что в какой-то момент мне показалось, что я читаю по губам. - Знаешь, дезертиров во времена войны расстреливали, - сжимает ладонь чуть сильнее - Это было подло, - на выдохе. Я первым подаюсь вперед, не выдержав этой близости, впиваюсь в губы блондина поцелуем. Сперва он не отвечает, но затем берет инициативу на себя, остервенело и яростно терзая мои окровавленные губы. И в этом было больше искренности, чем в любой его широкой улыбке. Вкус боли, вкус ненависти. Руку на моем горле Бел сжимал все сильнее, и в какой-то момент я закашлялся, плюясь алыми брызгами и заставляя блондина буквально очнуться, отпрянуть. Его щеки и подбородок тоже были вымазаны красным. - Вставай ты уже, придурок! - с этими словами Бельфегор вскочил, привел и меня в вертикальное положение, таща в ванну. - И это я придурок? Да тем булыжником с софы прибить можно, - возмущаться получалось только между сплевыванием в раковину розоватой слюны. Бел стоял в дверях, слизывая с пальцев кровавые разводы. На его лице снова была эта улыбка, лживая и глупая. Я поморщился. - Еще и извращенец. - Ши-ши-ши, не мог же я упасть в грязь лицом перед какой-то квакушкой, - скалится. Блондин взял полотенце, отпихнув меня от раковины, намочил ткань под краном, стер алые разводы с лица. Полотенце, перекочевавшее ко мне после того, как Бел покинул ванну, я еще раз смочил и приложил к переносице, запрокинув голову. Что-что, а кровь из носа я останавливать умел. Оставшееся время прошло скомкано, неловко, молчаливо. Минутная стрелка наворачивала один круг за другим, приближая неизбежное. Времени оставалось все меньше. Когда часы показали пятнадцать минут шестого, мы, не сговариваясь, проверили квартиру на наличие наших вещей, которые могли быть случайно забыты. Вскоре нам предстояло покинуть это место, чтобы никогда больше не вернуться. Аризона, такой солнечный штат, этим утром была окутана туманом, высотки едва не цеплялись антеннами за серые облака, висевшие так низко. Чуть-чуть, и придавят совсем. Или это ощущение было лишь у меня, придавленного грузом страха, сумбурных мыслей и ядовитых воспоминаний. Какими только проклятиями не покрывал память, эту назойливую дрянь, подкидывавшую один кадр за другим. Даже амнезия была не таким плохим вариантом. Мам, мне стоит просить прощения? Только я ощутил, что у меня есть надежда выпутаться из всей этой липкой паутины своей гнилой истории. Но то, что я узнал о Бельфегоре, снова вернуло меня в отправную точку. Он был там, в моем прошлом, он был его частью. Бельфегор! Я никуда не сдвинулся. Честно, во мне уже уверенно крепла вера в пресловутую суку-судьбу, а желание сжечь все журналы матери с гороскопами на предпоследней странице понемногу ослабевало. Обманчиво хрупкая красная нить обвивала меня все крепче, и чем яростнее я сопротивлялся, тем туже меня связывало. Судьба? И это судьба? С длиннющей челкой и улыбкой серийного убийцы? Все это время я стоял у подъезда, неподвижно взирая на такую же неподвижную бытность цвета сажи, погрузившись в размышления. Лучше бы время окончательно встало на месте. Дверь позади меня протяжно скрипнула, я едва ли не вздрогнул. Бельфегор вышел из подъезда, на ходу кидая мне рюкзак, совершенно не заботясь о том, поймаю я его или нет. Ему также было плевать, что в этом рюкзаке несколько килограммов взрывчатки. - Не спать, лягушка, ши-ши! - он улыбался в своей обычной манере а-ля "пациент психиатрической лечебницы", в его голосе сквозил задор и нетерпение. Я в очередной раз поразился. Чертов притворщик. Еще немного, и он может утратить цель своей жизни, за одно угробив несколько людских жизней. Есть чему радоваться, да? Рюкзак я-таки поймал, радея за результат своих трудов. Тут же в мои руки перекочевала и сумка, в которой обычно развозят пиццу. Без понятия, где Бел ее достал, просто в один вечер он притащил ее в квартиру, но сейчас этот баул с логотипом местной пиццерии был очень кстати, как и кепки с тем ж логотипом. Ходить пешком было уже привычно, я даже старался не ныть, ну только из вредности. Но вот ноги гудели и сопротивлялись такой нагрузке. К тому же, Бел шел быстрее меня, поэтому я постоянно отставал, чем нервировал блондина. В итоге, мне удалось уговорить его прокатиться на общественном транспорте. К шести мы были в центре города. Феникс - эпицентр шума, бетонная колыбель цивилизации среди пустынь. Здесь высотки из железа и стекла, словно подпирающие небосвод, атланты современного мира технологий. Здесь бесконечные зеркальные поверхности, превращающие повседневную обыденную жизнь в сплошную фантасмагорию и бесогонство. Здесь очень душно, словно весь город накрыт непроницаемым куполом, который не пропускает и свежий воздух, и звуки. Я не слышу возгласов птиц, не слышу шума ветра. Только выхлопы, пыль и шум машин. Вдалеке виднелась зеркальная высотка. 40 этажей. Chase Tower. Цитадель моих последних стараний. Внезапно он показался мне невообразимо огромным. Настолько, что мои жалкие расчеты на листах бумаги потеряли всякое значение. Моя паника умножилась в сотни раз. Это крах. Ничего не выйдет. Мы остановились за углом возле входа в бизнес-центр, в тени домов, Бел принялся копаться в одной из сумок. - Ммм, горячая пицца! С пылу, с жару! - с этими словами он надел мне на голову синюю кепку с надписью «Pizzeria Bianco». Причем надел козырьком набок и вниз, так что в поле моего зрения был только асфальт. Для себя Бел откапал в недрах сумки такой же головной убор. Кепку я поправлял практически на автомате, попутно прогоняя в голове предстоящие пункты плана. Все рассчитано. Но кое-что все же беспокоит. - Может, к ресепшену я пойду? - спросил, понимая, что на роль доставщика пиццы я смахиваю куда больше, чем Бельфегор. Не скажу, что от него за версту несло солидностью, но и за бедного студента на подработке он сошел бы с большой натяжкой. К тому же, была еще куда более весомая причина. - Пускай сейчас все тихо, но пару недель назад твое фото по телеку вместо рекламы крутили. - Ты переживаешь о том, о чем переживать не имеет смысла. Бел достает из кармана обычную канцелярскую резинку, натягивает ее пальцами, направляя в мою сторону, словно собирался метнуть ее в меня. Не щурюсь. Знаю, что не метнет. Он этого и не делает. Отворачивается, складывает резинку вдвое, собирает отросшие блондинистые пряди на затылке в торчащий хвост. Я ловлю себя на мысли, что совершенно не моргаю и почти не дышу. Бельфегор стоит спиной ко мне, роясь в одной из сумок. Цель поисков - еще одна синяя кепка. Я боюсь того, что случится в ближайшем обозримом будущем. Блондин убирает с лица челку, надевает сверху кепку. Куда мне бежать? Нет. Я никогда за все время нашего знакомство не видел его лица. Ни разу. Это было вселенской загадкой, над которой было суждено ломать голову целым поколениям. Есть ли еще во вселенной планеты, населенные разумными формами жизни? Что скрывается за горизонтом черной дыры? Эти вопросы стояли в одном ряду с тайной глаз Бельфегора. Во всяком случае, для меня это точно было так. Самое яркое, запоминающееся, что было для моего взгляда в его лице - широченная улыбка. Он - Чеширский Кот, обращающийся туманом и оставляющий лишь свой сумасшедший оскал. Я не готов был, стоя в пыльном проходе между домами, раскрыть мировую тайну. И если это происходило именно сейчас, то ясно становилось вот что: Бельфегор не верит в успех нашего плана. Он не верит, что мы выживем. Меня словно подкосило, я дернулся вбок, рухнув на колени перед своим рюкзаком, начал судорожно расстегивать замок, проверять все на черт знает какой раз. Не поворачиваться. Бел подхватывает свою сумку, направляется ко мне. Я слышу его шаги. Один. Другой. Невыносимо. - Трясешься, как осиновый лист. Застегиваю замок. Не знаю, что со мной. Снова эта паника. Бельфегор стоит передо мной, на периферии я вижу его ноги, нервно шаркающие по асфальту. Не смотреть. Боже, какой интересный асфальт! Не выдержав, поднимаю-таки взгляд, встречаясь с глазами неопределенного цвета. Бел хмурится, да, теперь я точно это вижу. - Ну и чего ты уставился на меня, как на Второе Пришествие? - в голосе веселье, усмешка, а в глазах растекается печаль, усталость. Взгляд убийцы. Человека, который вот-вот утратит смысл всей своей жизни. Взгляд померкший, тусклый, без толики внутреннего света, который должен притягивать. Но меня все равно тянуло к этому безнадежному глупцу. Это было ничуть не красиво, но я был заворожен, стоя перед ним на коленях и практически не дыша. Кем бы он ни был, я... - Пошли, еще успеешь вознести мне молитву, ши-ши, - произносит он, огибая замершее изваяние меня. И тут мир снова приходит в движение, шум машин возвращается, мои легкие наполняются воздухом. Я подрываюсь с места, следуя за своим мессией. В холле небоскреба Бел тут же направляется к ресепшену, из-за стойки девушка в деловом костюме доброжелательно улыбается ему. Я тем временем стою возле диванчиков, над которыми по всей стене тянулись зеркала, всматриваюсь в отражение. Глаза матери смотрят на меня с укоризной. Как жаль. Бельфегор как-то слишком долго беседовал с той мадамой, я даже начал переживать, что она его запомнит. Но особа производила впечатление натуры легкомысленной, по ее лицу уже читалось, что она готова отдать внезапно возникшему на горизонте блондину руку, сердце, почки и прочие органы в придачу, но спустя минут десять у нее появятся новые дела и о недавнем знакомстве она уже не вспомнит. Во всяком случае, я так думал, и это делало меня спокойнее. Вскоре Бел в отражении махнул мне рукой, я обернулся и последовал за новоиспеченным блондинистым разносчиком пиццы. Мы беспрепятственно прошли мимо охраны, подошли к лифту, но тот закрылся буквально перед нами, заполненный официально одетыми людьми, спешащими по своим невероятно важным делам. Пришлось снова вызывать лифт и ждать. Ожидание заставляло меня думать, мысли приводили к панике, поэтому к прибытию лифта я уже радостно представлял все самые худшие концовки сегодняшнего дня. Увлекательное занятие, знаете. В мыслях за секунды разлетаться на щепки, на брызги, чтобы потом в те же мгновения собраться в новое, иное существо, отличное от того, что было прежде. Возможно, в существо высшего порядка. Возможно, нет. Я шел-таки во втором направлении. Семнадцатый этаж. Бельфегор стоит ко мне боком, я рассматриваю его профиль. Двадцатый этаж. - Уже молишься? - скалится. Двадцать шестой этаж. Двери разъезжаются в стороны без единого звука, люди спешно выходят, мы за ними. Как единый поток. В одном из коридоров Бел дергает меня за руку, затаскивая в маленькое темное помещение, где пахнет хлоркой и прочей бытовой химией. На полках стоят разноцветные баночки-бутылочки, ведра, возле стен пристроились рядком швабры. Кладовая. - Ты совсем спишь? Я не собираюсь еще и следить за тобой, - шипит блондин из темноты. Да, я задумался и чуть не прошел дверь этой кладовки, где мы собирались дожидаться ночи. Мне это даже самому не нравилось, только не сейчас. Не хочу испортить все и обрушить на себя же результат своей работы. - Задумался. - Не твоя прерогатива, ши-ши, - смех и слова слились в одно сплошное шелестение. Глаза привыкли к темноте, и я заметил, что Бел уже снял кепку, убрал с волос резинку и вернул на место челку. Привычно. За дверью слышались шаги, разговоры, цокот каблуков. Мы сидели на полу и вдоволь вдыхали запах хлорки. Сюда никто не должен был зайти, последнюю уборку провели двадцать минут назад, больше эта коморка сегодня никому не сдалась. Все пока шло по плану, но это было только начало. В семь часов вечера этажи небоскреба начали понемногу пустеть, офисные работники поднимали свои офисные задницы с офисных кресел и чинным строем шли по домам. Думаю, я счастлив, что никогда не окажусь в их рядах. После трех месяцев жизни Каждый-День-Как-Последний не хотелось возвращаться в спокойную колею, как бы она не была притягательна. Такая ровная, без единого ухаба или резкого поворота, без подъемов и спусков, многими проверена. Каждый хочет мчаться на встречу неизбежному именно по ней, чтобы не сойти раньше времени, не угодить в кювет. Я же, кажется, гнал по встречке на моноцикле, сидя задом наперед и завязав глаза. Когда у тебя нет часов и время узнать абсолютно негде, кажется, что мир вокруг стоит на месте. Нам предстояло еще около трех часов просидеть в кладовой, не привлекая к себе внимания охраны, но и эти три часа представлялись мне пыткой. Бел молчал, и мне понемногу становилось скучно. Конечно, мысли не давали мне окончательно заскучать, зато вгоняли в отменную апатию. Я не выдержал, наугад протянул руку в сторону Бельфегора, попал в плечо. Блондин резко обернулся, словно только что вынырнул из вязкого омута мыслей. - Чего тебе? - шепчет. Я придвигаюсь ближе, чуть ли не утыкаясь ему губами в ухо, чтобы сильно не сотрясать воздух. - А зачем тебе челка? - Чтоб ты спросил. - Я ожидал шрама на пол-лица, заплывшего глаза, а ты меня даже не удивил. - Вот, держи, - раздраженно произнес блондин, впихнув мне в руки какую-то попавшуюся под руку пластмассовую бутыль, - выпей за мое здоровье. Я подставил неопределенный сосуд под жалкий пучок света, проникающий в кладовую через щель между дверью и полом, и тут же разглядел этикетку. Средство для чистки туалетов. - Да ты сама забота, - усмехнулся я, поставив бутылку на пол возле себя. Снова повисло невыносимое молчание. Хотелось либо лезть на стены, либо биться о них же головой. При этом я вздрагивал от каждого звука, доносившегося из коридора. Ну или я сам выдумывал эти звуки. - И все-таки? - мои попытки спастись от паранойи заезжены и неинтересны. - Да что ж тебя именно сейчас на беседы пробрало-то? - шипит сквозь зубы блондин. Мне отчего-то хочется улыбнуться на это, но никто все равно не увидит. - Давай договоримся? Расскажу, когда выберемся отсюда. С ним хотелось согласиться. Он говорил не "если". Он говорил "когда". Живой пример противоречия, с одной стороны он живущий, жадный до жизни, а с другой - заведомо умерший, неуверенный. Его страхи - мои страхи. И я говорю: - Хорошо. Спустя огромное множество секунд в полной тишине Бельфегор включил свой телефон, чтобы проверить время. Без десяти минут полночь. Почти. Ему не требовался компас, чтобы ориентироваться в пространстве, не требовались часы, чтобы знать время. 00:00 Мы подхватываем сумки, стараясь в темноте не сбить что-нибудь и не поднять шум. - Если Вайпер накосячит, выкину его комп в окно, - между делом шепчет блондин. 00:14 Экран телефона Бельфегора загорается, но не издает ни звука. Сообщение с неизвестного номера, но мы оба знаем, от кого оно. "Поднимайтесь выше. Вниз не суйтесь." В следующую же минуту мы покидаем осточертевшую кладовую, направляясь к лестнице. Бельфегор насторожен и аккуратен. На этаже тишина, ни единого шороха. Маммон не подвел. Да, именно на его совести наблюдение за охраной и отключение видеокамер. Точнее, не отключение, а замена изображения. Вот где-то в помещении охраны экраны вдруг идут помехами, но тут же восстанавливаются, и все приходит в норму. Вот только показывают уже запись давностью в пару дней. Хоть Маммон и вызывал у меня порой недоверие, но без этого затворника вряд ли что-то удалось. Без него вообще не было бы ничего, потому что именно он подчистил базу данных тюрьмы четыре года назад - к такому выводу я пришел. Мы прошлись по тридцатому этажу, установили взрывчатку у северных стен. Я никогда не собирал бомб подобного размера, но в этот раз ошибаться не собирался. Все рассчитано. Не так много, чтобы разрушить стены, не так мало, чтобы только напугать офисный планктон. Я даже ощутил некоторое спокойствие. В темноте не было видно ожогов на моих пальцах, не было видно искривленных в горькой ухмылке тонких губ Бела. Пока не настало утро, тупая тревога не переросла в панику, а обманчивая вера в будущее не сменилась отчаянием. В эту ночь хотелось жить, хотелось создавать нечто особенное, но я ставил бомбы возле окон и не верил ни во что хорошее. Закончив с установкой, мы вернулись в коморку и просидели там до девяти утра. В десять должны были проводить уборку, так что нам нужно было покинуть кладовую в срочном порядке. Я старался привести себя в более или менее нормальный вид, чтобы на моем лице слишком уж явно не красовался отпечаток бессонной ночи и едкой тревоги. Но меня выдавала мятая рубашка и полопавшиеся капилляры глаз. Бел нервничал, обкусывал губу с внутренней стороны с таким завидным усердием, будто стремится ее совсем сожрать. - Наша договоренность в силе, - произнося это, я приблизился к блондину, невесомо касаясь своими губами его губ. Он почти сразу захватил инициативу, углубляя поцелуй. Поцелуй с привкусом крови. - Смелеешь, лягушка, ши-ши-ши, - чувствую, как он улыбается. Слышится шорох сумок, затем Бельфегор берет мою руку, вкладывая в нее пистолет. Металл холодит пальцы, я прячу оружие за поясом джинсов. Маммон написал очередное сообщение, из которого мы узнали, что путь к нашей цели чист и никто не заметит двух подозрительных личностей, выплывших из кладовки. Я потихоньку терял связь с реальностью, хоть и не начинал задумываться о далеком прошлом, мои мысли не летели далее января. Мне уже было плевать, что было четыре года назад или в прошлом году. Ничего не вернуть, да я и не хочу. Бежать некуда. Стоит ли сказать "спасибо"? Мама, стоит ли мне просить прощения? Я погружался в красочный сюрреализм серых стен и снующих вокруг людей, стук чужих каблуков эхом отдавался в мозгу. Лифт оказался набит битком, сладковатые духи некоторой барышни добавили во всю картину тошнотворные нотки. Движемся вверх. Тридцать седьмой этаж. Коридор кажется бесконечным, если в его конце тебя ждет едва ли не цель всего существования. Бел шел сбоку и чуть позади, чтобы в нужный момент скрыть мою фигуру от зоркого взгляда камеры. Чего бояться? Ведь все спланировано и отработано. Но я боялся. Внешне это вряд ли можно было заметить, но внутренности мои связались в тугой узел и пульсировали, не попадая в такт с сердцем. На одном из поворотов мне нужно было закинуть под скамейку дымовую шашку, чтобы сработала пожарная сигнализация и началась эвакуация с этажа. Мои руки действовали почти самостоятельно, я совершенно их не контролировал, поэтому не смог точно понять, загорелся фитиль или нет. Мы уже шли вдоль стеклянной матовой перегородки, отделяющей офис от узкого коридора, в конце которого располагалась заветная дверь, а я все оглядывался украдкой назад в надежде увидеть белый густой дым, но его все не было. Меня обуяла паника, это был сбой в плане. Либо фитиль тлеет слишком медленно, либо он потух. Это приводило меня к ужасающей мысли о неизбежном крахе. Какая-то глупейшая невнимательность! Вот мы уже у дверей, за которыми последняя цель в жизни убийцы. В этот момент до моего слуха доносятся женские крики, обернувшись, вижу огромные белые клубы, валящие с другого конца коридора, они напоминают мне туман. Истошно орущая сирена в мозгу утихает, зато исправно срабатывает пожарная сигнализация. Офисные работники в страхе вскакивают, суетятся, несутся к лестнице. Можно понять их панику, если вспомнить, что мы находимся на тридцать седьмом этаже. - Вовремя, - произносит Бельфегор, надавливая на ручку, со щелчком дверь распахивается. Я вдыхаю глубже, чувствуя такой знакомый запах гари. Теперь мне известны все мотивы Бела, все причины, вся его история. Имеет ли он право? Оправдываю ли я его? Нет. Но в этом человеке мое спасение. Перед нами открывается просторный кабинет, одно из окон занимает всю стену. Бел стоит впереди, перекрывая мне обзор, пока я защелкиваю замок на двери. С минуту никто не произносит ни слова, и мне кажется, будто звук моего судорожного дыхания слышен каждому из присутствующих. - Это... ты устроил? - раздается негодующий голос с противоположной от нас стороны. Из-за плеча блондина, я вижу-таки источник звука. Молодой мужчина в строгом костюме, темные глаза и волосы, крупные и простые черты лица, словно бы сложенное из широких мазков масляной краски. Он судорожно сгребал бумаги со стола, желая сберечь их, но так и замер, уставившись на Бела. Лицо мужчины словно исказила судорога, возникло на нем выражение не то страха, не то удивления и злости. - Конечно, Фил, я ведь так хотел встретиться с тобой! А ты человек занятой, на сброд время не тратишь, да и друзей старых позабыл, - в голосе Бельфегора столько яда, что любой скорпион бы позавидовал. Блондин отступил вправо, шагая плавно, чтобы не спугнуть жертву. В то же время моя фигура открылась взгляду Фила, и в его глазах мелькнуло презрение. Он напомнил мне волка, загнанного в угол. Я все так же стоял у дверей, стараясь уловить малейшие изменения в позе Фила, в его лице, движениях. Где-то внутри теплилась надежда на удачный для нас исход, ибо пока все шло по плану. - Нравится работать на папочку, ши-ши-ши? - А знаешь, да, дела идут хорошо, у меня все превосходно! - произнес Фил, и звучали бы его слова уверенно, даже нагло, учитывая сложившуюся ситуацию, если бы не нотки легкой дрожи, которые скрыть не удалось. Боится. Нервничает. Во мне не утихало ощущение, что где-то скрыт подвох. Я чувствовал себя зверем, пойманным в силки. Ноги буквально приросли к земле, и я боялся того момента, когда нам придется бежать отсюда. Из приоткрытого окна я слышал шум машин, редкие возгласы людей. 9:20. Я считаю про себя. Четыре. Три. Два. Один. Мгновение, и до слуха доносится череда взрывов с интервалом в секунду, грохот стекла, крики людей нарастают. Пожарная сигнализация принимается вопить с новой силой. Бельфегор улыбается. Зато на лице Фила отразилась паника, и мне отчего-то стало приятно это выражение. - Помнится, лет пять назад ты яро отказывался от работы в офисе! Хотел быть писателем! Писателем, представляешь?! - Бел почти выкрикивает это. Фил чуть отступает назад, он стоит боком к столу, от блондина его не отделяет ровным счетом ничего. Я улавливаю, как брюнет отводит руку чуть назад, тянется к ящику стола. Осознание впивается в мозг, ладонь сама находит пистолет за поясом джинсов. - Помнишь?! Да ведь ты только в протест отцу устроил тот налет! Кровь яростно рокочет в моих ушах. Фил резким движением выдвигает ящик, доставая пистолет и направляя его на Бела. Я теряюсь в происходящем, изображение расплывается перед глазами, дыхание совершенно сбивается, я забываю о счете. Гремит взрыв. Раздается выстрел. Пуля вылетает из моего пистолета. Я не целился. Кусок свинца врезается брюнету куда-то в бок. Возможно, ломает ребро. Возможно, разрывает легкое. Не знаю. Я не целился. Тут же Фил переключает внимание на меня, видя в напуганном малолетке большую угрозу, чем в жестоком убийце. Ошибка. Бельфегор ловит момент, доля секунды, один выпад, и он оказывается возле своей жертвы. В воздухе мелькает серебро лезвия. Нож врезается в плоть легко, словно и без всякого усилия входит в открытую шею, вскрывая сонную артерию. Темно-алые капли попадают на блондинистые волосы. Фил хрипит, изо рта льется кровавая жижа. Он в предсмертной судороге сжимает ладони, давит на курок почти неосознанно, дуло пистолета смотрит в мою сторону. Все это происходит за сотые секунды, я не успеваю сориентироваться. Падаю на пол, пытаясь закрыться руками, но левое плечо уже отзывается резкой болью. Видимо, задело. Мертвое тело оседает на пол, вокруг растекается багряная лужа. У меня в горле стоит неприятный ком, сердце колотится так, словно сейчас разорвется, плечо пульсирует, мир вокруг превращается в адскую гротескную карусель, дополняемую воем сирен и криками людей с улицы. Я склоняюсь ниже, упираюсь лбом в пол, издавая вымученный стон сквозь сжатые зубы. - Блять, он вызвал копов. Он ждал меня. Я с усилием поднимаю голову, Бел стоит возле окна, смотрит вниз, туда, где, вероятно, стоят полицейские машины и толпятся люди. Блондин подходит ко мне, держа в руках телефон, на экране которого чуть ли не каждую секунду мелькает новое полученное сообщение. Все с одного и того же незаписанного номера. "Уходите сейчас же. Не пользуйтесь лифтом." "Я не смогу ничего сделать. Времени мало." "Уходите" "Бел" "Бел" "Выходы оцеплены" "У меня больше нет доступа, что-то не так" "Быстрее" Бельфегор сильнее сжал челюсть. Мне показалось, еще немного, и он бы кинул мобильник в стену. Затем он заметил на моем плече красное пятно, плавно расползающееся по всей рубашке. И не выдержал. Блондин подорвался с места, громко выругавшись. - Почему даже мертвый ты все портишь?! Ненавижу! - с этими словами он подлетел к мертвому телу на полу, с силой пиная по голове. Раздался звонкий мерзкий хруст, ком в моем горле будто устремился вверх, но остановился на полпути. Я был где-то между забвением и сознанием. Мозг сверлила мысль "Бежать, бежать, бежать". Я все-таки взглянул на свое плечо, расстегнув верхние пуговицы рубашки. Никогда не боялся крови, но от темно-бардовой дыры, из которой потоком струилась киноварь, перед глазами все помутнело. Но падать без чувств сейчас было нельзя. Ни в коем случае. Бежатьбежатьбежать - Бел, - тихо, моляще, но он слышит. - Хватит. Пойдем. Блондин замирает. Понятия не имею, что происходит в его голове. Он попятился назад, запустил руки в волосы, сжимая пальцы так, что каждую косточку можно увидеть сквозь кожу, тяжело вздохнул, будто собравшись с мыслями. Пока я поднимался на ноги, борясь с головокружением, Бел оказался рядом. Молча резким движением оторвал нижнюю часть полы моей рубашки, сворачивая ткань в четыре раза, приложил к ране, сказав прижать. - На вылет прошла, заживет, - произнес рвано, судорожно. Мы покидаем кабинет настолько быстро, насколько мне позволяет вертящаяся карусель мира, которой стали офисные столы, стулья, компьютеры. Куда-то бежим, поднимается. Выше? Куда? Ведь тридцать седьмой этаж. Кажется, нам никуда не деться. Гремят один за другим несколько взрывов, я даже не могу понять, на каком это этаже. Плечо рассылает импульсы жгучей боли. Почти падаю на последней лестнице, но Бел ловит меня. Ловит за руку. За левую руку. Кричу. Но он заставляет идти дальше. Ради чего? Куда? "Это конец," - мелькает у меня в голове. - Фран, еще немного, - его голос срывается. Не верит. - Прости. "Здание окружено, сдавайтесь!" - слышится словно отовсюду. Мы пойманные звери. Мы идем вверх, а я все думаю, удалось ли мне обойти судьбу? Или в этом мое предназначение? Но даже если так, я уже не буду спорить и соглашусь на любой расклад. Я упустил тот момент, когда мы оказались на крыше, но, когда прохладный поток воздуха ударяет в лицо, мое сознание приходит понемногу в норму, круговерть замедляется. Бельфегор все тянет меня за руку, заставляя шипеть, но как только мы оказались за стеной некой будки, он отпустил мою ладонь, и только тогда я понял, насколько сильно он ее сжимал. Он достает пистолет, из которого совсем недавно меня ранил Фил. -Вы окружены, сдавайтесь! - прозвучали слова, усиленные рупором, четко, прозвенели в моем раздраженном мозгу. Я дышал глубоко, но воздуха все никак не хватало. До земли примерно 438 футов. Там внизу все оцеплено полицейскими, а зеваки с интересом и страхом смотрят вверх. Столько шума из-за двоих людей. "Как до такого дошло?" - возникает в моей голове впервые. - Эй, не смей терять сознание! У меня перед глазами так некстати возникает лицо матери. Так символично, что я был бы не прочь посмеяться над этим, если бы мог. Вспоминаю Мерла, его изуродованное лицо, следствие моей ошибки. Больше не будет таких ошибок. Все рассчитано. С точностью до минуты. Как в подтверждение раздается взрыв, дребезжание стекла. Офисная бумага, стулья обращаются в ничто. Я начинаю отсчитывать время до следующего взрыва, чтобы не потерять сознание. Отнимаю от раны на плече промокший кусок ткани и откидываю бесполезную уже тряпку в сторону, зажимая просто рукой. Клубы дыма вздымаются вверх, воздух пропитывается гарью. - Вы окружены! Стражи порядка близко, они минуют этаж за этажом, спешат на крышу, чтобы выполнить свой священный долг и избавить мир от такой гнили, как мы. Справедливо ли? Убийство человека - вырубленное дерево. Новый мир с новой системой ценностей. - Ты еще со мной? - Бел оборачивается ко мне, судорожно проводит ладонью по моему лицу, я с трудом открываю глаза. Кровь течет по руке, не останавливается. - Слышишь? Я придумаю что-нибудь. Что-нибудь. Мы выберемся. Фил мертв, но моя-то жизнь продолжается, - голос его дрожит, он все водит по моей скуле, будто ради успокоения. Я киваю. - Уедем, куда угодно. А хочешь, найдем того, кто поджег твой дом? Найдем и отомстим. Что угодно! - Бельфегор улыбается, широко и так привычно. Я усмехаюсь, склоняя голову на плечо Бела. - Зачем искать? Он и так на этой крыше. Блондин издает истеричный смешок, выглядывает из-за угла, осматривая крышу, и снова обращается ко мне. - Думаешь, я? Нет, мне твой дом вообще не сдался. Зачем человеку в бегах так привлекать к себе внимание? Идиотизм. Я знаю. Знаю. Воздух застревает в горле, хочется просто прекратить весь этот ужас. Гротескная карусель набирает скорость. Мам, мне стоит просить прощения? "Как до такого дошло?" 438 футов над землей. Некуда бежать. Раздается топот на крыше. Хранители правопорядка так вовремя. - Сдавайтесь! - гремит рупор. "Это конец," - проносится в голове. Набираю воздуха в легкие. - Это я сжег свой дом.